Я приуныл, он опять оказался прав. Сегодня у меня точно было не то состояние, чтобы спорить с Гаем, поэтому только махнул рукой и послушно взобрался на кобылу, похоже, этого даже не заметившую и продолжавшую меланхолично жевать листья ближайшего кустарника. Гай довольно ухмыльнулся и вскочил на жеребца, но двинуться дальше мы не смогли.

Нам помешала непонятно откуда вынырнувшая девчонка с косами в длинной цветной юбке и кофте с оборками. Я таращился на неё во все глаза, узнавая. Это была та самая малолетняя гадалка, предсказавшая мне несчастья. Она встала, растопырив руки в стороны и загородив нам дорогу, сердито хмуря чёрные брови.

― Стоять, воришки! А ну, немедленно верните мне коней, это моя добыча. Я увела их раньше вас, теперь они по праву принадлежат мне, ― я хлопал ресницами, слушая подобное заявление, и не верил своим ушам. Эта удивительная девчонка потрясла меня своей наглостью.

Гай же задорно расхохотался.

― Нет, Барри, ты только посмотри на неё, ещё молоко на губах не обсохло, а уже спорит со старшими. Пошла вон, идиотка, а то хуже будет! Или хочешь, чтобы я превратил тебя в курицу? Могу, ― и он сурово взглянул на меня.

Я тут же покорно закивал, подтверждая его правоту.

Но нахальную девчонку это не остановило. Она уткнула одну руку в бок и ехидно заулыбалась, смерив нас с Гаем насмешливым и бесстрашным взглядом.

― В курицу, говоришь? А я вот сейчас наведу на вас обоих порчу и сглаз, и посмотрим, далеко ли вы уедете на моих конях. Тем более, когда подниму крик, что видела здесь Наследника и его похитителя!

Это был сильный ход с её стороны. В ответ на эти слова Гай закусил губу и процедил:

«Твои условия, только имей ввиду ― коней мы не отдадим, они нам очень нужны ― вопрос жизни и смерти».

Нахалка сразу изменилась в лице и, сменив тон, спокойно сказала:

«Мои условия просты: вы берёте меня с собой, и я сама решу, когда вас покинуть!»

У Гаяот такой наглости отвисла челюсть, а я улыбнулся ― девчонка нравилась мне всё больше и больше. Что и говорить, я не был избалован женским вниманием, а тут такая красавица, да ещё с характером. Моё неопытное сердце сразу же растаяло…

Но у Гая, судя по всему, было на её счёт совсем другое мнение.

― Ах ты заноза! Даже не знаешь, куда мы едем, а навязываешься с нами? Значит, сама преступница, и тебе не выгодно привлекать к себе внимание. Не будешь ты на нас доносить, так что пошла прочь, а то мой конь затопчет тебя копытами…

Я видел, как глаза девчонки наполнились отчаянием и слезами, однако Гай был непреклонен. Но моё сердце не выдержало.

― Гай, давай возьмём её до границы. Она тоже в беде, как и мы, надо же помогать друг другу. Уверен, девушка много знает и сможет поделиться с нами информацией, правда? Как тебя зовут, девочка?

Она посмотрела на меня с благодарностью и застенчиво прошептала:

«Я ― Мирела, возьмите меня с собой. Мне правда очень надо уехать отсюда. Отчим продал меня в жёны старику, а я не буду с ним жить. Уеду в другую страну, гадалке везде найдётся место. И в дороге вам пригожусь, ребята. Вы ведь поедете через пустоши, правда? Наш караван ходил там много раз, я знаю и дорогу, и места, где есть вода, и где можно укрыться от песчаной бури. К тому же, здесь совсем рядом припрятана повозка, только коней нет…»

Гай думал всего мгновение, а потом быстро махнул рукой.

― Повозка ― это хорошо, где она?

― Здесь, спрятана за этими кустами.

Он быстро спрыгнул на землю и кивнул нашей новой знакомой:

«Показывай и не вздумай меня обмануть, прибью!»

Мирела фыркнула ему в лицо, всем видом демонстрируя, что ничуть его не боится, и повела вслед за собой. Через минуту они вернулись, а я уже спешился, не сомневаясь, что всё будет хорошо. Быстро впрягли лошадей в простую повозку, Мирела села на место возницы, мы же укрылись внутри. Лошади тронулись, и я тихо прошептал Гаю:

«Почему ты не сядешь рядом с ней? То не доверял ей, то позволяешь везти нас неизвестно куда?»

― Какой же ты наивный, Барри! Мне же нельзя светиться, нас с тобой наверняка уже разыскивают. А девчонка и правда знает дорогу, я успел с ней переговорить. К тому же наложил на неё заклятие, теперь она не сможет нам навредить. Этот народ такой суеверный ― стоило немного её припугнуть, и она поклялась отвезти нас именно туда, куда я сказал.

Он подумал немного и добавил:

«Хотя присматривать за ней всё равно придётся, а то и глазом не успеешь моргнуть, как пропадут и деньги, и остальные вещи. Ну-ка, показывай, что там тебе отец положил в свёрток. Надеюсь, это драгоценности, их можно легко продать в любой стране».

Я послушно достал из походного мешка свёрток и, устроив его на коленях, осторожно развернул. Но в нём оказался другой тряпичный свёрток, а в том ― ещё один. И пока я разворачивал эти никчёмные тряпки, Гай со стоном схватился за голову:

«Ну что за невезуха! Либо полоумный старик всё перепутал, либо у него просто поехала крыша…» ― даже не дожидаясь окончания процесса, он со вздохом улёгся на пол и, подложив под голову мешок, закрыл глаза.

Я же упорно продолжал разворачивать тряпки, потому что почувствовал в середине что-то твёрдое. Но, к большому разочарованию, этим предметом оказался расписной флакон из-под духов, похожий на тот, что я видел у няни. Открыл его и понюхал ― запах был приятный, чуть сладковатый. Во флаконе оставалось совсем немного жидкости, и я крепко закрыл крышку, чтобы она не вытекла.

Потом решил внимательнее рассмотреть тряпки, которые отец назвал «своим сокровищем». И тут до меня дошло ― это были мои первые пелёнки и распашонки с монограммами, вышитыми маминой рукой. А ещё ― маленькие белые вязаные башмачки. Отец хранил всё это, называя сокровищем. Видно, мои детские вещи и мамин флакончик духов значили для него очень много…

Я быстро свернул всё и дрожащими руками спрятал на дно своего мешка. А потом осторожно лёг рядом с Гаем, пытаясь не заплакать. До меня только что дошло, что я потерял единственных родных ― отца и няню, которая, хоть и не была одной со мной крови, но долгие годы заменяла маму. Я готов был зарыдать и закрывал рот ладонью, чтобы Гай не услышал и не отругал меня.

Уткнувшись лицом в руки, старался подавить стоны боли, и невольно вздрогнул, почувствовав, как Гай осторожно прижимает мою голову к своему плечу, тихо приговаривая:

«Бедный Барри, мне так жаль… В один день потерять и отца, и бабушку, это ужасно. Ты, наверное, не знал, что няня воспитывала твоего отца с пелёнок, хотя сама ещё тогда была девчонкой. Только её он и слушался, даже когда вырос. А через много лет женился на твоей маме. Она была дочерью няни, и все во дворце осуждали их брак. А им было плевать, так они любили друг друга. Твоя мама была настоящей красавицей, я видел её портрет. Ты похож на неё, Барри. Поплачь, станет легче, вот увидишь».

И он снова гладил меня по волосам. В эту минуту я понял, что больше не один. Что бы Гай ни говорил, он уже стал моим другом…

Я и не заметил, как уснул, а очнулся, когда меня резко тряхнуло, и кони остановилась. Котомка Гая скатилась прямо на меня, больно ударив по голове. Осмотревшись, к своему ужасу обнаружил, что вокруг темно, и, кажется, кроме меня в повозке никого не было. Быстро выскочив наружу, я увидел, как Гай, сидя радом с Мирелой, что-то с ней обсуждал. Было не жарко, всё вокруг заливал бледный свет луны, комары радостно набросились на меня, и я лихорадочно начал от них отбиваться. Тут-то меня и заметили.

― Смотри, Мири, наш соня, наконец, проснулся. Выспался, малыш? ― негромко засмеялся Гай, и мне не понравилось, что он так меня называет при девушке.

― Нормально, и, вообще-то, у меня есть имя, может, ты забыл? ― проворчал я, бросая на эту парочку косые взгляды.

― Смотри, Мири, какой он у нас обидчивый! Как же, забудешь тут! Но лучше его вслух сейчас не произносить, мы вот подумали вместе и решили дать тебе временное имя, какое предпочитаешь ― Жак или Ланс? Пока ехали, видели на домах расклеенные объявления ― за наши головы назначена крупная награда.