Это произойдет.

Он видел это сотни раз раньше, когда кто-то позволял своим эмоциям взять верх. Она думала о той ночи, о том, что он сделал с ее семьей, о всех тех способах, которыми заставлял выкрикивать его имя, прежде чем сдерживаться стало слишком трудно, и она вцепится ему в горло.

Когда она это сделает, он использует это против нее. Воспользуется ею, чтобы выбраться оттуда и, как только они окажутся достаточно далеко, избавить от паразита в ее утробе и заставит ее подчинится. Он…

«Никогда не выйдет из этой комнаты живым», — с ужасом осознал Эйдан, когда Хлоя отступила в сторону и еще два Стража вошли внутрь, окружив того, кто нес ее запах.

Если бы он не был так сосредоточен на Стражах, наблюдающих за каждым его движением, то заметил бы Защитника, пробравшегося в комнату позади него. К тому времени, как посеребренный нож пронзил его позвоночник, стало слишком поздно.

— Черт! — зашипела Хлоя, пытаясь поймать кусок мыла, но из-за трясущихся рук смогла только отправить в полет к другому концу кабины.

— Будь оно проклято! — сказала она, сдерживая очередной всхлип, когда запустила руки в свои мокрые спутанные волосы, прежде чем отбросить их и потянуться к горячему вентилю.

Почему не становится горячее?

Ей нужно еще горячее. Ей нужно больше воды, больше мыла, ей нужно… просто нужно…

Почувствовать чистоту.

Этот монстр уничтожил ее семью. Разорвал их на части. Съел их! Затем прижал ее к земле, пригвоздив своими когтями, пока кромсал ее спину и закончил пытку, вырвав ей матку. Этого оказалось недостаточно, он также преследовал ее, играл с ней, соблазнял и затем…

Сдавленный всхлип вырвался на свободу, когда она заставила свои дрожащие ноги работать и доставить ее к куску мыла, который образовал пену на кафельном полу душевой. Хлоя подняла его и снова уронила, когда оно вновь выскользнуло из рук. Она пробовала снова и снова с таким же результатом, пока больше не могла выдержать.

Она закрыла лицо руками и перестала бороться.

Горе, которое она сдерживала, пыталась игнорировать, вырвалось на свободу. Слезы, которые отказывалась выплакивать, не прекращались. Боже, она скучала по своим родителям и братьям. Все бы отдала, чтобы увидеть их еще раз, сказать, что любит их, и обнять.

Хлоя просто хотела вернуть свою семью.

Она сделала бы все, чтобы их вернуть, чтобы снова не быть одной. Все эти годы она была так одинока, так испугана и теперь…

— Шшш, mein Schatz, — сказал тихо Кристофер, обнимая ее и целуя в заднюю часть шеи. — Ты не одинока. Больше нет, — сказал он, заставляя ее понять, что она, должно быть, говорила вслух.

— П-прошу, просто оставь меня в покое, Кристофер, — сказала она, но вместе с этим схватилась за руки, обнимавшие ее, и держала, пока сотрясалась от рыданий.

— Нет, — сказал он, вновь прижимаясь поцелуем в задней части ее шеи, — я никогда тебя не оставлю, mein Schatz.

Хлоя покачала головой, пытаясь перестать плакать, чтобы назвать его лжецом, закричать за то, что давал обещания, которые не смог сдержать, но вместо этого почувствовала, что расслабилась в его руках и сказала:

— Тогда заставь меня забыть, Кристофер.

* * *

— Хлоя, я не знаю, как…

— Пожалуйста, Кристофер, — прошептала Хлоя, поворачиваясь в его объятиях и целуя.

Поцелуй получился отчаянным и злым, но он не стал отстраняться. Ради нее не стал. Ее ногти впились в его плечи, когда поцелуя стал жестким, наказывающим. Ее тело сотрясалось, ногти царапали кожу, пока она рыдала. Он чувствовал, как с каждым всхлипом его сердце разбивалось все сильнее.

Кристофер был готов на все, чтобы избавить ее от этой боли. Сделал бы что угодно, но понимал, что бессилен в этом. Она слишком долго сдерживала свою боль, которая теперь вырвалась на свободу.

Когда Хлоя оторвалась от его губ и уткнулась лбом в его шею, пока тряслась от громких рыданий, он крепче прижал ее к себе и откинулся на стенку душа.

Когда она, наконец, закончила оплакивать свою семью, он осторожно взял одну ее руку и опустил вниз, прижав к животу. Хлоя попыталась вырваться, но он не дал. Закрыв глаза, Кристофер прижался губами к ее волосам и не отпускал.

— Ты больше никогда не будешь одна.

* * *

— Дай. Мне. Колу.

— Нет, — сказал Крис, нежно поцеловав свою крошечную дочь в макушку. — Не во время кормления грудью.

— Тогда мы купим молочную смесь, — ровно произнесла Иззи, выглядя близкой к тому, чтобы убить своего партнера.

Крис замер в середине поцелуя, чтобы пристально посмотреть на свою пару.

— Ты смеешь предлагать давать моим драгоценным малышам молочную смесь? — потребовал он так, будто Иззи предложила давать детям кокаин.

Со вздохом покачав головой, Кейл осторожно положил Джессику на кровать рядом с матерью. Как только малышка устроилась рядом с Иззи, он сел на кровать и облокотился на изголовье, держа СиДжея на руках. Мальчик свернулся калачиком во сне, мечтая о «Мустанге» шестьдесят девятого года, который Кейл обещал подарить его на шестнадцатилетие.

— Разве тебе никуда не нужно? — рявкнул Крис на него.

— Вообще-то, нет, — ответил он, поцеловав пушистую макушку ребенка.

— Ну, все равно убирайся к черту, — рявкнул Крис, очевидно, все еще злясь на то, что он не рассказал об эпизоде в Нью-Йорке.

— Это было не твое дело, так что смирись, — сказал Кейл, поворачиваясь к Джессике, когда малышка потянулась к его носу, все еще одержимая желанием отомстить за игру, которую они затеяли ранее.

— Ты должен был сказать нам, — сказал Крис, очевидно, решив продолжить с того места, где остановился его отец, читая ему нотации о верности и другой чуши, которую он никому из них не должен.

— Нет, — заявил он, пожав плечами.

— Ты должен был…

— Боже мой! — огрызнулась Иззи, прерывая свою пару. — Он никогда не говорит нам ничего! Либо принеси мне колу, либо забудь об этом! Ты же знаешь, что для него это просто работа!

Кейл ничего не сказал, просто продолжил держать СиДжея. Он не стал говорить, что для него это было чем угодно, но только не работой. После того как увидел, что этот кусок дерьма сотворил с Хлоей, решил дать единственное, чего поклялся никогда не давать ни одной женщине.

Свою защиту.

До конца его жизни Хлоя и ее дети будут под его присмотром и защитой. Ее дети, Боже помоги ему, доживут до своего бессмертия. Как бы ему ни было больно защищать новых Стражей, но у него не осталось выбора. Нельзя защищать мать, а не детей, нельзя позволить Хлои ощутить боль от потери ребенка. Для всех же остальных оборотней Хлоя принадлежала ему.

— Никто не принесет мне кока-колу? — потребовала Иззи, когда тишина в комнате сгустилась до опасной степени.

Одновременно оба мужчины обратили свои взгляды на маленькую женщину, кормящую грудью свою новорожденную дочь, и рявкнули:

— Нет!

Иззи демонстративно отвернулась, задрав свой маленький носик.

— Тогда я ненавижу вас обоих, — сказала она с высокомерным фырканьем, от которого они оба закатили глаза и попытались скрыть улыбку, несмотря на напряжение в комнате.

Иногда она чертовски милая.

— Если тебе понадобится наша помощь, ты расскажешь, — заявил Крис, испортив его почти хорошее настроение.

— Нет, — мгновенно ответил он, потому что не нуждался в их помощи.

— Как именно ты планируешь найти других Стражей без нашей помощи? — спросил Крис с искренним любопытством в голосе, осторожно садясь на стул у кровати.

— Также как я справлялся с другой своей работой, — ответил Кейл, целуя СиДжея в голову, прежде чем аккуратно положить спящего малыша на кровать и встать, убедившись, что положил подушке с обеих сторон от него, чтобы мальчик не упал.

— И как же?

— Прости, — сказал он, наклонившись над малышами и целуя Иззи в макушку, игнорируя ее недовольное фырканье в ответ, — но это коммерческая тайна.