После завтрака игроками предоставили свободное время. Точнее, оно так называлось официально. А неофициально всех скопом потащили на обзорную экскурсию по городу. Осторожный Бесков не решился отпускать своих футболистов без пригляда накануне финала. Мало ли что?

— Возможны провокации! — тихо, но внушительно обронил он. А стоящий рядом «искусствовед» энергично закивал, подтверждая сказанное. На самом деле наверняка просто за свою шкуру переживал. Известное дело, ведь в порошок сотрут, если кто-то решит сбежать и остаться на Западе. Помнится, кто-то из одноклубников рассказывал Даниле, как они однажды в заграничном турне по Южной Америке разыграли прикрепленного к ним чекиста, затеяв в его присутствии «серьезный» разговор о том, что один из футболистов якобы собирается тайком покинуть отель и попросить политического убежища. Бедолага-комитетчик всю ночь не сомкнул глаз и дежурил в холле, контролируя входы-выходы. А игроки угорали над ним в своих номерах, организовав там дружеские посиделки. Что тут скажешь, форменные дети. Только хер больше!

Сам Бесков в компании Старостина и прилетевших с «Динамо» советских журналистов должен был днем отправиться на традиционный обед, который, как водится, организовывала принимающая сторона. На этой встрече обычно присутствовали корреспонденты из разных стран мира, аккредитованные на игре. Они проводили своего рода брифинг, узнавая из первых рук все новости соперничающих клубов. Сегодня, кстати, там же ждали президента УЕФА швейцарца Густава Макса Видеркера. Именно он должен был после игры вручить победителю завоеванный серебряный кубок.

— Слушай, Вить, ты человек опытный, — подкатил к капитану с вопросом Данила, пока специально прикрепленный к их делегации русскоговорящий гид — не иначе, как из недобитых «беляков» — вещал что-то про архитектуру кафедрального собора и прочую лабуду на главной площади Базеля Мюнстерплац. — Скажи, а Бес всегда такой нервный перед важными матчами? Смотрит волком, рычит на всех, дерганный какой-то, суетливый.

— Тоже заметил? — вздохнул Аничкин. — Да, к сожалению, у него по жизни так. И хрен его знает, как этот нервяк побороть. Вот увидишь, сейчас начнет сам себя накручивать, пятьдесят раз состав на игру перетасует, нам все жилы вытянет.

— Ух ты, — впечатлился Мельник. — Серьезно. Слушай, а что, если, — Данила наклонился и начал что-то нашептывать на ухо товарищу. — Как тебе идея?

Аничкин замер. Округлившимися глазами посмотрел на молодого игрока, а потом тихо прыснул в кулак.

— Ну ты даешь! Слушай, а ведь может вполне выгореть. — Витька загорелся. — Пойду Масло настропалю, он такую пакость со всем усердием завсегда организует. Причем так, что комар носа не подточит.

Мельник удовлетворенно улыбнулся. Что ни говори, но мелочей в таких важных делах не бывает. И душевное равновесие старшего тренера дорогого стоило.

На следующий день город стал стремительно наполняться приезжими испанскими болельщиками. Уже к обеду на уютных узких улочках можно было встретить практически на каждом шагу группы улыбчивых загорелых мужчин и женщин, одетых в фирменные футболки сине-гранатовых. У многих в руках были флаги, дудки и трещотки. И потому сонное спокойствие Базеля оказалось в клочья разорвано громкими песнями, речовками, смехом и криками. Местные смотрели на заезжих фанатов с неодобрением, но помалкивали. Ведь, как ни крути, но гости с удовольствием заходили в кафе и рестораны, скупали сувениры, заполняли до отказа гостиницы. То есть, приносили немалую прибыль рачительным хозяевам. Можно было лишь сожалеть, что на этом празднике жизни так и не нашлось места советским любителям футбола.

Как не проталкивал Мельник в умы местных руководящих товарищей идею о туристических выездных группах, но понимания и принятия она пока так и не нашла. Особенно бесило, что Даниле не разрешили взять на финал ребятишек из детского дома. А как хотелось устроить Семке настоящий праздник. Мельник даже наступил на горло собственной песни и просил помочь Семенова. Прямо после разговора с капитаном Шориковым вернулся и попросил. Не прокатило!

— Слышь, Малой, как думаешь, они на нас не полезут? — немного нервно поинтересовался Долбоносов, когда динамовцы утром возвращались уже привычным маршрутом в гостиницу после тренировки в парке. Защитник с опаской поглядывал на толпу испанцев, которые запрудили улицу перед входом в гостиницу. И шумно выражали свои чувства, обещая соперникам своих любимцев самые неприятные итоги матча. За всем этим безобразием наблюдал одинокий швейцарский полицейский, который взирал на происходящее со стоическим спокойствием.

— А хрен его знает, — честно ответил Данила. Кто знает, что на уме у этих горячих испанских мачо? — Ты, главное, не отвечай им, и вообще не смотри. А то мало ли, что им померещится?

Вечером гостиница напоминала осажденную крепость. Фанаты «Барселоны» взяли ее в кольцо и громко скандировали под окнами здравицы во славу своих игроков. А часов в десять вообще начали запускать в небо ракеты, взрывать петарды и жечь фейерверки. То есть, устроили настоящее файер-шоу. Цель его была вполне понятна — не дать нормально отдохнуть москвичам. Что ж, на войне, как известно, все средства хороши. В этом, кстати, футболистам «Динамо» пришлось еще раз убедиться под утро.

Громкие звонки пожарной сигнализации разорвали ночь. Несколько секунд постояльцы пытались вырваться из объятий самого сладкого и такого крепкого предутреннего сна, но потом проснулся и закричал кто-то первый и пошло-поехало. Все игроки, тренеры и члены делегации повыскакивали в коридоры из своих номеров кто в чем. Преобладала «форма номер раз»: трусы, майка и тапочки. Ни черта было не понятно, шум и гам от бестолковых вопросов висел в воздухе, не добавляя спокойствия.

— Дани, мы что, горим? — тревожно верещал Ривелино. Бразилец нервно озирался по сторонам, пытаясь разглядеть источник опасности.

— Спокойно, Маша, я — Дубровский! — почему-то на русском попытался успокоить его Мельник. Тоже мандражировал. Ну а что, сгореть заживо…такое себе удовольствие.

— Что?!

— Подожди, говорю, не паникуй! Сейчас узнаю, в чем дело. — Данила решительно зашагал к лестнице, ведущей вниз, в холл. И в дверях столкнулся с комитетчиком.

— Куда собрался, Мельник? — гэбешник был полностью одет, свеж и даже чисто выбрит. Такое ощущение, что и не ложился. Или бреется по-французски? Вот ведь, лезет в голову всякая ерунда.

— Так узнать хотел, что случилось. Эвакуируемся или как?

— Иди обратно, — усмехнулся чекист. — Разобрались уже.

— Серьезно? — обрадовался Данила. — А что было-то?

— Назад вали, — грубо прикрикнул на него комитетчик. — Сейчас всем все и объясню. Не хочу по сто раз каждому в отдельности пересказывать.

Мельник недовольно ругнулся себе под нос, но послушался. Вскоре динамовцы сгрудились в коридоре, у поста горничных. В центре стоял кагэбешник. Дождавшись, пока все немного замолчат, он откашлялся и громко заговорил:

— Товарищи! Имела место провокация. Да-да, прошу не перебивать, — выкрикнул он, перебивая раздавшиеся возгласы. — Ти-ихо! Совместно с персоналом отеля мы быстро отреагировали на произошедшее. По горячим следам удалось вычислить и задержать злоумышленника. Им оказался болельщик испанской команды.

— Вот, сука! — не выдержал и выругался Численко. Ему вообще пришлось очень несладко в этой суматохе — прыгать на одной ноге в полумраке было, мягко говоря, неудобно. И сейчас форвард стоял, закусив от боли губу. Его поддерживал доктор команды Космынин.

— Полностью согласен с вами, товарищ Численко, — кивнул чекист. — Форменный урод. Он, оказывается, пробрался тайком в гостиницу, спрятался в кладовке уборщиков на первом этаже, всю ночь там тихонько сидел мышкой, а вот сейчас вышел, сориентировался и включил пожарную сигнализацию.

— А на кой он так поступил? — изумился Семин.

— Юр, не тупи, — досадливо цыкнул зубом Маслов. — Отдых нам нормальный захотел сорвать. Чтобы на поле мы с тобой как вареные ходили. А его разлюбезные «барсуки» нас тепленькими взяли, и на одной ноге обыграли. Обычное дело.