Пара прыжков, кувырок в сторону от серого языка какой-то дряни, наколдованной магом, и я рядом с ним. Один взмах меча, и волшебное оружие под оглушающий визг сносит Эпону голову с плеч. При этом камень в рукояти просто взорвался серий ярких вспышек, впитывая в себя багровое пламя, выплеснувшееся из глаз некроманта. На всякий пожарный я еще изрубил обезглавленное тело — пусть попробует воскреснуть из кусков, которые от него остались.

Сколько прошло времени с момента разрушения храма и до полного окончания схватки — не знаю. По внутренним ощущениям тянулось оно медленно, но к счастью в реальности его оказалось недостаточно для того, чтобы разбуженная разрушением храма охрана сообразила, что произошло, как-то организовалась и добралась до места событий. Видимо, среди охранников поднялась паника, и паника дала мне фору…

— Алексей, это тридцать четвертый, это шестой, а это сто пятый — представил мне подошедших гномов японец. Ах, да. Я совсем забыл, что гномам запрещено иметь свои имена. Тридцать четвертый был натурально похож на танк времен второй мировой войны — мощный, приземистый, с квадратным телом и приплюснутой головой. Шеи я не заметил. Борода черная, местами с проседью. Глаза смотрели на меня строго и требовательно — мол, что приперся посреди ночи? Шестой наоборот, не производил никакого впечатления. Отвисшая губа, ниточка слюны, взгляд идиота. Я оглянулся вокруг и ужаснулся. На меня глядели практически одни «шестые». Во взгляде большинства коротышек не было ничего человеческого. Каламбур, однако, но тем не менее. Это были пустые, покорные судьбе лица, с потухшими глазами и равнодушными гримасами. Даже мое ночное вторжение не разбудило их сонного существования. Натуральные рабы.

Я посмотрел на последнего старейшину. Сто пятый оказался тем самым пожилым гномом, что грыз землю во время бичевания. В отличие от своих одноплеменников, этот старейшина, очевидно, был личностью с большой буквы. Я еще раз окинул его взглядом: умные глаза, жилистые мозолистые руки мастера, осанка — все это внушало надежду на то, что этот гном готов бороться ради свободы. Но остальные… Я еще раз оглядел ряды нар и пал духом. Бесполезно. Все бесполезно. Долгие годы рабства превратили долгоживущих, выносливых которышек в послушное быдло.

Я судорожно начал думать, что можно сказать им, какие слова смогли бы разбудить в их сердцах желание действовать. Семья, дом? Нет у них давно ни того, ни другого. Месть? Сомневаюсь. И тут меня натурально торкнуло. ОГО! Кажется, есть кое-что, что они не смогут оставить без внимания.

— Что ты хочешь от нас, чужой? — сурово спросил гном, которого я про себя обозвал Т34 — Уходи прочь.

— Вы слышали, что твориться в лагере? — облизал губы я.

— Нас это не волнует — под согласное бормотание ответил коротышка.

— А есть вообще что-нибудь, что вас волнует в этой жизни?

— Нет! — как отрезал тридцать четвертый.

— Лжешь! — рявкнул я на коротышку, пытаясь вывести его из себя — Себе лги, другим не смей! Есть в этом мире еще вещь, святая для всех гномов. Эту ценность спрятали ваши деды, завещая хранить ее и беречь. Но их внуки не справились, и в мир пришло зло.

— Про какую вещь ты говоришь? — запинаясь произнес разом побледневший гном.

Прежде чем ответить на его вопрос, я огляделся. В глазах многих рабов зажегся интерес и… надежда?

— Священная Секира. Главная святыня гномов.

— Скажи, кто ты незнакомец?! Откуда знаешь про Горный Топор, Потрясатель Небес?

— Я посланник вашего бога Ура! — ляпнул я, не имея никакого представления о том, что это значит, но интуитивно понимая, что нужно нечто, что могло бы поразить и подчинить хотя бы временно воображение гномов, дать мне, тем самым, шанс призвать их к действию.

— Святотатство! — первым выкрикнул номер шесть и бросился на меня с кулаками.

Однако! Дурачок оказался вовсе не таким дурачком и среагировал первым. Если бы не Мусамото, который подставил шестому ножку, дело дошло бы до драки. А так гном покатился по полу, в то время как седой сто пятый успел остановить кровопролитие грозным:

— ГНОМЫ СТОЯТЬ!… Если ты посланник нашего Творца, то… должен быть знак. Такой знак, который нельзя не заметить и нельзя не принять. Есть он у тебя?

— Да. — Просто ответил я — Сегодня ночью Ур разрушил Костиницу.

Раздался мощный бамц — это сотни тяжелых гномов спрыгнули с нар и ломанулись наружу барака. Я успел лишь посторонится, дабы не быть сбитым с ног этим смерчем и остался ждать внутри. Прошло минут пять до того, как гомонящая толпа несколько успокоилась и собралась вокруг меня. На лицах коротышек не осталось ни следа былой покорности судьбе. Радость, страх, подозрительность — короче весь спектр эмоций отражался на их мясистых физиономиях. Еще минут десять гномы галдели так, что тряслись стены, но постепенно стала преобладать точка зрения, что я действительно посланник или Дух гор, как выразился Т34. Но был группа коротышек, которые скептически относились к моему нескромному заявлению. Возглавлял их номер шестой, тот самый кто первый выкрикнул "Святотатство". Его аж прям всего трясло. С одной стороны разрушенная Костиница — символ рабства и смерти, с другой стороны — человек…

— Наш Творец, Бог Ур не мог послать во спасение мерзкого человека — кричал надрываясь он — Именно люди поработили нас!

— Нас поработил Эсунион — резонно отвечал ему седой гном.

— Я согласен, что Костиница это знак! — не обращая внимания, продолжал вопить шестой — Но я не верю, что этот — дебиловатый коротышка ткнул в меня пальцем — Дух гор. Кто докажет, что он Дух Гор?

— Я! — внезапно проговорил пожилой старейшина.

Все тут же замолчали, уставившись на него. Сто пятый, который до этого что-то больно внимательно приглядывался ко мне, взял со стола короткий сапожный нож. Оказывается, гномы настолько привыкли к своему рабству, что администрация разрешала им держать инструмент в бараках. Другой рукой гном мягко взял меня за левую руку и положил ее на стол ладонью вверх. После чего без замаха резко вонзил нож сверху вниз в мою руку. В смысле попытался вонзить, но клинок лишь слегка надрезал кожу, а я почувствовал лишь тупой удар по ладони. Крови не было.

Общий вздох был ответом сто пятому на его сомнения.

— Каменная шкура — прошептал кто-то над моим ухом. В этот момент я решил усилить впечатление. Дело в том, что во время всего разговора, я правой рукой под плащом придерживал голову Эпона. И после вздоха, театральным жестом, выкатил ее на стол. Голова несколько раз кувыркнулась и уставилась в потолок рукояткой кинжала, который все еще сидел в глазнице. После воскрешения и повторной смерти, маг сильно сдал — кожа сморщилась и потрескалась, но узнать его все еще было можно.

То, что произошло дальше, вызвало у меня легкий шок. Все двести с лишним гномов, живших в бараке, разом повалились на колени и уткнулись лбом в пол. Я и Мусамото слегка опешили, прежде чем бросились поднимать коротышек. Первым я схватил за руки седого старейшину — Вставайте, уважаемый, это не дело…