— Не расстраивайся так, — актриса пересела на диванчик к Мельнику, положила голову на плечо и обхватила руками. — Тебе совсем не идет роль отвергнутого влюбленного. Вчера мне гораздо больше понравилось, как ты вел себя. Уверенный в себе, по-хорошему наглый, мужественный. До сих пор едва только вспомню, как ты крепко взял меня за руку и сказал, что сейчас мы едем к тебе, так внутри горячо становится, — девушка хихикнула. — Настоящий победитель! Так что, — она подняла голову и требовательно уставилась на Данилу, — не разочаровывай меня, пожалуйста.

— Легко! — зло улыбнулся Мельник. Внутри поднялась какая-то темная, злая волна. И те демоны, что бушевали в душе, требовали немедленно отомстить. — И, знаешь…на съемки ты сегодня точно опоздаешь! — Данила легко поднялся, подхватил пискнувшую что-то блондинку на руки и понес ее в комнату. Главное, мелькнула мимолетная мысль, не назвать случайно в порыве страсти Люськой, как ту героиню из «Большой перемены», что его новой знакомой еще только предстояло сыграть.

[1] «Лысый» — металлический рубль с профилем Ленина.

[2] Домжур — Дом журналиста на Никитском бульваре.

1969 год. Май. Москва

На рядовой, в общем-то, матч между «Динамо» и куйбышевскими «Крылышками» пришел полный стадион. Болельщиков не отпугнул даже противный мелкий дождь, что зарядил с самого утра. Трибуны негромко гудели в ожидание начала, обсуждая на все лады, что же покажет сегодня бразильский новобранец бело-голубых. В прошлой игре Ривелино впечатлил и техникой, и фантастическими по точности пасами и ударами.

Забавно, но многие зрители на полном серьезе взялись сравнивать южноамериканца с Мельником. Нет, кое-какие основания для этого у них, конечно, имелись: Данила тоже радовал второй сезон подряд болельщиков «Динамо» и других команд невиданными прежде финтами и многочисленными голами. Но, если всерьез, то амплуа двух этих игроков на поле все-таки различались. Ривелино — диспетчер, организатор атак, распасовщик. Мельник — форвард, забивала.

Самого Данилу эти словесные баталии занимали мало. Даже когда он случайно затесался в толпу болельщиков возле легендарной «трепаловки», что располагалась у Западной трибуны стадиона «Динамо». Бродил вечером по району, как неприкаянный, все пытался уложить в голове случившееся. И сам не заметил, как оказался в самой гуще поклонников футбола, решая, что делать. И с Валентиной и с Ривелино. Морду бить бразильцу или нет?

Жаркий спор о том, кто же из них двоих лучше, особого интереса у него не вызвал. Нет, постоял, конечно, послушал с вялым любопытством какого-то «знатока», который авторитетно вещал собравшимся, что, мол, не далее, как вчера, находясь на своей даче в Химках — по соседству с базой динамовцев в Новогорске — он лично через забор наблюдал за тем, как Ривелино буквально на одной ноге обыгрывал оптом и в розницу все защиту бело-голубых и забивал Яшину гол за голом на любой вкус.

— А Мельник ваш, если хотите знать, — заливался соловьем мужичок, приняв с достоинством поднесенный внимательными слушателями шкалик с «беленькой» и смачно закусив выпитое небольшим бутербродиком с вареной колбасой, — просто бестолковый бегунок. Носится туда-сюда, а пользы для команды никакой. Да, скорость имеется. Физические данные отменные. А вот мозгов, чтобы распорядиться ими не наблюдается. Обратите внимание, он просто «захлебывается» скоростью, не знает, что с ней делать. То ли дело Ривелино! И принимает, и бьет, и обыгрывает! — Мужчина аж зажмурился от удовольствия. — Красавец! Поэтому точно вам говорю: скоро Бесков наше юное дарование вышвырнет взашей, помяните мое слово.

— Ну это ты, положим, загнул, — недоверчиво покачал головой седой, как лунь, старик с внушительной колодкой орденских ленточек на потрепанном пиджаке. — Данилка хоть и мальчишка совсем, но будущее имеет. Я даже и не скажу, кто с ним в Союзе может сейчас поспорить на длинном рывке. Особенно, когда малец раскочегаривается — ноги длинные, хрен догонишь. Опять же, финтит отменно. Кто нынче так может? Папаев из «Спартака», разве что. Так про него давно известно, что он в переполненном автобусе с мячом между рядами пройдет и не поморщится. А бразила твой, если будет Малому хорошие передачки на выход давать, тоже много пользы принесет. Командно надо играть, командно!

— Ёл-па! — вылезла вдруг из толпы странного вида женщина. Неряшливо одетая, она напоминала своим внешним видом Бабу-Ягу. Сходство усиливала хоккейная клюшка, которой женщина воинственно размахивала. — Внимание! Мельник спит с Малявиной. А надо о футболе думать! Вот поэтому классным игроком он никогда и не станет!

Данила дернулся, словно от удара током. Напоминание о Валентине больно царапнуло сердце. Натянув поглубже кепку, чтобы не узнали, он легонько тронул за локоть стоявшего рядом молодого парня, который раскрыв рот, заворожено слушал авторитетных обитателей «трепаловки».

— Слушай, не знаешь, что это за чудо?

— А? — непонимающе повернулся к нему юноша. — Кто?

— Да вон, — Мельник показал на вошедшую в раж, брызгающую слюной и кричащую что-то нецензурное женщину.

— Так это ж Машка-цеэсковка, неужели не узнал? — удивился парень. — Вот ты валенок. Она лет двадцать, говорят, на футбол и хоккей исправно ходит. Ее все игроки ЦСКА и тренеры знают, контролеры на игры без билета пропускают, — юный болельщик завистливо вздохнул. — Говорят, что даже в автобусе клубном ездит, когда захочет. В общем, она все и про всех всегда знает. Погоди, лицо мне твое знакомо, ты, часом, не из гальванического?

— Обознался, друг, — криво улыбнулся Данила и поспешил уйти. Не хватало еще объяснений с фанатами. И так настроение ниже плинтуса, вякнет кто-нибудь что-то вроде той чуши, что несла эта Машка и ведь можно не сдержаться, полезть в драку. А потом замучаешься перед спортивными чиновниками оправдываться. Нет, перед финалом еврокубка такие приключения и даром не нужны!

Странно, но вернувшись домой после долгого шатания по улицам, Данила завалился на тахту и сразу же отрубился. А ведь думал, что промучается все ночь. Так вот ни хрена! Спал, как младенец. И на утреннюю тренировку приехал свеженьким и отдохнувшим.

Лезть с предъявами к бразильцу, который держался в стороне от Мельника и поглядывал на него с изрядным смущением, Данила сразу не стал. Успеется. По несколько помятому виду Ривелино было заметно, что погулял южноамериканец на славу. Показалось, или на шее у него алел свежий засос? Да, по фиг.

— Малой, — окликнул его в конце тренировки какой-то смутно знакомый пацан из «бубликов», что занимались на другой половине поля. — Скажи своему бразиле, что его на проходной спрашивают. Дядя Гриша проходил, велел сказать. Женщина,мол, какая-то заявилась. И когда только этот черт нерусский успел у нас уже кого-то закадрить?

— Так это как в анекдоте, — рассеянно ответил Мельник, прикидывая, уж не Малявина ли заявилась в Новогорск. К нему, помнится, ее сюда и на аркане было не затащить. — Долго ли умеючи?

— В каком анекдоте? — сразу же оживился одноклубник, подходя ближе. — Расскажешь?

— Иди, работай, — отмахнулся от него Данила. — А то Таракан нам с тобой сейчас вместо анекдота хорошенький фитиль вставит. Вон, уже поглядывает.

Некрасиво, конечно, но в итоге Мельник все же решил незаметно проследить за Ривелино. Как бы невзначай, с деланно равнодушным видом передал тому в раздевалке, что кто-то ждет на проходной, не уточняя про женщину. А после, спустя несколько минут после того, как бразилец подорвался, судорожно оделся и стремглав умчался, не торопясь направился следом со скучающим видом праздношатающегося.

Что и требовалось доказать. Даже не скрываясь особо, сладкая парочка самозабвенно целовалась на заднем сиденье внутри такси, пока несколько смущенный водитель курил на улице, отвернувшись. Данила стиснул зубы, аж желваки заходили, но сдержался. Постоял минутку, а потом круто развернулся и ушел. Дошел до номера и, как был, прямо в тренировочном костюме, завалился поверх покрывала на кровать.