— В предисловии к книге Луначарского читал, — начал судорожно выкручиваться Мельник. — Анатолий Васильевич там интересную цитату из переписки с товарищем Лениным приводил. Как же там было-то? — Юноша потер лоб, старательно вспоминая. — Что-то вроде того, мол, не желаю возвращаться в проклятую Женеву. О, а еще, что здешние места навевают у него мысль, будто в гроб ложится.

— Что, так и написано было? — подозрительно осведомился чекист. Фамилия Луначарского несколько охладила его пыл. Благо, в число запрещенных труды ленинского наркома просвещения не входили.

— Честное комсомольское! — На язык при этом просилось хулиганское «Век воли не видать, гражданин начальник!», но Данила пусть и с трудом, но задавил в себе неуместное желание шуткануть. Не поймут. Не та ситуация и не то место.

— Ладно, проверю, — решил, наконец, «Василь Василич» после тяжелой паузы. — Но смотри, Мельник, если соврал! — он погрозил футболисту кулаком.

А вечером, после игры с «Серветтом» футболисты опять влипли в историю. Сидели себе спокойненько в отеле, тихо-мирно играли в карты в номере у Аничкина с Масловым, как вдруг влетел массажист «Динамо» Толя Морозов.

— Мужики, что скажу! Там в сауне бабы голые! Чего вы здесь сидите, айда смотреть!

— Врешь! — обалдели игроки. — С чего ты взял?

— У них тут сауны общие, — вмешался Данила. В карты он не играл, просто сидел в кресле рядом с одноклубниками и пытался переводить какой-то ковбойский боевик, что крутили по телеку. Не то, чтобы ему это было так уж важно, просто, как говорится, для развития навыка. — Мужики с бабами вместе моются. И плавки с купальниками надевать не принято.

— Я бы глянул, — загорелся Эштреков. — Тут такие крали за ужином ходили в ресторане, не иначе актрисы.

— Ага, а прознает кто из тренеров? — засомневался Семин. — Вломят ведь по самую тыковку.

— Можно трусы самим не снимать, — тут же нашелся Аничкин. — Зайдем, вроде как, попариться. И все. Короче, кто с нами?

— Не выйдет, — охладил его пыл Данила. — Снять заставят. Труселя, в смысле. — Это он точно помнил из прошлой жизни. Попал как-то раз в похожую ситуацию в одной из зарубежных поездок. Пришлось им тогда с женой оголяться.

— Тогда в полотенца завернемся! — Витька пер напролом, как бегемот сквозь камыши. Глаза горят, ноздри раздуваются. Как мальчишка, право слово. И остальные такие же. Эх, пересидели за рубежом, явно пересидели. Домой пора, к женам, детям, тещам. А то ищут на свою жопу приключения.

— Малой, ты с нами? — окликнул приятеля Семин.

— «Як бы ты мени показал колбасу, сало, або вареники со сметаною, а то я такого добра богато бачил!» — Мельник лениво процитировал персонажа из недавно вышедшего на экраны страны кинофильма «Служили два товарища». — Давайте без меня.

— Ну, как знаешь. — Большинство динамовцев, оживленно переговариваясь, пулей унеслось из номера. Даже Ривелино, когда Данила объяснил ему, в чем дело, увязался за ними. Кроме Мельника остался Яшин и Володя Штапов. Некоторое время просто глазели на экран, где бесстрашные ковбои палили в размалеванных индейцев, а потом били друг другу физиономии в прокуренных салунах под визги полуголых красоток.

— Хозяин, а ты чего не пошел? — поинтересовался Мельник, когда по экрану побежали финальные титры.

— Баловство это! — насупился защитник. Яшин остро взглянул у него из-за спины на Мельника и жестом показал: не лезь. Странное дело.

— Малой, пойдем-ка перекурим, — предложил голкипер, заметив недоумение на лице молодого одноклубника. — Ты не приставай к нему, — тихо объяснил Лев Иванович, когда они вышли на балкон. — Скажу тебе по секрету, только помалкивай, Вовка с сектой какой-то связался.

— В смысле, с сектой? — поразился Данила.

— Ну, я подробностей всех не знаю, — замялся вратарь. — Но есть такая информация. Из надежных источников. Знаешь, бродят по стране всякие проходимцы, толкают наивным гражданам бредни про конец света, второе пришествие и прочую религиозную муть?

— Знаю, — кивнул Мельник. — У нас в Школе рабочей молодежи даже кружок был по борьбе с подобными суевериями. Разоблачали разные поповские фокусы.

— Во-во, — энергично закивал Яшин. — Именно такие. Вот Хозяин наш умудрился с ними связаться. Вроде бы не запрещенное что-то, но весьма близко к этому.

— А, так вот почему он категорически отказался погоны надевать? — сообразил Данила. — Ему, видать, по религии не положено.

— Соображаешь, — вздохнул Лев Иванович и глубоко затянулся. — Так-то Володька мужик нормальный. Да и футболист хороший: жесткий, неуступчивый. Боюсь только, что доведут его эти клоуны ряженые, не дадут играть. Слышал отрывочно, что деньги из него тянут. И вообще…

Мельник согласно кивнул. В самом деле, щекотливая история. Особенно, если вспомнить ведомственную принадлежность «Динамо». Странно, что руководители клуба от Штапова еще не избавились.

— Ладно, пойдем внутрь, — сказал Яшин, туша окурок в пепельнице, что стояла на парапете балкона. — Ветерок с озера прохладный. — Он зябко поежился. — Мы когда завтра улетаем?

— После обеда.

— Хоть выспимся. О, что там за шум? — Они не торопясь вошли обратно в номер.

— Скотина ты, Анатолий! — с чувством ругал сконфуженно улыбающегося массажиста Маслов. — Натуральная и законченная скотина!

— Врезать бы тебе, зараза, да руки марать неохота, — вторил ему Аничкин. — Это ж надо, в такую хреновину всех макнул.

— Что случилось? — поинтересовался с любопытством Яшин. — Чего вы все смурные. Или девки швейцарские не понравились?

— Девки?! — заорал Семин. — Девки?! Видел бы ты, Лев Иванович, этих «девиц-красавиц»!

— Что, страшные?

— Старые!!! Старые, Лева! — завопил Маслов. — Я такого количества голых старушек отродясь не видел. И, надеюсь, больше никогда и не увижу! Господи, как мне их забыть?

— Погоди, — недоуменно посмотрел на него Яшин. — Откуда в сауне старухи взялись?

— А там кроме них и не было никого, — мрачно пояснил Эштреков. — Главное, как Малой и предупреждал, нам в трусах туда заходить запретили. И мы все донага разделись. Хорошо еще, что полотенцами обвязались.

— Точно, — поддержал его защитник Семенов. — Не то оконфузились бы окончательно.

— Да я вам отвечаю, девчонки туда молоденькие заходили, — робко подал голос несчастный массажист. — Я потому и рванул к вам. Ну не вру, мужики!

— Видать они от пара скукожились, — ядовито прокомментировал его слова Маслов. — Или шкурку молодую с себя сбросили. Как в сказке про Царевну-лягушку. Э, Малой, ты чего ржешь?!

Данила, который изо всех сил пытался сдержаться, захохотал в полный голос. Смеялся в полный голос, до слез. И как не пытались разозленные товарищи его заткнуть, у них это не получалось.

— Шкурку сбросили! — всхлипывал Мельник и снова сгибался в приступе смеха. — Ой, не могу!

— Все, я ему сейчас врежу! — рассвирепел, наконец, Долбоносов. — Ишь, заливается, сволочуга! Тебя бы на наше место.

— Не, я столько не выпью, — решительно отказался Данила, утирая слезы.

— Чего?!

— Вы что, этот анекдот не знаете? — поразился Мельник. — Он ведь давнишний. Точнее, мне его давным-давно рассказывали.

— Что за анекдот? — с подозрением осведомился Аничкин. — Ну-ка, развесели. И смотри, если опять над нами насмехаться начнешь, то я первый тебе в лоб закатаю.

— Я буду участвовать, — демонстративно хрустнул костяшками Маслов.

Мельник рассказал. Товарищи сперва помолчали, но потом все же посмеялись. Видимо, понравилось. И напряжение, что витало в воздухе, вроде бы немного спало. Даже несчастный Толя Морозов маленько приободрился и не втягивал больше голову в плечи, стараясь сделаться максимально незаметным. Хотя по-прежнему вздрагивал от тех многообещающих взглядов, что, нет-нет, но кидали на него футболисты.

— А одуванчик наш подкопченный куда делся? — спохватился Данила. — Неужто швейцарские бабки его в заложники взяли?