— Да не, — отмахнулся Семин, потянувшись за бутылкой пива. — Его в холле опять те итальянцы перехватили. Ну, что на стадионе во время финальной игры с «барсуками» присутствовали. Из «Ювентуса», вроде. Небось, опять горы золотые обещают. Везет же парню, — с легкой завистью в голосе сказал Юрка. — Побегает сейчас за нас, а потом фьюить, и свободен как ветер. Весь мир открыт. Хочешь, в Италию, хочешь — в Испанию.

— Не болтай чушь, Сэм, — предостерегающе поднял руку Яшин. — Нам с тобой не пристало за длинным рублем гнаться.

— Да я не в этом смысле, — досадливо тряхнул волосами Юрка. — Просто интересно было бы попробовать свои силы рядом с лучшими их игроками. С немцами, испанцами, итальянцами. В сборную-то еще попробуй попади. А с клубом вот только недавно стали в еврокубках участвовать.

— А, ты в этом смысле, — успокоился Лев Иванович. — Ну так не переживай, мы теперь на следующий год автоматически снова в Кубок кубков вышли. Как победители нынешнего розыгрыша. Так что не боись, посоревнуешься еще с буржуями.

— Но разве не в Кубок чемпионов? — удивился Данила. Почему-то запомнилось ему, что обладатель второго по значимости евротрофея попадал в элитную компанию.

— Размечтался! — невесело хмыкнул Яшин. — Для этого нам нужно было Киев в прошлом году прихлопнуть. Нет, ты не подумай, к тебе претензий никаких. Не повезло нам маленько.

— Ничего, значит, в этом году прибьем их! — воинственно пообещал Мельник. — У нас команда и так отличная была, теперь еще Одуванчик добавился. Разнесем всех и вся!

— Ох, не хвастался бы ты раньше времени, Малой, — вздохнул тихонько Лев Иванович. — Знаешь, как говорится: «Не хвались, идучи на рать, хвались, идучи с рати».

— Не знаю ничего, — упрямо выпятил подбородок Мельник. — Больше вторыми мы не будем! И в конце сезона обязательно положим золотые медали в еврочашку. А еще лучше, если и в Кубок страны. Верно, ребята?

— Да-ааа!!!

1969 год. Июнь. Москва

— Скажешь хоть слово про звание, получишь в дыню! — мрачно пообещал Данила. — Я старших не бью, но, видит бог, достали уже своими шуточками все.

— А, так ты поэтому сюда смылся? — догадался дядя Гриша. Старый мастер отложил на верстак какую-то железяку, над которой колдовал до прихода молодого футболиста, похлопал себя по карманам, достал пачку папирос и лениво прикурил. Потом со смешинкой в голосе поинтересовался. — Что, охламоны наши проходу не дают?

— Ага, — убито шмыгнул носом Мельник. — Как увидели мои новые погоны, так и начали ржать, как сумасшедшие.

Да уж, руководство, оказывается, тоже умеет чернушно пошутить. Иначе, как объяснить, что приказом по воинской части, в которой числился рядовой Мельник, ему вдруг взяли, да и присвоили «высокое» звание ефрейтора?! Не то, чтобы мечты Данилы рисовали ему сразу золотые офицерские погоны — понятное дело, что восемнадцатилетнему сопляку с аттестатом ШРМ за спиной никто их не навесит. Но ефрейтор?! Как там шутили в его времени: «Лучше иметь дочь проститутку, чем сына ефрейтора»? В здешнем мире может дело и не обстояло настолько печально, но одинокая «сопля» на мельниковских погонах изрядно позабавила одноклубников. Поэтому, когда специально отправленный автомобиль привез Данилу на базу в Новогорске, то шуток и подначек в свой адрес парень, обряженный в новенькую «парадку» выслушал столько, что, в конце концов, не выдержал и позорно сбежал в мастерскую к дяде Грише.

— Главное, не пойму, — горячился Мельник. — Зачем так откровенно издеваться? Я, конечно, не Пеле. Но и не совсем уж замухрышка от футбола, правда?

— Ты это о чем? — удивился дядя Гриша. — Что-то не пойму.

— Вот смотри, — начал объяснять Данила. — После того, как мы Кубок европейский взяли, нам спортивные звания присвоили. Так?

— Ну.

— Льва Ивановича и Маслова не беру — они заслуженные мастера и идут отдельной строкой. Но ведь все остальные ребята так же, как и я, в мастерах спорта ходили.

— И что? — недоуменно нахмурился дядя Гриша. — Что не так-то, Малой?

— Все не так, — угрюмо процедил Мельник. — Всем, кто в финале участвовал, или существенный вклад по ходу розыгрыша внес, тоже заслуженных заслуженных мастеров спорта присвоили. А мне с какого-то хрена лишь мастера спорта международного класса дали! Можно подумать, играл хуже всех. А то, что лучшим бомбардиром стал, да трешник в финале положил, словно и не считается вовсе. УЕФА лучшим игроком турнира признал, а нашим чиновникам хрен по деревне.

— Иди ты, — присвистнул старик. — В самом деле, странновато. — Он поскреб подбородок. — А Бесков что сказал?

— Не знаю, — понурился Данила. — Не ходил я к нему. Знаешь, дядь Гриш, я с ним после того, как меня в часть спровадили, как-то не особо склонен к разговорам по душам, — Мельник поднял голову и криво усмехнулся. — Не хочу где-нибудь на Дальнем Востоке с китайцами мячик пинать.

— Может, накручиваешь себя? — с сомнением пыхнул папиросой мастер.

— Может быть, — легко согласился с ним Мельник. — Только, посуди сам, сегодня с утра газетку открываю и что там вижу? А, не читал еще? Так сейчас покажу. — Данила развернул свернутый в трубочку экземпляр «Советского спорта», который все это время держал в руках, и поискал глазами нужное место. — Где же это. А, вот, нашел. Указ Президиума Верховного Совета, это тебе не хухры-мухры. Читаем: Бескову и Яшину — орден Ленина. Голодцу, обоим Ильиным и Маслову с Аничкиным, как капитану команды — Трудовое Красное знамя. Всей основе — Знак почета. Запасным — «За трудовую доблесть».

— А тебе?

— Мне? — переспросил Данила и опять скривился. — О, меня отметили особо! Аж цельную медальку «За трудовое отличие» с барского плеча пожаловали!

— Ни хрена себе! — присвистнул дядя Гриша. — Врешь ведь! Это ж скандал форменный. Лучшему игроку команды!

— Не веришь, можешь сам убедиться, — Мельник протянул собеседнику изрядно помятую газету. — Вон, на первой странице.

— Действительно, — удивленно произнес старик, пробежав глазами короткую заметку. — Последним прописан. В самом деле, «За трудовое отличие». Дела. — Он помолчал, а потом осторожно поинтересовался. — Что делать собираешься?

— Да ничего, — с тихой угрозой в голосе ответил Мельник. — Охота им резвиться, так пусть развлекаются и дальше. В конце концов, я ведь не за ордена-медали играю. Главное, чтобы с футболом, как Стрельцу, кислород не перекрыли. А остальное по боку.

— Ну, это ты хватил, — негромко засмеялся дядя Гриша. — Стрельцу не просто так играть запрещали. Там суд был, приговор, лагеря. А ты вроде ни в чем подобном не замешан. Поэтому, если хочешь знать, правильно все решил. Играешь и играй. А с наградами как-нибудь все сложится. Знаешь, мне на фронте два раза представление на Красную звезду ротный оформлял. А в итоге сначала «За боевые заслуги» дали, а после «За отвагу». Бывает.

— Бывает, — эхом отозвался Данила. — Ладно, пойду я. Нам еще в Кремль сегодня ехать, на награждение. А после, говорят, фуршет будет.

— А это что за зверь? — удивился мастер.

— Да так, — засмеялся Мельник. — Узаконенная пьянка.

Рослый мужчина в строгом темно-сером костюме с короткой офицерской стрижкой поймал Данилу на выходе из туалета.

— Мельник?

— Да, — удивился парень. — А в чем дело?

— Вас ждут. Пройдемте со мной.

Данила оглянулся по сторонам. Как на грех, никого из динамовцев в поле зрения не наблюдалось. Видать, продолжали веселиться, отмечая полученные ордена-медали.

— Хорошо.

Шли недолго. Провожатый время от времени подсказывал куда идти и держался чуть сбоку и сзади. Словно конвоировал. Говорил односложно, в разговор не вступал.

Перед очередной безликой дверью — ни номера, ни таблички — велел остановиться, вышел вперед, коротко постучал, затем нажал на ручку, открыл и приглашающе кивнул футболисту.

— Проходите.

Мельник вошел в кабинет. Огляделся. Потом тяжело вздохнул, прошел к столу и, не спрашивая разрешения, отодвинул стул и сел.