Ветер трепал полы плаща, мокрым противным животным забирался под тунику. Здесь, в самой верхней точке долины, он ощущал полную свободу, чувствовал себя хозяином и решил преподать наглому человеку хороший урок. Я ежился и плотнее запахивал одежду. Странно, но сильный ветер ничуть не разгонял туман. От постоянного перемешивания эта взвесь словно молоко становилась лишь гуще, плотнее – еще чуть-чуть и начнет оседать на земле. Желтый, насыщенный странным запахом гнилого дерева туман был до неприличия осязаем. Мягкими лапами касался открытой кожи, шептал в уши, стелился под ногами, делал и так скользкие камни еще более опасными. Если можно было хоть на минуту поверить, что ветер и туман обладают сознанием, могло показаться, что они борются, соревнуются за право сожрать, растворить, извести человечишку, осмелившегося кинуть им вызов. Но все это было лишь плодом неуёмной фантазии.

Я вышел на нижнюю площадку подъемника и осмотрелся. Хотя осматривать было по сути нечего. Идя сюда, я ни минуты не сомневался, что смогу вызвать стражников вниз, но не думал, как это сделать. Кричать бесполезно, туман заглушит самый громкий и пронзительный крик. Должен быть другой способ. Я подошел поближе к скале и тут же заметил уходящую вверх толстую веревку. Нижний ее конец держался на земле, намертво прижатый угловатым камнем - верхний терялся в тумане. Поначалу осторожно, но потом все сильнее и смелее я принялся ее дергать. Ничего не происходило. Если вверху и раздался какой-то сигнал - я не мог его услышать. Оставалось только ждать. Я прижался к скале и постарался еще глубже завернуться в пропитанную влагой ткань. Холод пробирал до костей. Я уже начал порядком окоченевать, когда сверху послышались скрип и приглушенная туманом ругань. За мной спускались. Я задрал голову, силясь разглядеть очертания опускающейся платформы, но она вынырнула неожиданно сразу и целиком.

Старые подгнившие бревна душераздирающе скрипели. Платформа металась на ветру как невесомая тряпка. Наваленные по углам мешки с песком не помогали - временами она угрожающе накренялась. Казалось - еще чуть-чуть и люди посыплются вниз, не сумев удержаться за уходящие вверх канаты. Но при этом они еще умудрялись удерживать в руках длинные копья. Опасаясь, что сейчас кто-нибудь полетит мне на голову, я отошел за камни. Наконец горе-подъемник в последнем рывке рухнул на площадку. Утомленные спуском стражники сползли на землю. Собрались в маленький круг, ощетинившись копьями. Рассмотрев, что никого кроме меня здесь нет, расслабились и уселись на мешки. Один из стражников отошел подальше и, нагнувшись, освободил желудок от ужина. Бедняге явно не понравился поздний спуск в долину. Низкий широкий человек вооруженный не копьем, а длинной узкой дубинкой, направился в мою сторону. Остановившись в нескольких шагах, ткнул ей в мою сторону, прорычал, спесиво задрав подбородок:

- Ты кто такой и зачем дергал веревку? Отвечай!

Он нетерпеливо поскреб заросшую щеку. Потом быстро оглянулся, проверяя, что в случае каких-либо проблем к нему успеют прийти на помощь. Я молчал, обдумывая тактику поведения. Одно неправильное слово и меня забьют копьями. Не придумав ничего сверх оригинального, я просто сдвинул капюшон плаща на затылок, оголив кольцо. Стражник переменился в лице, будто увидел собственную задницу, причем издалека и в профиль.

- Господин, простите. Я не знал.

- Ничего. Я не сержусь. – Он слегка расслабился. Четверка на мешках тоже заметила мое «украшение». Вскочили с мест, пытаясь принять более воинственный и дисциплинированный вид.

- Откуда вы господин, ведь в долине, мне помнится, был другой жрец?

- Он там, внизу. Ему нездоровится, и он решил подняться завтра. А может и послезавтра.

- Ага. Ясно. Но все равно – откуда вы? Мне не говорили, что здесь два жреца. – Он задавал слишком много ненужных мне вопросов, пора было его осадить

- Стражник, а с каких пор ты вправе утомлять жрецов Талея вопросами? - я попал в саму точку. – Он, еще более смутившись, опустил глаза.

- Простите, господин. Просто я сильно удивлен. Пройдите наплатформу – будем подниматься.

- Давно пора.

Под удивленными взглядами я прошел на середину платформы. Не желая болтаться на ветру, я без стеснения уселся на бревна, вцепился замерзшими пальцами в связывающие их веревки. Стражники привычно встали по углам, ухватившись за канаты. Старший подошел к свисающей сверху веревке и сильно дернул ее три раза. Платформа дернулась и пошла вверх. Стражник с неестественной для его габаритов скоростью подбежал к платформе и, подпрыгнув, ловко забрался наверх. Посмотрев на меня, он ухмыльнулся и уселся рядом.

- Давно не было такого ветра. Все внутренности выворачивает.

- Наверху тоже ветер?

- Нет. Есть немного, но не такой сильный. Обычный.

Он замолк, задумавшись о чем-то своем. При очередном толчке я глянул вниз, но земли уже не было видно. Мы плыли в желто-белом молоке. Четыре каната уходили от углов вверх на высоту двух человеческих ростов. Там соединялись, крепясь к паре связанных крестом бревен. От них дальше уходил уже только один толстый канат. Крестовина, такая же гнилая как и платформа не вызывала никакого доверия ни у меня ни у стражников. Они то и дело косились на нее, привлеченные очередным устрашающим скрипом, или потрескиванием.

- Почему не замените?

- А нечем. – Старший стражник пожал плечами. – Кто сюда потащит бревна через пустыню. Ладно, в пустыне на верблюдах, а потом в горы на себе? А внизу все бревна такие. Ничего, выдержит, не такие уж они и гнилые.

- Мне бы твою уверенность. – Он в ответ лишь смущенно хмыкнул.

- А вообще, это же ваша долина, вам бы о подъемнике и позаботиться…

- Мне напомнить кто ты, а кто я?

- Простите, господин. – Что-то внутри подсказывало мне, что именно так, нагло, грубо, властно и следует себя вести. Тогда никто не посмеет встать на моем пути. Я жрец лунных богов, и никто не в праве мне перечить. Тем более какие-то стражники.

Дальше мы ехали молча. Скоро ветер утих, и платформа перестала раскачиваться. А потом туман расступился, и впервые за многие месяцы я увидел небо.

Солнце почти село. Из-за горного хребта выступал лишь отблеск красноватого диска, но этого было достаточно, чтобы ввести меня в экстаз. Я содрал капюшон с головы и вытянул руки, подставляя их свету. Я плакал, не стесняясь слез. Пусть стражники смотрят на меня как на умалишенного, им не понять что такое полгода без солнца. И все море крови, что я оставил внизу, уже не казалось слишком высокой платой за возвращение наверх. Старший стражник коснулся моего плеча:

- Господин, вам плохо?

- Нет, стражник. Мне хорошо. Мне очень хорошо.

Показался край верхней площадки подъемника. Канат проходил через блоки балки выдвинутой далеко в пропасть. Наматываясь на огромный ворот, он странно потрескивал – то ли от старости, то ли от пересушенного горного воздуха. Стражники, крутившие ворот, обливались потом. Поднявшуюся платформу подтянули к краю, и мы спрыгнули на землю.

- Пойдемте ко мне, господин – стражник указал на притулившуюся у обрыва хижину. - Вы можете там спокойно переночевать. Я посплю с остальными на улице.

- Нет, старший. Я отправляюсь прямо сейчас. – В эго глазах отразился явный испуг. Остальные стражники собравшиеся у подъемника о чем-то возбужденно перешептывались.

- Вы что, пойдете один?

- А что в этом такого? Мне стоит чего-то бояться?

- Простите, господин. Дело ваше, но об этих горах рассказывают очень много плохого. А вы один и ночь близко.

- И чего же все бояться. – Мне стало интересно. – Диких зверей?

- Нет. Зверей тут нет. А бояться духов, господин. Призраков. – Я не смог сдержаться и засмеялся.

- Призраков я не боюсь. Нисколько. Насмотрелся внизу.

Оставаться у подъемника до утра не стоило. Где-то в пути новый жрец со сворой телохранителей. Если они застанут меня здесь - отвертеться не получиться. А на пустой горной тропе есть шанс.