Мешочек с порошком лежал в кармане.

Бири сидел перед входом в свою хижину, опустив голову. Он хранил гробовое молчание и ничего не ел. Кум обмыла молодому сидху руки и лицо, накинула ему на плечи одеяло из тростника.

В то утро Майкл усердно занимался: бегал с палкой по степи в сопровождении Спарт, которая длинными пальцами проверяла температуру его кожи; учился отбрасывать тень и добился того, что Кум не смогла поймать его сразу; скрывал ауру памяти, не позволяя Спарт проникнуть в его внутреннюю речь. А снежинки, точно развеселые пьяницы, медленно покачивались и валились на землю, не ведая о чужих радостях и бедах.

— Я хочу сходить в Эвтерп, — сказал Майкл Кум, которая сидела возле хижины Журавлих и, посматривая на Бири, размалывала в порошок камень с помощью другого, более твердого.

Она кивнула. Майкл оставил книгу в тайнике. Неприятностей он не ожидал, да и случись они, книга не спасет. А потерять ее не хочется.

Белый покров сделал дорогу однообразной и оттого более длинной. Наконец глазам Майкла явился бездеятельный, замкнутый в себе, похожий на лицо спящего город. Майкл шагал по безлюдным улицам, разглядывал саманные стены, крыши из тростника и глины, груды мусора, в которых преобладали плетеное лыко и тростник, на тележки с ведрами, полными замерзших человеческих нечистот. Чудилось, будто на все на это он смотрит в последний раз. Ощущение обреченности усиливала тишина.

Майкл свернул на знакомую улочку, подошел к знакомому подъезду и медленно поднялся по лестнице. Возле плетеной двери, теперь обтянутой тканью, он нащупал в кармане мешочек и поднял руку, чтобы постучать, но заколебался. Из квартиры доносились голоса. У Элины был гость.

От этого Майкл показался себе совсем одиноким и оторванным от мира. Он толкнул дверь, та отворилась почти бесшумно, словно вошла в сговор с ним. Голоса не умолкали. Майкл отдернул занавес спальни, понимая, что нехорошо вторгаться в чужую личную жизнь, но уже не в силах справиться с обидой.

На узкой кровати лежали Саварин и Элина, их, будто сжалясь над Майклом, укрывало серовато-коричневое одеяло. Первой незваного гостя увидела Элина. У нее расширились глаза. Майкл отпустил занавес, отошел в глубь комнаты, достал из кармана мешочек и положил на стол. За занавеской послышались скрип, возня, шорох поспешно надеваемой одежды.

— Оставайся тут, — прошептала Элина. — Я с ним поговорю.

Она вышла, расчесывая пальцами волосы и искоса глядя на Майкла. Она была очень бледна.

— Майкл, — только и произнесла она.

— Я принес. — Он указал на плетеный столик. — То, что просила.

— Я вижу, ты все не так понял. — Элина подошла ближе. — На самом деле это…

— Пожалуйста, не надо. Я пошел.

— Дай же объяснить! — Нотка отчаяния удержала Майкла на месте. — Это не то, что ты думаешь. Саварин не может иметь детей. Еще когда он был на Земле…

— Хватит! Пожалуйста.

— С ним безопасно, понимаешь? А с тобой нет. С тобой небезопасно. В этом вся разница.

Она повторила эти слова несколько раз, медленно приближаясь к нему с поднятыми руками. Наконец остановилась, и руки описали круги — словно два маленьких щита. Она пыталась сказать что-то еще.

— Нам по-прежнему нужна твоя помощь.

— Вы получили мою помощь. У вас есть порошок. А теперь я пойду. — Под крики Элины, которая все громче звала его по имени, Майкл сбежал вниз по лестнице и помчался по улице.

Он едва сознавал, что бежит огромными скачками, не ощущал усилий. Как будто оказался вне тела, освободился от проклятого напряжения. Дышалось ровно и спокойно, без вмешательства личности машина работала лучше. Он пронесся мимо женщины, чьи голова и плечи скрывались под платком.

И опять, словно завершая очередной цикл, Майкл приблизился к Полугороду. Почему-то он чувствовал, что все идет к концу, часы его пребывания в Царстве сочтены.

Снег шел и во второй половине дня. В Полугороде тоже было тихо. На изогнутых улицах лежали сугробы. Майкл плоховато соображал и не сразу нашел дом Элевт. Когда он остановился у двери, в голове царило почти такое же запустение, как на снежных просторах между Эвтерпом и Полугородом.

Стучась в дверь, он вдруг подумал, что не допускает и мысли о предательстве Элевт. Но предала ли его Элина? Может быть, Майкл слишком молод, чтобы понять ее?

Дверь отворилась. Элевт увидела мрачное лицо Майкла, взяла его за руку и ввела в комнату, не говоря ни слова. Она усадила его на кровать, а сама села на табуретку. Лишь после нескольких глубоких вздохов Майкл сумел заговорить.

— Я должен вернуться. Теперь мне нечего здесь делать.

Элевт кивнула, потом тряхнула головой и снова кивнула.

— Нужна моя помощь?

— Конечно. Я не могу это сделать сам. Иначе давно бы сделал.

— Хорошо, помогу. Только надо подождать до темноты, и нельзя это делать здесь. Вдруг кто-нибудь увидить. Побудь тут до вечера. Поешь.

— Я не голоден.

— Тебе понадобятся силы.

Она наполнила миску супом. Когда Майкл поел, она унесла миску и сняла с кровати покрывало. Он сел. Элевт подложила ему подушку, и он лег на спину. Глубоко вздохнув, медленно закрыл глаза, но не расслабил мышцы лица.

Они осталось напряженными, даже когда Майкл уснул.

Элевт некоторое время сидела, глядя на него. За окном все громче завывал ветер, все гуще валил снег. Потом Элевт прошлась по комнате, взяла несколько вещей из ящика комода, с полок и низкого столика, и разложила на покрывале, у себя на коленях. Белый крем для лица (Элевт подумала, что он не очень-то и нужен), несколько веточек, сорванных с цветущего дерева в лесу за Проклятой долиной; покрытые пылью камешки из самой долины и, наконец, мертвый зеленый жук из мира Майкла. Связав углы покрывала так, что получился узелок, Элевт глубоко вздохнула, поправила волосы и стала смотреть в окно, на белый мир, который уже не надеялась увидеть снова.

С наступлением темноты снегопад прекратился, ветер улегся. В Землях Пакта воцарилась тишина. Майкл проснулся и поел супу. Элевт тем временем намазала лицо белым кремом.

— Крем отражает свет, — пояснила она.

Ощущение нереальности всего происходящего обрушилось на Майкла лавиной. Почему его должна волновать измена? Никого из этих существ в действительности нет. Они всего лишь призраки. Чтобы вернуться домой, достаточно воспользоваться какой-то формулой, которая положит конец кошмарному наваждению.

Майкл забыл все прежде принятые им доказательства реальности Царства. Они теперь казались чем-то смутным и абстрактным в сравнении с настоящей болью, которую он испытал. Элевт обвязала ему шею длинным лоскутом на случай, если он в смятении утратит контроль над собой. Потом забрала узелок, взяла Майкла за руку и повела во тьму. Он молча шагал за чародейкой по снегу. Они уходили прочь от Полугорода, реки и пригорка — в этом направлении Майкл еще никогда не ходил.

Снег, стряхиваемый с высокой травы, попадал в матерчатую обувь и таял. Только хилока спасал ноги от стужи.

Наконец Элевт сочла, что они достаточно удалились от города. Она расчистила от снега небольшую площадку и велела спутнику сесть, развязала узелок и разложила на покрывале вещи, потом опустилась на корточки перед Майклом. Он едва видел ее. Лишь кое-где между облаками проглядывали звезды. Бледно сиял крем на лице Элевт, и это позволяло Майклу следить за ее движениями.

— Ты хочешь вернуться на родину, — произнесла она очень серьезным тоном.

— Да, — ответил он.

— С помощью волшебства сидхов.

— Да.

— Это опасно. Ты согласен рискнуть?

— Да. — Риска Майкл почти не боялся.

— Ты принимаешь от меня этот дар, как знак любви?

— Да. — У него сжалось сердце. — Я очень благодарен тебе, Элевт.

— Очень? — переспросила она с горечью.

Майкл пожал плечами.

— Не знаю, за что ты так любишь меня. Я этого не стою.

— Ты принимаешь мою любовь?

— Да.

— Ты отвечаешь взаимностью?