В темноте слышится шум потасовки.
Затем чей-то вопль и пронзительный
голос Торхтхельма:
Ах, грязная свинья!
Да я тебя!
Да вот тебе!
Эй, Тида, слышь,
уже не убежит —
я уложил его.
Хотел он сталь найти,
а сталь нашла его
ему же на погибель.
Тидвальд
Эх, потрошитель пугал,
тебе меч Беорхтнота
не добавил, знать,
отваги? Хватит хвастать!
Да вытри насухо —
не на таковских кован
такой клинок,
и тут был ни к чему:
тут в морду кулаком,
пинком под зад —
и ладно.
Ничтожнейшие твари,
но за что же
губить их зря
да и трубить об этом?
Иль мало мертвых здесь?
Заметь, будь это дан,
кичиться было б чем
в тот час, заметь, когда
проклятых татей
рать где-то рядом;
вот кто мне ненавистен:
и нехристь, и крещеный
равно отродья ада.
Торхтхельм
Тут, рядом, говоришь?
Идем! Скорее! Как-то
о том я не подумал.
Убийцы бродят
бок о бок с нами.
А вдруг со всей округи
сбегутся шайки,
а мы шумим.
Тидвальд
Мой смелый меченосец!
Не норманы то были.
Ночью им
зачем тут быть?
Убить и взять добычу
успели днем, и пусто
поле это.
Теперь, наверно,
пир в Ипсвиче у них,
иль к Лондону ушли
на длинных лодках
и там за Тора пьют
и топят горе,
исчадья пекла, в пиве.
А эти — попросту
голодные бродяги,
бездельники и воры.
Дерут, что могут, с трупов:
срам и мерзость,
подумать стыдно.
Эй, ты чего дрожишь?
Торхтхельм
Уйти б отсюда!
Прости, Господь,
меня и наши дни,
когда одни лежат
средь гнили, не погребены,
иные же, как волки,
страшась и алча,
без жалости приходят
обдирать и грабить
братьев мертвых.
Гляди, вон там!
Там тень как будто —
то третий тать.
Вот дать бы и ему!
Тидвальд
Оставь, не то
мы заплутаем вовсе,
и так уж толком,
куда идти, не знаю.
Он в одиночку
на нас не нападет.
Давай-ка, подымай.
Повыше! Ну же,
иди, шагай!
Торхтхельм
Куда идти-то, Тида?
В кромешной тьме
ума не приложу,
далече ли телега?
Мне легче будет сзади.
Молча меняются местами.
Эй, берегись!
Тут берег вроде!
Река, как есть река!
Вот-вот, еще бы
шажок иль полшажка,
и с бережка — бултых:
как дураки, пускали б пузыри —
река-то глубока.
Тидвальд
Вот, стало быть, и брод,
подвода близко;
держись, дружок,
мы живо
дойдем: тогда
полдела сделано.
Шаг их становится шире.
Я головою Эдмунда[6] клянусь —
лишившись головы,
не стало тело легче!
Стой. Клади-ка наземь.
Подвода, вот она.
Коль повезет нам
по берегу проехать без помех,—
эх, браги выпьем
за упокой вождя.
Какое пиво
всем выставлял он!
Как веселило сердце!
Хмельное, темное!
Передохнем —
взопрел я что-то.
Торхтхельм (после паузы)
Мне вот что непонятно:
они-то через реку
как переправились,
иль вовсе наше войско
их прозевало и не билось?
Ведь нет примет
на этом месте:
где вражьих трупов груды?
Тут их нет.
Тидвальд
Нет, к сожалению.
Наш вождь, дружище,
у Мэлдона дал маху,
так молвят многие.
Был горд да благороден,
но гордость подвела,
великодушье тоже —
осталось доблесть славить.
Уж так хотел он
тему дать
для песней песнопевцам,
что уступил брод данам.
Пустое благородство!
Ну разве можно было
поклоны бить,
дарить им землю,
а после, в рукопашной,
числом им уступая, биться?
Что ж, вызвался на смерть,
вот и погиб.
вернуться
6
Имеется в виду король Эдмунд I, дед Этельреда, погибший насильственной смертью.
