— Ах ты…! — захлебнулась праведным гневом и обидой за свою наставницу Рона. — Крыса! Да ты вообще мышь! Грызун несчастный!

В ее руках стал разворачиваться темный сгусток энергии. Прямо под табличкой «Опасная зона. Колдовать запрещено». И веселенький черепок для облегчения восприятия. Чуть поодаль были расположены две двери. На одном мужчина торчал из кустов, на другом ведьма прижимала к груди горшок. Люблю символизм. Теперь хотя бы понятно, откуда ждать беды. Канализацию здесь тоже только магией латали.

Я выразительно ткнула пальцем в табличку. Отличница Рона тут же побледнела и схлопнула сгусток.

— Вот прямо как эта, — мрачным тоном сказал Зяма. — Сбежать пока мы не дошли не оскорбительно. Вот если при виде ведьмы ты решишь драпать, то тут уже можешь смело рассчитывать на магический пендаль.

Между двух зол нормальный человек (а я скромно отношу себя к ним) выберет самое незначительное. Поэтому я побежала. В спину летели возмущенные крики Роны, но почему-то Зяме я верила. А на кой ему обманывать?

Вылетела я из Ковена красная и запыхавшаяся. Тюремная карета с дремлющими на козлах стражем и возничем скромно стояла в сторонке. Только пегая лошадь удивленно наблюдала, как к ней несется ненормальная с клеткой. Вряд ли за время ее службы в страже, кто-то с разбега запрыгивал в нее и захлопывал за собой дверь, выкрикивая приказ: «Трогай!». От такой наглости возничий чуть не переквалифицировался в наездника, неудачно свалившись. И только стражник простонал что-то о скором избавлении. Надо ему на память обо мне настоичку успокоительную оставить, что ли.

Наше явление на постоялый двор было встречено с радостными криками владельца, которые быстро сошли на нет, когда я предложила прокатиться вместе с нами в черной зарешеченной карете. Обсчитать нас этот жулик пытался аж целых пять раз, но Зяма твердо стоял на охране наших монет. Обозвав нас иродами, мужик плюнул и, наконец, выдал сдачу правильно.

До Главной Заставы мы добрались практически с комфортом. Омнибус не был набит людьми, так что мы расположились у окна и наслаждались проплывающими видами. Хорошо, наслаждалась одна я, Зяма изволил спать.

На Заставе полагалось сделать пересадку, только она задерживалась. А виноват в этом несвежий пирожок с капустой, который отведал возничий. Ожидание на жесткой лавочке можно смело скрасить разговором и, убедившись, что рядом лишних ушей нет, начала издалека:

— Зяма, а ты с тетушкой Брунгильдой долго был?

— Больше века, — меланхолично отозвался фамильяр, больше интересующийся токующими голубями.

— Ого, — совершенно по-мальчишески присвистнула я. — Она была сильной ведьмой?

— А то. Сам градоначальник Збруевки к нам на поклон ходил каждый день. Эх, — ностальгически вздохнул Зяма. — Сколько раз ей место в Ковене предлагали, но Брунгильда столицу на дух не переносила. Да и Милена там эта…

— А что с ней не так? — я уцепилась за тему. Сейчас как заболтаю его, как вытяну, где сбережения тетушка спрятала и… И вот дальше «и» я пока не заходила.

Хомяк повернул мордочку в мою сторону и насмешливо сверкнул глазами- бусинками:

— А что хорошего в зависти? Брунгильда хоть и была сильнее ее, но происходила из бедной семьи. За ее спиной не стоял папенька с тугим кошельком. Но зато всего добилась она самостоятельно и уважения заслужила в разы больше Милены.

— Так тетушка не всегда была богата?

— Нет, конечно. Думаешь упорство как свойство характера просто так появляется? Человек, у которого все есть будет лежать на спинке и лениво шевелить лапками, а стремящийся к чему-то — активно грести, возможно даже против течения.

Э-э. Вон оно как бывает. Хомяк философ.

Я уже приготовилась между делом задать вопрос о деньгах, как наши скучные посиделки разбавила драка. Два кота сошли не на жизнь, а на смерть. Причем один был лощеный (правда, до трепки), а второй типично дворовый с откушенным одним ухом. Вокруг орущей свары прыгала молодая девушка явно из обеспеченных пассажиров. А какая еще ненормальная поедет в омнибусе в парчовом платье?

— Мусечка, — причитала она, заламывая руки, — брось каку.

«Кака» бросаться не соглашалась, активно урча, вцепившись в загривок элитного питомца.

 Я рефлекторно вскинула руки, призывая свои скудные запасы сил.

— Ну и зачем? — разочарованно протянул Зяма, когда коты застыли как фигурки в лавке чучельника. Хозяйка с удивлением потыкала пальцем в Мусечку. — Хоть какое-то развлечение. Сделали бы ставки.

Отец с другом устраивали незаконные петушиные бои. Когда удача приносила им звонкие монеты, он напивался, а проигрывал — срывал злость на домочадцах.

— Никаких ставок, — внутренне содрогнулась я. И уже громче обратилась к девушке: — Забирайте вашего кота, сейчас стазис спадет.

Та радостно пискнула и прижала к груди тушку животного. А вот это зря — запал боя никуда не делся.

Неожиданно с боку раздалось:

— А здесь, отроки, мы видим порождение Самой Темной Ночи, когда людские умы слабнут, а сердца подвержены искушению.

Я сдавленно кашлянула, почувствовав себя польщенной. Повернувшись, я вежливо поклонилась храмовому радетелю. Тот охотно осенил меня знамением и тут же смутился, спрятав руку за спину.

— Отроки, — он попытался исправить свой конфуз, переведя внимание на детей, — что следует сделать при встрече с ней?

— Плюнут через левое плечо и пройти боком, — звонко поведал о суевериях парнишка с забавными вихрями.

Да-да, жители Бздыжников поначалу радовали меня парадом идиотов. Зачастую совершенно не беспокоясь, есть ли человек за ними. Число оплеванных росло с огромной скоростью. Да и сейчас бывает кто-нибудь забудется и давай плеваться.

— Скосить глаза к носу, — добавила миловидная девочка.

Я вот тоже переживала, что придется массово лечить косоглазие.

— Похлопать себя правой рукой по левому локтю, — детские голоса разбил начавшийся формироваться басок. — А после показать ей «козу».

В общем, веселый у меня месяцок был в Бздыжниках.

Храмовник тяжело вздохнул и покачал головой. Его длинная борода заколыхалась.

— Вы бы ее еще сжечь предложили. Мы же живем в цивилизованном обществе. Поздороваться с ней надо!

Когда над станцией омнибусов грянул хор детских голосов, разлетелись даже голуби.

— Здравствуйте, тетенька ведьма!

Но один постреленок все же не удержался и тишком показал мне на пальцах «козу».

— Люблю я провинцию, — мрачно изрек Зяма.

— Я тебя сейчас должно быть расстрою, но провинция еще не началась, — несколько рассеяно бросила я, наблюдая за галопирующим в нашу сторону мужиком. Аллюр был резвый, а морда красная. — Видимо что-то случилось.

 — Помогите, рожаю! — прохрипел он, плюхаясь на колени.

— Эм, как бы заявленное невозможно, — тактично намекнула ему на физиологию.

— To есть рожает! — спешно исправился он. — Жена моя! Там! — его палец плясал, выписывая дуги. От этого направление сильно смазывалось.

Застава, почему-то прозванная Главной, хотя и находится не границе, представляла собой большой военный гарнизон и перевалочный пункт. Знахарь здесь был, но вот рожать воинам не полагалась, поскольку все та же физиология. В довершении всего он оказался молоденьким пацаном, только закончившим Знахарскую Академию. Он, мужественно сжав кулаки, возвышался над кричавшей женщиной и пытался не подвывать ей в такт.

— Первый раз? — я бросила взгляд на его пульсирующую венку на виске. — Можешь не отвечать. На вот, подержи, — впихнула ему в руки клетку. Знахарь диковато уставился на Зяму. Хомяк в ответ широко зевнул.

Парень определенно был не безнадежен — все, что надо подготовил, только боялся начать. Первые роды они самые запоминающиеся. Причем не для женщины. Она уже через годик другой забудет все как страшный сон и начнет активно хотеть следующего.

А вот повитухи хорошо помнят свой первый раз.