Сонаи готовы выставить пять сотен воинов — причём все опытные головорезы. Моих «макак» на данный момент насчитывалось тринадцать десятков, если считать вместе с кандидатами. Ещё сколько-нибудь можно набрать по всему Бонко. Так-то более-менее нормальных бойцов по всей нашей области наберётся около тысячи человек, но не каждый попрётся за тридевять земель, бросив семью и хозяйство. Плюс к этому, я не хотел совсем уж оголять свою малую родину — особенно учитывая, что уходя в поход на запад, мы оставляем за спиной разозлённых и разорённых, но до конца не примученных сувана и почти не тронутых рана. Так что рассчитывать можно на пару-тройку сотен.

Таким образом, наша армия вторжения составит где-то восемь-девять сотен воинов. Кивамуй располагает, по самым максимальным подсчётам, двумя с половиной тысячами. Колеблющие, допустим, расколются поровну, или даже чуть больше примкнёт к типулу-таки — это ещё полторы тысячи — итого, четыре тысячи. Его противники на западе выставят тысячу триста воинов плюс тысяча от неопределившихся — всего две триста.

Окончательный баланс: четыре тысячи у Кивамуя против трёх тысяч ста у нас. Довольно серьёзный перевес. Но, во-первых, восемь сотен бонко и сонаев будут собраны в единый кулак, в то время как люди типулу разбросаны на расстоянии нескольких дневных переходов. И, во-вторых, у нас есть ударный отряд «пану макаки», вполне способный перемолоть многократно превосходящего противника.

Кстати, надо будет озаботиться обучением сонаев и бонкийцев правильному строю. Разумеется, перестраиваться и маневрировать подобно «макакам» за несколько недель, которые уйдут на сбор и подготовку к походу, они не смогут, но биться неким подобием фаланги научиться вполне способны: мои орлы для первого боя натаскивались всего восемнадцать дней, а, тем не менее, сумели навалить хорошую кучу трупов.

Далее следует проработать вопрос с продовольствием и маршрутом нашей армии.

Проговорили в результате до глубокой ночи, успев обсудить и моё предложение насчёт обучения биться строем, и проблему обеспечения продовольствием, и дорогу Текок.

Одна голова хорошо, а полтора десятка — вообще ума палата. Ну, или, учитывая туземные реалии, хижина.

С тем, что биться строем — это хорошо, сонаи согласились. Над продовольственным обеспечением девяти сотен любящих пожрать мужиков думали долго. В общем-то, сама еда была не вопросом: припасы на пятнадцать-двадцать дней подготовки к походу и пять-десять дней движения по малонаселённым местам принесут сами участники, благо урожай корнеплодов в этом году неплохой. А уже в долине Алуме кормить будут либо союзники, либо враги. Проблема в том, что придётся тащить на своём горбу кроме оружия и военного снаряжения ещё по двадцать-двадцать пять килограмм жратвы.

Глядя на напряжённую мысленную работу своих подчинённых и гостей (у некоторых аж уши шевелились от усилий), я не выдержал и улыбнулся. После чего сказал, что нам уже доводилось привлекать ограбленных сувана для доставки добычи. Почему бы не перенести данный опыт на транспортировку припасов для целой армии.

Разумеется, развивал я свою мысль, в этот раз никого не будем грабить и заставлять таскать у них же отобранное: только добровольное и взаимовыгодное сотрудничество.

Имеются две сунийские деревни к западу от Хау-По, население которых обязано поставить обществу «пана макаки» через пару месяцев семьдесят корзин баки и пятнадцать корзин коя. Можно предложить нашим ганеоям скосить эту дань на двадцать или тридцать корзин в обмен на то, что они выделят носильщиков, чтобы те сопровождали наше войско половину дороги к населённым местам на западе.

Тут вмешался Такумал, заявив, что скидку не стоит делать больше чем на двадцать корзин, да и пятнадцати этим трусливым червякам хватит. И вообще, пусть тогда дают положенное раньше.

Инициатива наказуема, и мой «олени левой руки» получил задание провести переговоры с сунийцами на предмет сокращения размера дани в обмен на услуги носильщиков и ускорение её поставок.

Дальше перешли к обсуждению маршрута. Было два пути. Первый, привычный сонаям: вверх по течению Боо в Сонав, а уже оттуда по ущелью, рассекающему юго-западный склон кратера Со, к берегам Южного или Малого Алуме. Три дня займет первый участок маршрута, ещё примерно два — путь от сонайских деревень у озера к выходу из долины, один переход придётся потратить на преодоление узкого прохода, в котором к тому же есть несколько довольно крутых спусков и подъёмов — подобных перевалу из Бонко в Сонав. Ну и ещё два с лишним дня займёт путь от внешних склонов гор до первых деревень Кехета. Итого — восемь или девять дней.

Второй путь, по которому пришли беглецы, оставшиеся верными тэми — через Огок. Вахаку и Огорегуй, говорили, что они затратили на дорогу больше десяти дней. Но их отряду не повезло: они умудрились подняться на возвышенность, находящуюся в центре Огока. Как я понял, северо-западный и юго-западный склоны плато достаточно пологие, в отличие от восточного, представляющего крутой обрыв в несколько десятков метров высотой.

Деревни огов, населяющих эту область, тяготеют либо к обильному водными источниками северо-западному склону Верхнего Огока, плавно спускающемуся к берегам Малого Алуме, либо к столь же увлажнённому юго-западному, где мелкие ручьи сливаются в небольшую, но полноводную речушку, орошающую поля нескольких крупных общин. Несколько небольших огских поселений расположены вдоль морского побережья. Их обитатели в основном живут рыбной ловлей и выпаркой соли. А Нижний Огок, лежащий между плато Верхнего Огока, южными склонами вулкана Со и долинами Алуме и Боо, вообще не заселён: иногда туда забредают в поисках птиц, выбитых в более людных местах, охотники за ценными перьями или собирающие смолу колючих кустарников мастера по дереву да гончары.

Со слов Вахаку они проблуждали в поисках удобного спуска трое суток, пришлось даже немного вернуться назад. Хорошо ещё, что удалось избежать встречи с местными.

Я начал выяснять у Вахаку и остальных его спутников в тогдашнем путешествии о пути по Нижнему Огоку. Выходило, что ничего сложного там нет: обычные леса и кустарники, иногда попадаются заболоченные участки, но их всегда можно обойти. Единственная проблема — переход через реку Огуме, текущую в узком и довольно глубоком ущелье, и только уже в землях ванка образующую удобную для движения долину.

Моё предложение направить нашу армию по огокскому маршруту сперва вызвало у всех недоумение. Но сравнив время пути по обоим направлениям, все согласились хотя бы на разведку дороги через Огок. В конечном счете, даже сонаи согласились, что проход от них в Бонко легче, чем в Кехет. Я тут же объявил об отправке в ту сторону нескольких групп по пять-шесть человек во главе с Вахаку и остальным текокцами. «Олени» предложил в ответ, чтобы отправлялись Гоку, Токику и Вохоре, а он сам лучше останется принимать приходящих воинов-бонко и формировать из них отряды с последующей строевой дрессировкой.

Возражений у меня не было, и я уже собирался закрывать собрание, тем более время уже позднее. Но тут сонаи повели разговор насчёт медного оружия. Оказывается, они успели создать за последний месяц немалый запас руды. Если Кану правильно описывает размер натасканной кучи, из этого сырья можно выплавить свыше сотни наконечников для копий или несколько десятков топоров. Вот только запасов угля у нас раз в пять меньше.

Начали думать, какими силами заготавливать древесный уголь. И тут меня удивил Длинный. Он предложил повесить пережигание ивняка на сувана — в обмен на возвращение части продовольствия, которое мы у них отобрали ранее. Впрочем, бывший хулиган, немного подумав, поправился: «Нет, лучше не возвращать, а отобрать баки, кой и свиней у рана и отдать сувана. Тогда они тоже будут слабыми».

Я смотрел на Длинного с немалым удивлением. Всего два года прошло с того времени, как он из головной боли для своей деревни и её старосты превратился в моего верного подручного, и одновременно — в теперь уже мою головную боль, ибо своего задиристого характера и привычки делать мелкие пакости окружающим он не утратил, и приходилось постоянно то одёргивать Паропе, то улаживать возникающие конфликты с жителями Хау-По. Хорошо хоть, что он задевал исключительно людей, не имеющих близкой родни и друзей среди верхушки местного общества, не знаю, каким уж образом Длинный ухитрялся определять — кого можно трогать безнаказанно, а кого лучше обойти за километр.