— Почти. Ненавижу, когда перечисляешь баристе все от и до — и в итоге она переспрашивает каждое действие! Нахрена делать заказ, если у тебя потом выясняют любую мелочь!

Я смеюсь, отчего-то ощущая себя неимоверно счастливой. Его бурчание, вкусный кофе, счастливо машущая с горок дочь, будоражащие планы на вечер — кажется, я давно не испытывала такого наслаждения от момента.

— Мужчина — Ворчун, — произношу я, поворачивая голову, и натыкаюсь на его изучающий взгляд. Он стоит позади, и просто смотрит, сам не понимая, как сейчас привлекателен — темные волосы с легкой проседью, широкий мужественный нос, и любимые тонкие губы — все мое, мое, мое, и от осознания этого мое бедное сердце зашкаливает в чувствах, — а… а у тебя что в кружке?

Максим молча протягивает мне стаканчик, и я делаю глоток — черный чай без каких-то подсластителей. Улыбаюсь его постоянности, и возвращаю кружку.

— И даже это она уточняла два раза, — кривит губы Макс, и я протягиваю руку, касаясь его руки.

Мужчина смотрит сперва с недоумением, а следом складка между широких бровей разглаживается, и он переплетает наши пальцы. Посреди торгового центра, на виду у всех — и это лишнее доказательство того, что мы — пара.

Самая настоящая.

Я ставлю стаканчик на скамейку, и обвожу пальцем его «бабочку» на руке. Никогда не думала, что один вид белого пятнышка заставит низ живота сжиматься от восторга. Эти руки — моя личная слабость, и Максим об этом в курсе.

— Кажется, мы так и не выполнили одно твое желание на той квартире, — произносит Максим, наблюдая за движением моего пальца по его руке, — помнишь?

— М-м?

— Перед рестораном. Ты сказала, что хочешь фото моих пальцев на своем животе.

Я усмехаюсь, доставая телефон и молча нахожу в «Избранном» засмотренное до дыр фото. Там, в темноте съемной квартиры, со вспышкой сделан всего один кадр — я лежу на боку, а Макс обнимает меня сзади. Его рубашка на мне задралась, и его восхитительные пальцы раскиданы по голому животу.

— Ого. — Максим берет мой телефон, и разглядывает фото, — когда ты успела?

— Проснулась посреди ночи, и сфоткала, — немного смущаюсь своей помешанности, но решаю ничего из себя не строить, поэтому просто пожимаю плечами, — а что?

— Ничего, — Максим переводит взгляд с телефона на меня, и в этот момент мой мобильный вибрирует, сообщая о входящем вызове.

Ренат.

Боже, кажется, сейчас его имя горит просто нереально гигантскими буквами на дисплее, а вибрисигнал такой сильный, что мне закладывает уши.

— Держи.

На лице Максима — ни одной претензии, когда он возвращает телефон мне в руки. Он видит, кто это. Прекрасно понимает, почему его коллега мне звонит — ведь вчера мы были на свидании.

Но несмотря на это, он спокойно возвращает мобильный, и отходит подальше, позволяя поговорить наедине.

— Алло?

— Кроха, привет. Как дела?

— Все в порядке. Нормально. Как твои?

Я говорю с Ренатом, обсуждая планы на день, а сама ни на секунду не отрываю взгляда от Максима. Он стоит перед ограждением в игровую, и наблюдает за прыгающими детьми. Кажется, ему не интересно, о чем я могу говорить с посторонним мужчиной. И я пока не понимаю — он настолько уважает мое личное пространство, или ему просто все равно?..

— Хотел предложить тебе на вечер сходить в кино. — Когда обмен любезностями окончен, раздается в трубке, и я сосредотачиваюсь на диалоге, — что скажешь?

— Прости, у меня планы на вечер.

Это — чистая правда, но ведь не вся, верно?

— Без проблем. В конце концов, у нас впереди еще один выходной. Что на счет воскресенья?

Ох. Не люблю, просто физически тяжело говорить кому-то то, что явно расстроит. Но я осознаю, что должна расставить точки, а не тянуть непонятную какую игру.

— Ренат, я должна сказать, что в принципе не против общения, и ты мне очень приятен, как человек. Но так получилось, что я уже связана отношениями с другим.

— Ого. И давно?

Ну, правда так правда…

— Со вчерашнего вечера.

Молчание в трубке — и я вижу, как из игровой мне машет Маруся, подзывая подойти к ней. Киваю, и жестом прошу немного подождать, чтоб не прерывать тяжелый разговор.

— Насть, только не говори, что это Аллаев.

Я замираю, сжимая трубку, и не понимая даже, что внезапно злюсь. Злюсь сильно и совсем непривычно на всего лишь одну фразу, которой внезапно решили косвенно задеть Максима.

— А если и он — то что с того?

От моего грубости Ренат молчит еще пару секунд, а когда начинает говорить — то в его голосе осторожность, и нежелание обидеть.

— Вообще, ничего. Это твой выбор, твое право. Но спроси у любого хоть сколько-нибудь работающего с ним специалиста — Аллаев тяжелый человек. Это говорят и все наши, а те, кто работал с ним прежде, вообще рассказывают, что он ушел со скандалом и бросил крупный проект на середине.

Я бросаю взгляд на Макса, который уже выбросил стаканчик с чаем, и сейчас шел по направлению к Марусе. Не знаю, по какой причине он сменил работу, но что уже точно успела понять — этот мужчина один из лучших по работе со сложными, напичканными научными терминами и труднопродираемыми предложениями текстами. А еще в чем-то ходячая Википедия с цитатами и фактами, которые многим непонятны. А поэтому…

— Максим — отличный специалист, — напряженно говорю в трубку, и наблюдаю, как этот самый специалист склоняется к моей дочке, — он требователен к свей работе, и работе тех, от кого зависит общий результат. Не вижу в этом ничего, что следовало бы насторожить.

— Как знаешь, Насть, — спокойно отвечает Ренат, и я рада, что он не стал спорить, — просто он не для такой милой крохи, как ты. Вот и все.

— Я сама решу, кто для меня, а кто нет.

От моего грубого ответа Ренат вздыхает, и наскоро прощается, кладя трубку. Я с облегчением убираю телефон — да, возможно, мне не стоило быть столь резкой. Но и советовать мне, с кем встречаться — это определенно лишнее.

— Мама, мама, я больше не хочу играть! — влетает в меня Маша, обхватывая, куда дотягивается, руками, — я буду мороженое!

— Ох…

Я смотрю на приближающегося следом Максима, и понимаю, что слишком долго болтала.

— Спасибо, что помог ей обуться, — рассеянно произношу, а сама стараюсь отследить по его лицу, все ли в порядке.

— Это было не сложно. Маша сама показала мне, на какую ногу какой ботинок, — он подмигивает моей дочке, и Маша кивает ему в ответ, отчего мое сердце вдруг немного тает, — значит, мороженое.

— Да, да, да!

— Я бы зарулил в Мак, — теперь уже Максим смотрит на меня, и я расслабляюсь, понимая, что вроде все действительно в порядке, — что скажешь? Бургер сейчас был бы в тему.

— Вообще, я не против. А потом ты в магазин?

Максим чуть изгибает бровь, и медленно кивает, обдумывая что-то.

— А вам за продуктами не надо?

— Я обычно заказываю доставку из супермаркета…

— Зачем, если продуктовый здесь на первом этаже? Зайдем после Мака, и потом все вместе домой. Идет?

Я киваю, и Маруся подпрыгивает, радуясь, что мы идем за вредной едой. А мы с Максом смотрим друг на друга, и каждый, кажется, понимает, в чем дело.

Мы не хотим друг на друга давить и надоедать излишним присутствием.

Но очень хотим провести этот день вместе.

Максим

Пару лет назад я видел фильм, который поразил меня в самую душу. Тонкая, душевная картина с восхитительно-простым, но в то же время необычным сюжетом, созданным невероятно-талантливым режиссером Чарли Кауфманом.

«Аномализа».

Я — далеко не изгой в обществе. И мне вообще не проблема общаться с посторонними, а уж тем более со знакомыми людьми. Я не стесняюсь, никогда не чувствую дискомфорта, и не загоняюсь тупым «а что обо мне подумают».