— Дани, — обратился к Мельнику бразилец спустя некоторое время. — Скажи, а почему вы так отреагировали на слова сеньора президента? Обычное ведь дело, что здесь такого?

— Война между нами случилась, — вздохнул Данила. — Страшная война. Крови много пролилось. И забыть такое вряд ли получится. Поэтому, если кто и решится принять подобное предложение, то выход только один — бежать! Знаешь, как знаменитый Пушкаш в «Реале» оказался? Вот так и никак иначе. А это, сам понимаешь, означает, что для СССР этот человек станет предателем. И дорога домой ему будет навсегда закрыта.

— Ты шутишь, Дани? — не поверил ему Ривелино. — Как можно считать предателем человека лишь за то, что он хочет играть в футбол в хорошем клубе?

— Вот так, — беспомощно развел руками Мельник. — Ты суслика видишь? А он есть.

— Что?!

— Да, не обращай внимания, — нервно хохотнул Данила. — Просто одна шуточная фраза из кинофильма. Скажи лучше, дружище, чего такой смурной сидишь весь вечер?

— О, ты заметил? — поник Ривелино. Помялся, а потом наклонился поближе к одноклубнику и тихонько сказал. — Ты только никому не говори, но сегодня в отеле ко мне подходили люди из итальянского «Ювентуса». Говорили много хороших слов, сулили много денег. — Бразилец тяжко вздохнул.

— Погоди, дай угадаю, — засмеялся Мельник. — Тоже к себе играть звали?

— Звали, — не стал отрицать Ривелино. — Но с одним важным условием.

— И с каким же? — невольно заинтересовался Данила.

— Что я уговорю тебя тоже уехать к ним. Даже чек дали. Подпись на нем есть, а строчка для суммы пустая. Сказали, что ты можешь сам ее проставить.

— Бл…дь!

[1] Что происходит? (португальский)

[2] Что?!!

1969 год. Май. Швейцария. Лозанна — Женева

Прием закончился далеко за полночь. А утром безжалостный Голодец пробежался по номерам и поднял игроков на зарядку. Футболисты терли заспанные лица, отчаянно зевали, втихаря ругали распоследними словами назойливого Таракана, но все же вышли на улицу. Привычно выстроились в колонну и легкой трусцой направились на пробежку. Постепенно втянулись, разогрелись и вскоре уже с шутками и смехом наматывали привычные километры по живописной набережной Женевского озера.

Правда, поскольку город раскинулся на склоне горы, спускаться к воде было одно удовольствие. Беги себе в охотку, да глазей по сторонам, радуйся солнышку. Но вот потом подниматься вверх…история умалчивает, как долго икалось Голодцу после всех тех, прямо скажем, не самых лестных эпитетов, которыми его то и дело награждали игроки.

— Как они здесь только живут, — ворчал, пыхтя, словно паровоз, Яшин. — С виду улица. Над нею мост. А над этим мостом еще один! Какой-то дурацкий лабиринт. Не поймешь сразу, куда идти-то надо. И ноги сотрешь до колен по этим лестницам. А Таракан еще бегать по ним заставляет.

— Так собор у них в центре, его отовсюду видно. Вот же торчит. Нотр-дам — как в Париже. А еще карту можно посмотреть, Лев Иванович, — заикнулся было Володька Долбоносов.

— В трубочку сверни эту карту и знаешь куда себе ее засунь? — рассвирепел голкипер. — Учить он меня еще будет! Зелень малолетняя!

— Обнаглели молокососы, — поддержал его Маслов, устало сплевывая в сторону.

— Отставить разговорчики! — прикрикнул Голодец, обрывая дискуссию, и щелкнул кнопкой секундомера. — Ускорение! Отсюда и во-он до того бронзового хрена с мечом.

После завтрака команда отправилась на экскурсию. Бесков милостиво решил больше не перегружать своих футболистов и ограничился утренней пробежкой и легкой разминкой после нее в парке возле отеля.

Привезли динамовцев сначала на знаменитый олимпийский стадион. Экскурсовод — строгая чопорная дама в очках, похожая на школьную учительницу — хорошо поставленным голосом рассказала советским футболистам о том, что этот стадион должен был принять Олимпийские игры. Собственно, именно поэтому сооружение до сих пор и называют олимпийским. Данила, как ни силился, так и не сообразил, какие именно игры она имела в виду. К слову, в Лозанне вообще было просто навалом всевозможных мест, так или иначе связанных с международными спортивными играми. Да что далеко ходить: штаб-квартира МОК лишь в прошлом году переехала в замок Види возле самого озера. А еще здесь же, по соседству, находился спортивный арбитражный суд, музей основателя современных Олимпийских игр Пьера Кубертена и много-много других подобных объектов.

— Товарищи, сейчас не расходимся! — зычно крикнул прикрепленный к динамовцам дипломат после того, как обзорная экскурсия по стадиону завершилась, и Аничкин на правах капитана подарил гиду в благодарность за интересный рассказ традиционный русский сувенир — матрешку. — Сейчас мы все дружно отправимся на место убийства товарища Воровского и возложим там цветы и венок. Товарищ Бесков, командуйте своими игроками.

Константин Иванович что-то пробурчал себе под нос, но все же велел динамовцам идти к автобусу.

— Вот, суки, — недовольно пыхтел Семин, перекладывая на заднее сиденье роскошный венок с расшитыми золотом красными лентами. — Нам суточные постоянно зажимают, а на всякую хрень сотни франков тратят. Деньги девать что ли некуда?

— Сэм, ты бы поаккуратнее, — предостерегающе сказал Аничкин, заметив, как навострил уши «Василь Василич».[1] — А то про зарубежные поездки только из репортажей в «Советском спорте» узнавать будешь.

— Так это я про автобус, — мигом нашелся Юрка. — Мы ж спортсмены, могли бы и пешочком прогуляться.

— Ну-ну, — хмыкнул капитан. — Тогда на следующую экскурсию в Женеву тоже на своих двоих пойдешь.

— Да ладно, Анюта, ты чего? — испугался Семин. — Признаю, неудачная шутка вышла. А когда мы в Женеву-то едем?

— Завтра утром, — зевнул Витька. — Сегодня вечером отыграем, а потом день отдыха. Вот руководство и решило, что нужно потратить его с толком. Учти, там первым делом в квартиру товарища Ленина поедем, так что не ляпни чего.

— Заметано, — клятвенно приложил руки к груди Юрка.

— Малой, а ты чего вчера на банкете этим шишкам из УЕФА навтирал, что они так возбудились? — переключился на Данилу Аничкин. — И Старостин второй день ходит задумчивый-задумчивый. Говорят, в Москву уже несколько раз звонил. И ему оттуда то и дело трезвонят.

— А? — недоуменно посмотрел на товарища Мельник. Он увлекся беседой с Ривелино, которому, как мог, пытался объяснить, кто такой был товарищ Воровский и почему им обязательно нужно посетить место его смерти. А заодно и пообедать — убийство ведь произошло в ресторане. Но про это Данила старался говорить потише. — Ты про что? А, вчера. Так это, я им предложил проводить матч между обладателями Кубка кубков и Кубка чемпионов. Эдакий Суперкубок для двух сильнейших клубных команд Европы. А что, и им хорошо и нам. Лишний раз за границу сгоняем.

— Развлекался? — утвердительно спросил Витька, понимающе улыбнувшись.

— Ну так, самую малость, — ухмыльнулся Данила. Не расскажешь же ребятам, что подобные матчи станут всего через пару лет вполне обыденным явлением в футбольной жизни Старого света. Так почему бы слегка не ускорить этот процесс? — Сказал, что мы спокойно любого из нынешних претендентов на Кубок чемпионов хлопнем. Там поблизости журналюги крутились, так сразу стойку сделали. И чинушам уже отыграть назад западло стало. Бухтеть начали, мол, в календаре окон не предусмотрено, то да се. А потом, видать, прикинули хер к носу, что прибыль за рекламу, трансляции, атрибутику и прочую ерунду капать начнут, так призадумались. К слову сказать, жаль, что у нас такие шоу еще не делают.

— Шоу? — удивился Яшин. — Это что за зверь?

— А помнишь, Лев Иванович, когда в Словакии недавно играли, нас на один забавный стадиончик местный возили?

— О, это там, где во время игры паровоз проезжает? — оживился Яшин. — Конечно помню, любопытное зрелище[2].