— А вот еды я достану, — сказал Саварин.

— Я тоже, — добавила Элина. — И, может, одежду получше. Где ты раздобыл эту?

Майкл не ответил. Он умоляюще взглянул на Элину и понял, что у него нет ни единого шанса. Не говоря ни слова, он повернулся и вышел из класса.

— Майкл!

Он побежал. Знакомое чувство нервного напряжения, мучительное и вместе с тем приятное, наполнило его, вытеснив из сознания все заботы. Лишь вблизи Полугорода он заставил себя перейти на шаг.

Майкл уже не знал, кем себя считать. Некогда он был одаренным сыном состоятельных и талантливых родителей, жил среди интересных людей в большом знаменитом городе, надеялся — и старался — стать поэтом. Теперь, избитый, оборванный… правда, окрепший и кое-чему научившийся, он вынужден творить непонятные чудеса под страхом смерти. Не знал он также, кого здесь можно считать друзьями. Злился на Саварина и Элину, но не мог их ни в чем обвинить.

Царство оказалось негостеприимным миром.

Майкл вышел на базарную площадь. Гибриды не обращали на него внимания — он не имел отношения к их делам. Но Элевт заметила Майкла. Она стояла за прилавком, заворачивала отрезы материи для покупательницы и улыбалась ему. Когда увидела ссадины, на ее лице появилось озабоченное выражение. Получив сверток, женщина-гибрид мельком сурово взглянула на Майкла.

— Привет, — сказал Майкл.

— Тебя опять испытывали? — Элевт уселась перед ним на высокий стул. Когда стояла, она была дюйма на два выше Майкла, а теперь их глаза оказались на одном уровне.

— Как ты догадалась? — Майкл старался не показывать протертые рукава.

— И тебе не позволяют жить в Эвтерпе.

— Ты видела, как я туда ходил?

Она кивнула.

— Я учусь. Пока очень медленно, с большим трудом. Но уже могу кое-что сказать о тебе по внешнему виду. Почему ты ушел от Журавлих?

— Я не хочу погибнуть. А для них, похоже, моя жизнь ничего не значит.

— Думаю, ты ошибаешься. Ну ладно, побудь пока тут. Мне надо еще немного поработать.

— Мне больше некуда идти, — признался Майкл.

Элевт улыбнулась.

— Я и говорю: побудь здесь, со мной. Поможешь мне, сколько тебе позволят.

Она вернулась к покупателям. Майкл посмотрел ей вслед, и ему вдруг стало страшно. Что делать человеку под одной крышей с женщиной-гибридом?

Чего она ждет от него?

— Я уже закрываю, — сказала Элевт Майклу, когда наступили сумерки. — Вроде бы сегодня день короче, чем обычно, да? Наверно, такова воля Адонны.

Она показала, как убирать товары с лотков и складывать в сарае.

Майкл помог накрыть самые тяжелые вещи просмоленной парусиной.

— Не украдут?

— Конечно, нет. Но даже гибриды могут себе позволить кое-какие предосторожности.

Элевт ничего не объяснила, только улыбнулась и затворила ворота базара.

— Кстати, ты давно ел?

— Примерно полтора дня назад. — Как ни странно, лишь теперь, после напоминания о еде, у Майкла пробудился голод.

— У меня есть бульон… Надеюсь, хватит. Я имею в виду, тебе.

В доме у базара вскоре зажгли масляные лампы и свечи, затопили печь. Элевт положила отсыревший хлеб на кирпичи над подом, помешала в котле, что висел над тлеющими угольями, дала Майклу кружку холодной воды из чана и усадила его на один из двух деревянных стульев.

— Сколько тебе лет? — поинтересовался Майкл, когда она расставила посуду на плетеном столике.

— О, здесь это не определить.

— Ну, приблизительно.

— Судя по внешности, я не старше тебя.

— Но мне шестнадцать, а ты… выше ростом.

— Обычное дело для гибридов. Мы очень быстро растем.

— Твой отец был наполовину сидх?

Элевт кивнула.

— Мать была человеком. Она давно умерла. Я ее плохо помню. Настоящие сидхи или все помнят, или ничего. В зависимости от того, что предпочли.

— Знаешь, я в вашем Царстве кажусь себе таким дураком… — тихо проговорил Майкл.

Элевт протянула ему глиняную миску с овощным супом. От варева пахло пряностями, и оно оказалось острейшим на вкус; после двух-трех ложек нестерпимо запекло во рту.

— Возьми хлеба. — Элевт подала черствую краюху с бурой корочкой.

Майкл поспешил набить рот хлебом, но глаза все равно лезли на лоб.

— Мы все тут постоянно учимся, — заговорила Элевт, усевшись напротив Майкла. — А как на Земле? У людей ведь срок жизни ограничен. Наверное, они всегда считают себя недостаточно образованными?

— Наверное. — Еще несколько ложек, и Майкл привык к жжению во рту. Голове стало очень тепло, даже выступила испарина на лбу.

— А я не очень способная, даже для гибрида. А в сравнении с сидхами и вовсе ни на что не гожусь. У меня был замечательный отец, но, кажется, я его разочаровала.

— Он предпочел бы сына?

— Сына? Нет! — Элевт рассмеялась. — Сидхи всегда предпочитают дочерей. У семей, где есть дочери, волшебство сильнее. Но почему-то мне передалось мало способностей.

— Что ты можешь сделать с помощью волшебства? Я видел кое-какие чудеса, но… — Майкл скомкал фразу.

— Об этом, пожалуй, лучше не говорить. — Элевт взяла у него пустую миску и вновь наполнила. — Ты не гибрид. Я не знаю, почему ты здесь и почему тебя терпят. А сам знаешь?

Майкл отрицательно покачал головой.

— Хотел бы знать. То есть, думаю, что хотел бы. А на самом деле, может, и не хочу.

— В конце концов придется узнать, — сказала Элевт.

Некоторое время они ели молча. Потом Элевт взяла опустевшие миски и сложила в кастрюлю с песком. Покрутив кастрюлю, она достала безупречно чистые миски.

— Можешь спать у печки.

Элевт сняла с карниза один из ковров, расстелила на полу, потом достала одеяла и халат.

— Это халат Лирга, — пояснила она. — Возьми себе. Утром можешь выбрать еще что-нибудь из одежды. А теперь я пойду спать. Доброй ночи.

Майкл лег на ковер и накрылся одеялами. Элевт потушила огонь в печи скрылась за занавесом.

Несколько минут Майкл лежал при свете тлеющих углей. Он был возбужден, но ничего осмысленного в голову не приходило. Вскоре сами собой закрылись глаза.

Сон без сновидений не занимает времени. Майкл проснулся от плача. Плакала, конечно, Элевт. Спросонья не зная, что делать, он сел, опустил подбородок на колени и с минуту прислушивался. Наконец поднялся и, путаясь в одежде, подошел к занавесу.

— Элевт?

Всхлипывания прекратились.

— Элевт, что случилось?

— Я сейчас успокоюсь, — ответил глухой голос.

— Нет все-таки в чем дело?

Майкл отодвинул занавес. Элевт лежала на деревянной кровати, укрытая одеялом до подбородка, по лицу текли слезы, блестели в сиянии свечи.

— Я не могу запомнить, кому сколько надо, — пожаловалась она. — Как ни стараюсь, цифры в голове не удерживаются.

Майкл прислонился к стене.

— Ну, так запиши. Что может быть проще?

— О, нет! — Элевт содрогалась от рыданий. — Мы ничего не записываем. Это нехорошо. Лирг очень бы расстроился. — Она принялась вытирать лицо руками.

— Значит, ты не такая. Все разные.

— Со мной все будет в порядке. Иди спать. — Она повернулась на спину и уставилась в потолок. Майкл отпустил занавес.

— Майкл?

Он наступил на полу халата.

— Что?

— Ты боишься гибридов? Я имею в виду, ты нас ненавидишь?

— Нет. Гибриды не хуже людей. И, по-моему, лучше, чем сидхи.

По полу зашлепали босые ноги. Элевт выглянула из-за занавеса. Немного помолчав, она поманила Майкла.

— Я почти человек. — Она подвела его к кровати.

Он хотел забраться под одеяло в одежде, но Элевт поморщилась и легонько толкнула его в грудь.

— Не в этом же! — Она принялась развязывать его пояс. — Сними рубашку. Ты заслуживаешь лучшего.

Майкл переживал очень странную гамму чувств: сонливость и возбуждение, страх и покой. Когда он снял брюки, Элевт увидела нижнее белье и улыбнулась. Она взяла его за руку, опустилась на кровать, потянула его за собой и поцеловала в лоб.