— И чё? — Грузный ногой перевернул старика на спину, только сейчас поняв, что тот мёртв. Его взгляд ещё не остекленел, да и конечности за несколько секунд не окоченели, но выпирающая костлявая грудь более не вздымалась. — Подох, сука? Эй, ты! Да, ты! — Мужчина ткнул пальцем в толпу, указав на сухощавого юношу, соломенные волосы которого больше напоминали паклю. — Бери этого и тащи за мной.

— Да, господин…

Не проронив ни слова против, Элин подошёл к старику и, незаметно опустив тому веки, подхватил труп под руки, двинувшись следом за надсмотрщиком. Привычные движения, привычная последовательность действий — он не в первый раз помогал избавляться от тел, стаскивая их на нижние уровни, в место, которое можно было называть канализацией… если бы не стая псов-людоедов, познавших вкус людского мяса.

Элин не знал, зачем надсмотрщик откармливает этих тварей. Не знал, что ему нужно сделать, чтобы выжить. Не знал, как долго ему удастся продержаться в этих условиях.

Ничего не знал — ни тогда, ни сейчас.

Если бы ему было известно о том, что Авалон встретит их отбраковкой, устранением неугодных и, в конечном счёте, выставит оставшихся на продажу в качестве рабов, то как бы поступил? Сбежал бы, отколовшись от основной группы вместе с остальными, отправившись в сторону Агартхи или, на худой конец, Лайонесса? Не факт, что они дошли бы, но сейчас смерть действительно казалась лучше столь жалкого существования.

Но у Элина всё равно не хватало, не хватает и никогда не хватит смелости для того, чтобы отказаться от такой жизни. Он до сих пор цеплялся за каждую возможность протянуть чуть дольше, и в дальнейшем не собирался изменять этому намерению.

Жить. Жить любой ценой — этого желали его инстинкты, и разум был с ними солидарен.

— Шевелись, харча больной ослицы! — Крик мужчины заставил Элина поторопиться и буквально бросить тело в угол, поспешно заковыляв обратно. От бараков до этих подземелий они шли чуть ли не пятнадцать минут, так что истощённый юноша порядком выдохся… но отдыха не предвиделось — похоже, в бараки действительно должен был зайти кто-то ещё, и надсмотрщик опасался пропустить этот визит. — Ну! Будешь так ковылять — и вторую ногу сломаю!

В ответ на угрозу Элин из последних сил ускорился, но даже так не смог догнать и не думающего замедлять шаг стражника. Впрочем, он и не отрывался, а у юноши каким-то чудом хватило сил на обратный путь…

Ведущая в бараки массивная дверь распахнулась — и Элин понял, что внутри находятся не одни лишь рабы с надсмотрщиками, а, по меньшей мере, ещё трое человек.

— Хм, и где ты был, воин? — Девушка лет двадцати чуть наклонила голову, отчего её длинные кудрявые волосы, отливающие тёмной синевой, подобно водопаду заструились по плечам и груди. — Правда ли, что ты убил одного из рабов?

— Он… вёл себя слишком дерзко, госпожа. И был очень слаб — я хотел приструнить его, но он просто… погиб. — Сказать, что Элин удивился — значит не сказать ничего, ведь ранее этот крайне жестокий человек никогда и ни с кем не говорил столь раболепным тоном. Невольно задавшись вопросом, кто же такая эта девушка, Элин, между тем, продолжил сверлить взглядом пол. Единожды он уже пострадал за то, что просто посмотрел на покупателей, и второй раз наступать на те же грабли не собирался.

— Погиб… Стоит ли мне напоминать о том, что вы должны были сохранить жизни всех рабов без исключения?

— Мы честно пытались, моя госпожа. Но их здоровье подорвал долгий переход, а многие и вовсе сошли с ума от горя. Именно они и умирали, будучи не в силах принять новую действительность! — По правде говоря, язык у толстого надсмотрщика был подвешен очень и очень хорошо… но девушка с волосами цвета морских глубин ему совсем не поверила.

— Юноша, слова воина Тассоу — правда? — Элин не сразу понял, что эта госпожа обращается именно к нему, и потому поднял взгляд с запозданием в пару секунд. — Я не накажу тебя за правду, так что ты можешь говорить.

“Ты-то не накажешь, а вот что насчёт этого заросшего щетиной зубра?”, подумал про себя Элин, покосившись на воина, — да какой из него вообще воин?! — чей взгляд прямо говорил Элину о том, что лучше бы ему лишнего не болтать.

И парень последовал бы этой немой просьбе, если бы не гнев, денно и нощно копившийся в его душе — и сейчас решивший явить себя. Обида, боль, жажда справедливости — вся эта мешанина чувств подтолкнула Элина к безумному и самоубийственному решению.

Он как мог с достоинством опустился на одно колено и, поймав взгляд недоумённо вскинувшей брови и вытянувшей губы чуть ли не трубочкой девушки, заговорил:

— От рук этого надзирателя погибло семь человек. Последний, старик Хорьо, не был болен, но ослаб от голода и холода. Если вы действительно приказывали сохранить наши жизни, то этот человек пошёл против вашего…

Свист вырвавшегося из ножен клинка оборвался звоном стали, натолкнувшейся на сияющее небесной лазурью лезвие. При том девушка, остановившая клинок воина в считанных сантиметрах от шеи Элина, даже не отвела взгляда — лишь на мгновение изменилась в лице, чего оказалось вполне достаточно для её телохранителей.

С чудовищной скоростью один из них приблизился к надсмотрщику, а спустя долю мгновения тот обмяк, кулем повалившись на пол.

— Вонг, будь ласка, передай его палачам и убедись в том, что он расскажет обо всех своих преступлениях. А ты… — Девушка вновь перевела взгляд на и не думавшего двигаться Элина, отчего-то ему улыбнувшись. — Аристократ, верно? Из какого ты клана?

— Клан Нойр, госпожа…

— Убийцы, значит… — Она усмехнулась: в её воображении образ побитого и исхудавшего юноши явно не вязался со смертоносными тенями — анимусами клана Нойр. — Ты образован?

— Да, госпожа. — Совершенно неожиданно для себя Элин понял, что вот он — шанс. Шанс, выпадающий одному рабу из сотни. — Письмо, чтение, учёт, история… я большую часть своей жизни провёл в окружении книг.

— Оно и видно. Вставай, Элин Нойр. Отныне ты — слуга клана Мордакс. — Совсем не чураясь грязи, девушка протянула Элину руку. — А я — твоя госпожа, Колдия Мордакс. Надеюсь, ты сослужишь мне хорошую службу…

— Как вам будет угодно, моя госпожа.

Элин принял протянутую руку и, поднявшись на ноги, обвёл глазами барак. Он испытывал небывалый душевный подъем, но одновременно с тем понимал: любая ошибка может сбросить его на самое дно, а то и лишить жизни.

Значит, остаётся только как следует постараться, чтобы хотя бы на чужбине начать приносить реальную пользу.

Волосы девушки трепетали в завихрениях чёрной, с алыми проблесками анимы, но нападать она не спешила — лишь приближалась, пристально всматриваясь в лицо Элина. Она словно узнала его, а сейчас боялась отвести взгляд и понять, что он — всего лишь мираж. Но время шло, и перерождённый, с аналогичной заинтересованностью рассматривающий Колдию, тоже не спешил атаковать.

— “Элин?”.

— “Что-то не так”. — Элин медленно воткнул древко посоха в землю перед собой, едва ощутимой волной своей силы проверив почву в радиусе двух сотен метров. Ничего. Ни ловушек, ни готовящихся техник. Абсолютная глупость. Будто Колдия действительно не готовила ничего такого, и просто шла к нему, проигнорировав тот факт, что от его руки умерло три с половиной десятка Авалонцев, включая её родного брата.

Где вспыльчивость? И откуда сила, внешне неотличимая от таковой у анимуса платинового ранга…?

Элин знал ответ. Знал, но не мог в него поверить. Его разум отказывался вспоминать все те пятнадцать лет, что он провёл в Авалоне в качестве сначала слуги, а после и члена клана Мордакс.

— “Она не нападает…”.

До Эриды тоже дошло, что именно в происходящем привело Элина в смятение. По крайней мере, она так считала до тех пор, пока перерождённый не подпустил врага опасно близко. Жалкие двадцать метров отделяли друг от друга двух анимусов платинового ранга, но ни Элин, ни Колдия не спешили не то, что начинать бой, но и даже просто осознанно приводить в движение аниму.