— Но Императорский род?

— Выдает дочь замуж за следующего хранителя Светлого пламени. Так и удерживает власть.

— А с предыдущим Хранителем происходит то, что с Моррой и мамой? Он начинает терять в силах, как только рождается следующий?

Асмодеус понял, куда я клоню и кивнул. Если моя догадка была верной, то теперь ясно, отчего папочка так торопился заманить меня в земли Светлых.

— Вошел в силу новый Хранитель Светлого пламени, а отец отчаянно пытается сохранить власть.

В Город Колдунов.

Мелания жаждала активных действий. Асмодеус чувствовал, что она вот вот взорвется и не знал, как предотвратить этот взрыв. Все дело было в том, что мужчине пришлось уговорить ее остаться в безопасности Таверны еще на неделю и отменить предполагаемую поездку по землям Темных. Дикий пес так боялся за ее безопасность, что просыпался в поту от ночных кошмаров. Хранительница согласилась, но в ней росло недовольство тем, что она не может распоряжаться своей жизнью.

Девушка одобрила все планы Дариана по строительству прудов. «Так у нас хоть что-то для торговли будет», пробурчала она, соглашаясь на план сирены. Стоило ей согласиться с планом, почва, где должны были быть построены пруды, начала проваливаться сама собой. Она провела разговор с сатирами о поставках кофейных не обжаренных зерен. Этот напиток не пользовался особенной популярностью среди темных, но Хранительница была уверенна, люди и колдуны приобретут вкус к нему уже через несколько чашек. «Темный кофе от Темной Хранительницы», была названа ее авантюра. Напиток должен был продаваться во всех тавернах в Городах.

Асмодеус же взялся за тренировки Гато. Сапфир ускакал навстречу своей любимой, Дариан был обученным воином, но на приказ продемонстрировать себя в бою только лениво отмахивался. Так что, по мнению дикого пса, только он и Гато могли защитить Меланию в случае опасности. Полуночный кот проявлял огромное усердие, работая мечом, отрабатывая прыжки и удары в животной форме. Он хотел стать для Мелании героем. Но что значит неделя тренировок в сравнении с годами, которыми обучаются воины светлых? В том, что Меланию придется защищать именно он них сомнений быть не могло.

Чем дольше я отсиживалась в Таверне, тем больше во мне копилась злость от собственного бессилия. Я была словно отправленный в деревню тинейджер, где из развлечений предполагалось пить коровье молоко, да читать книжки. А еще во мне снова начало кипеть неудовлетворенное, злое желание, от которого, я думала, что избавилась в День обретения силы. Я даже попробовала себя поласкать, но это у меня откровенно не выходило. Морра дала мне еще два жалких занятия, которые сводились в фразе «Верь в себя и доверяй своим силам», словно в дешевом тренинге личностного роста. Мне нужна была магия, заклинания. Я готова была учиться и хотела знаний. Я хотела сейчас вообще все на свете, но из своих желаний могла осуществить только страсть к поглощению кофеина, который делал меня еще сосредоточенней и злее. Именно этим я и занималась, сидя перед Таверной в беседке, в стиле прованс, которая образовалась здесь три дня назад. Таверна стала сама себя перестраивать, согласно моему вкусу. Поэтому я не удивилась появлению плетеных светлых кресел и невысокого столика в окруженной плетистыми розовыми розами закрытой беседке. Сюда и следовал Асмодеус, держа в руках измятое письмо от отца.

— Я узнал о технике, которой написано письмо, Слав прибегнул к использованию собственной крови, чтобы его не могли прочитать ничьи глаза, кроме твоих. — Асмодеус рассматривал пустой лист бумаги, словно ядовитую гадюку.

— Хотела бы я овладеть такой техникой — мечтательно произнесла я, делая глоток кофе. Меня настораживало, что никто не рвался обучать меня магии. Мне подсовывали потенциальных любовников, темные веселились, обсуждая новые изменения в Таверне, ставили на то, кто следующим окажется в моей постели. Асмодеус покачал головой, попытался объяснить:

— Магия крови — самая темная магия. В крови — жизнь и просто так кровью не разбрасываются.

— Ну научи меня тогда хоть чему-нибудь! — воскликнула я гневно. То опасно, это слишком рано, тому научит Морра, а это тебе вообще не нужно. Захотелось захныкать, но не вышло. Я была для этого слишком зла. — Ты держишь меня в этой деревне, словно пленницу.

— Мелания, сейчас просто не время.

— А когда придет это время?! Все твердят, что быть Хранительницей — самая большая честь для темных, но это не так. Я только должна трахаться со всеми подряд, ради обретения ими каких-то призрачных сил.

Не знаю, что на меня нашло. Я слово «трахаться» то не произносила никогда в жизни.

Мужчина смотрел на меня секунду, а затем вдруг вышел из себя. Он повел себя так, как я никогда бы от него не ожидала. Схватил меня за руку и с болью дернул к себе, перехватил другой рукой за волосы и оттянул голову назад, так, что от боли искры из глаз посыпались. Ко мне никто не прикасался с такой яростью, дикий пес сошел с ума?! Он оскалился, зубы видоизменились, заострившись, казалось еще немного, он прокусит мою шею. Меня парализовало от страха. Я не могла закричать, позвать на помощь, не могла даже думать, превратилась в одну пульсирующую точку неприкрытого ужаса. Когда он медленно наклонился ко мне и обдал шею горячим дыханием, сомнений не осталось, он сейчас разорвет мне горло. Из глаз брызнули жалобные слезы, в голове ясно пронеслась одна мысль «Отпусти меня».

Конечно же, этого не произошло. Я попыталась ударить мужчину, призвать к каким-то своим способностям. Они были глухи. Земля была глуха к моим мольбам. Впервые в жизни я почувствовала себя в западне. В голову пришли слова лесного духа «Желание было дано для защиты».

Превозмогая боль я не отстранилась, а приблизилась к Асмодеусу, поцеловала оскаленную пасть. Я нашла в себе тот пульсирующий, болезненный сгусток желания, что разрастался во мне с каждым днем и бросила в этого мужчину мысленно. Дикий пес жутко застонал. Холодный к поцелую, Асмодеус вдруг тяжело задышал, клыки его втянулись, рот снова стал человеческим и меня поцеловали уже его мягкие губы, хватка на голове и спине ослабла, теперь он прижимал меня к себе совсем по другому. Его руки спустились ниже, подхватили меня под ягодицы и приподняли вверх, чтобы я смогла обвить ногами его талию. Ощутить, что он напряженный и готовый и очень хочет вырваться из тесного плена брюк.

Это знание заставило меня отпрянуть. Я спрыгнула с Асмодеуса, который растерянно стоял и смотрел в пустоту. Его затуманенный взгляд прояснился. Он говорил тяжело дыша, словно пробежал эстафету:

— Вот, что может сделать сила Хранительницы. И тебе не нужно учиться ей владеть. Она всегда была в тебе. В твоих силах сейчас было остановить от нападения дикого пса. Я полностью спустил с поводка свои звериные инстинкты, я хотел причинить тебе боль. Но вместо этого я захотел тебя в совсем другом ключе. И теперь не знаю, смогу ли когда-нибудь перестать хотеть.

Мужчины смотрел на меня, словно я была водой и воздухом и всем, что он мог только пожелать. Его взгляд беспокойно метался.

— Я смогла остановить тебя? Это правда.

Сдержанный кивок.

— Так же я смогу остановить любого, нападающего на меня мужчину.

Он снова кивнул.

— От стрелы или удара мечом меня это не спасет, — парировала я, поражаясь тому, что могу говорить более менее внятно. Больше всего на свете мне хотелось запрыгнуть на мужчину и продолжить начатое.

— От стрелы или удара мечом тебя буду спасать я. И другие фавориты. Мы — твоя армия, твои слуги. Те, кто не дрогнув отдадут за тебя свою жизнь.

— А ты теперь не регент, а фаворит? — В мой тон начало возвращаться привычное раздражение.

— После того, что сейчас произошло, на меньшее не рассчитываю. — Асмодеус посмотрел мне в глаза, и я поняла, отказа он не примет. Да я и не хотела ему отказывать. Сделала шаг вплотную, прикоснулась к груди.