— Сэм, мы ведь ответку в Тбилиси опять играем?

— С «Кельном»? Да, там. А что?

— Да вот думаю на базаре купить барана, назвать его Круашвили, потом зарезать и пустить на шашлык… э, ты чего, Юр?

Но Семин буквально сложился пополам от хохота и почему-то не отвечал.

— Вы чего ржете? — Еврюжихин с Численко подошли поближе, чтобы узнать причину столь бурного веселья своих товарищей. По идее, те ругаться и бушевать должны, а они гогочут. — Малой, колись, что ты ему сказал такого, что он сейчас упадет?

— Да ничего особенного, — сделал честные глаза Мельник. — Сказал, что хочу в Тбилиси барана купить на рынке…

— Я вас сейчас выгоню за неспортивное поведение! — «черный» глядел с недоумением на хохочущих, словно сумасшедших, футболистов гостевой команды.

— Э, парни, нам-то расскажите! — даже Турянчик с Соснихиным подтянулись.

— Малой, — почти простонал Генка. — Дай отойти, не то я точно помру.

— Да пожалуйста, — пожал плечами Данила. Потом повернулся к киевлянам с спокойно начал рассказывать. — Мы ведь в Тбилиси скоро играем…

— Судья, свисти конец игры, уводи этих дебилов! — зычно закричал с бровки Дед Маслов спустя минуту, недовольно глядя на то, как покатываются со смеху игроки обеих команд. — Костя, отдай мне этого чудика, я ему враз мозги вправлю.

— Забирай!

1969 год. Апрель. Тбилиси

— Ай, ребята, ну что вам будет с одной бутылки? — добродушный, немного пьяненький, загорелый черноусый пузан белоснежно улыбнулся. — Ну, может, с двух. Это же не вино, это нектар! Амброзия! Сам Сталин им угощал лишь высоких гостей. — Двое спутников хлебосольного грузина поддержали его заявление громкими возгласами.

— А что за вино? — невольно заинтересовался Данила, уж больно красочно рекламировал свой напиток неожиданный гость. — «Хванчкара»?

— Обижаешь, друг, — не на шутку оскорбился пузан. — «Усахелаури»! Слышал про такое?

— Нет, никогда, — озадаченно помотал головой Мельник. — «Цинандали», «Хванчкара», «Саперави», «Киндзмараули»…нет, про такое, как ваше, не знаю.

— Вот! — торжествующе усмехнулся грузин. — Потому что делают такое вино очень мало. Виноград для него растет в одном единственном районе — у горы Хвамли — и собирать его начинают лишь с заморозками. А потом…

— Слушай, родной, — бесцеремонно перебил вошедшего в раж мужчину Численко, постучав ножом по фужеру с минералкой. — Поверь, мы бы с огромным удовольствием отведали твоего нектара, но…посмотри вон туда, — нападающий мотнул подбородком в сторону стола, за которым ужинал тренерский штаб московского «Динамо». — Видишь, наш старший сюда уже поглядывает? Бесков, если что. Заметит, что пьем накануне важной встречи, на кусочки порвет. На мелкие-мелкие кусочки. Так что, — Игорь с сожалением вздохнул. — Спрячь лучше бутылку. Хочешь угостить, давай после игры?

— Да я и тренерам вашим подарю! — вскинулся грузин. — Пусть они тоже попробуют. Зачем рвать кого-то? Гиви, сбегай за еще одной…нет! Пятью бутылками! — Один из парней, что стояли рядом с ним повернулся было, чтобы метнуться, но Мельник жестом остановил его.

— А что, уважаемый, — Данила коварно ухмыльнулся. Ему пришла в голову отличная мысль. — А почему бы тебе не поднести это вино немцам? Вон они сидят, тоже ужинают. — Мельник бросил короткий незаметный взгляд в ту часть ресторана гостиницы, где неспешно насыщались футболисты «Кельна».

— Совсем дурной? — побагровел пузан. — У меня отец воевал, до Варшавы дошел, орден Славы заслужил. Дядя под Сталинградом погиб. А ты мне предлагаешь этих поганых фашистов нашим лучшим вином угощать?!

— Прости, не сообразил, — Мельник примирительно поднял руки вверх. — Глупость сморозил. Просто подумал, а почему бы их немножко не отвлечь? Так, чтобы завтра они чуточку уставшими были. — Молодой игрок заговорщически подмигнул грузину.

Тот несколько секунд обалдело пялился на него, а потом вдруг оглушительно захохотал и громко выкрикнул что-то на своем языке. Его спутники тоже засмеялись. Правда, пузан тут же перешел на русский.

— Понял, дорогой, понял тебя! Все сделаем. В лучшем виде сделаем! И вино им поднесем, и другие развлечения организуем. Останутся довольны! — Толстяк хлопнул Данилу по плечу и отошел.

Численко проводил его ошарашенным взглядом, а потом повернулся к Мельнику.

— Малой, это что сейчас было? — сидящие по соседству футболисты вразнобой поддержали его недоуменными возгласами. И лишь Яшин понимающе кивнул.

— Да так, — застенчиво улыбнулся Данила. — Подумалось просто, что на войне все средства хороши.

— На какой к херам войне? — удивился Аничкин. — Ты что несешь?

— Погоди, Анюта, — вмешался Лев Иванович. — Малой может и корявенько все исполнил, но здравое зерно в его действиях имеется. Вспомни, сколько раз нас перед важными играми то споить пытались, то баб в номера организовать? Особенно здесь, на Кавказе. Помнишь, как на Кубок играть надо было и на нас форменную охоту вели: «Вино наше пейте, цветы, фрукты выбирайте — нигде больше такого не найдете. Девочек к себе зовите, не стесняйтесь, в комнатах тоже все готово», — знаменитый вратарь, как мог, изобразил грузинский акцент. — Забыл? Мы потом всухую продули. А почему? Да потому что ноги после той пьянки-гулянки еле волочили.

— А ведь и правда, — призадумался Маслов. — Было как-то раз такое, помню. Генка Еврюжихин потом еще в бассейне едва не утонул.

— Что ты врешь, зараза? — возмущенно подскочил на месте форвард под дружный хохот одноклубников. — Какой бассейн? Не язык, а помело форменное. Без костей.

— Ладно, понятно все, — подвел черту под разговором Аничкин, когда все отсмеялись. — А Малой оказывается у нас коварный типчик. Тот еще фрукт. Что ж, будем надеяться, что наш новый грузинский друг не подкачает. Главное, потом, если выгорит, с ним водку под грецкий орех в качестве закуси не пить.

— Водку, да с грецким орехом? — удивился Долбоносов. — А что в этом такого особенного?

— Балбес, — глянул на него с жалостью Витька. — Это ж самое калорийное сочетание.

— Да ладно, — засомневался Володька. — И потом, где это грузины водку предлагают. Вон, как сейчас, вино все больше.

— Так это ты с ними мало встречался за столом, — многозначительно улыбнулся многоопытный Яшин. — Помню, как-то приезжаем мы сюда, в Тбилиси — это еще при Пономареве было…

Сложно сказать, сыграл ли свою злодейскую и коварную роль хлебосольный грузин, или вмешались иные причины, но с самого начала ответной встречи игроки «Кельна» выглядели совсем не лучшим образом. Хотя, условия для проведения матча оказались отнюдь не идеальными для обеих команд. Накануне в Тбилиси прошел настоящий тропический ливень и газон стадиона стал вязким и тяжелым. На таком не продемонстрируешь филигранную технику, скорее надо приготовиться к тяжелой борьбе на каждом участке поля. Парадокс, но немецкие футболисты, которые вроде бы исторически — еще со времен знаменитого финального матча чемпионата мира, когда обыграли великих и могучих венгров — всегда славились своим умением блеснуть как раз в подобной обстановке, сегодня почему-то двигались тяжело, часто ошибались в самых безобидных ситуациях, то и дело теряли мяч.

А тут еще одна неприятная новость для «Кельна» — их основной голкипер Пауль Хайерс на последней тренировке перед матчем получил неприятную травму паха и в ворота встал его дублер — девятнадцатилетний Рольф Биркхёльцер. И москвичи, поняв, что совсем еще зеленый пацан отчаянно волнуется, суетится, начали буквально с первых минут обстреливать его при любой удобной возможности, проверяя на надежность.

Один только Численко умудрился пять раз за первый тайм приложиться к мячу, пытаясь пробить немецкого голкипера. Да и другие динамовцы от него не отставали. Дважды очень опасно бил Маслов, по разу отметились Еврюжихин и Семин. Чаще всего мяч пролетал мимо, но сам факт такой массированной атаки заставлял здорово нервничать футболистов «Кельна». Про тренеров их и говорить не приходилось — вся скамейка запасных гостей стояла на ногах, постоянно пребывая в состоянии крайнего волнения. А гортанные возгласы были слышны на весь стадион. Еще бы, на кону ведь стоял выход в финал европейского Кубка.