«Мне понадобится время, сидите здесь и постарайтесь не вляпаться в историю. Как только вернусь, джинн в одно мгновение перенесёт нас к Призрачным горам. Предупреждаю, Барри, эти сущности очень коварны и придираются к каждому слову. Поэтому, пока есть время, подумай хорошенько, как правильно сформулировать своё желание. А иначе может так получиться, что всех вас разобьёт о скалы или утопит в море».

И, не проронив больше ни слова, она скрылась, растаяв в небе маленькой точкой. Гай и Мири задумчиво о чём-то переговаривались, и то, что они стояли близко друг от друга, почему-то совершенно меня не волновало. Вернее, другую часть меня, не испытывавшую к Мири никаких нежных чувств, лишь неясные пока подозрения.

Глядя, как исчезает вдали наша маленькая проводница, я задумался сразу о нескольких вещах: «А правильно ли сделал, доверившись Осе? Как она собиралась использовать одно желание? И, главное, почему я не догадался попросить её заодно принести оставленный в сокровищнице кривой кинжал, украшенный цветными камушками, от которого, наверняка, должна быть какая-то польза?»

Мири подошла ко мне, осторожно тронув за рукав рубашки.

― А ты меня сегодня удивил, Барри! Говорил так складно, похоже, я ошибалась, считая тебя слишком мягкотелым человеком. У твоей Светлости есть задатки, чтобы стать правителем.

Я посмотрел на неё долгим настороженным взглядом, услышав в этих словах злую насмешку, которой, возможно, там и не было. Мири сразу погрустнела, изменившись в лице, и отошла в сторону.

― Не обижайся, Мирела! Просто я очень переволновался, сомневаюсь, правильно ли поступил. Пожалуй, пойду в повозку и немного полежу, а то голова раскалывается, ― я старался, чтобы мой голос звучал убедительно, и Гай сразу же поверил. А вот на губах моей возлюбленной играла насмешливая улыбка, словно она видела меня насквозь. И это ещё больше злило.

Быстро укрывшись в повозке, прижал к себе Везунчика, смотревшего на меня преданным, обожающим взглядом.

― О, Везунчик! ― поцеловал его в чёрный мокрый нос, и в награду был облизан, ― ты единственный во всём мире, кому я могу доверять.

Он радостно крутил хвостиком и повизгивал от удовольствия, а потом прижался к моей груди. Я гладил его, чувствуя, как плохие мысли оставляют меня. Глаза сами собой закрылись, а губы расплылись в счастливой улыбке. И тут…тот самый противный голос из-за плеча, хихикая, прошипел мне в ухо:

«О, да! Твой замечательный Али спустился с небес, чтобы охранять тебя. Надо же, какая верность! И это несмотря на то, что именно ты, Барри, вытолкнул несчастного мальчишку к солдатам в день покушения! И он умер. Из-за тебя, ради тебя, потому что искренне любил и почему-то до сих пор продолжает любить предателя…»

Мои глаза в ужасе распахнулись, рот открылся в беззвучном крике, и даже горячее сердце Везунчика не смогло в тот момент помочь мне. Потому что я вспомнил свой грех. Потому что дьявол за моим плечом не солгал…

Мне было трудно дышать, я мысленно повторял слова того, кого Мири так упорно называла «дьяволом». Это был первый раз, когда я задумался, а, может, нечистая совесть прячется за моими плечами? Что же ещё такого ужасного совершил княжеский Наследник, о чём он предпочитает не вспоминать?

Меня трясло, я со страхом прислушивался, боясь узнать о себе ещё какую-нибудь гадость. Слёзы лились из глаз, и Везунчик, поскуливая, слизывал их с моих щёк. Руки сами гладили его нежную шёрстку, а губы, дрожа, шептали:

«Прости меня, Али, я ― причина твоих страданий. Сам не понимаю, как мог совершить такое? Трус и подонок, вот кем оказался твой лучший друг! Что же я, сволочь, натворил, никогда себя не прощу …»

В повозке зашуршало, и по шагам стало ясно, что это вошёл Гай. Я лихорадочно стирал ладонью следы слёз, но он всё равно догадался, что мне нехорошо. Сел рядом и осторожно погладил по волосам.

― Эй, княжеский сынок, хватит переживать. Думаешь, мне не страшно? Или Мири? Она вообще ― девчонка, но не ноет же. Отправилась поискать ягоды и грибы. Обещала, что не углубится в лес, а пройдёт с краешка. Вставай-ка, соберём хворост, не хочется мне её в этот лес одну пускать. Заодно подберём тебе хорошую палку, сделаем из неё новую дубинку, а то ты у меня совсем беззащитный…

Я тут же задумался: «Новую дубинку? Интересно, он помнит, при каких обстоятельствах была потеряна «старая»?»

― Гай, что-то я забыл, где «посеял» своё оружие…

Маг нахмурился, пытаясь вспомнить.

― Странно, не могу сказать, наверное, это случилось, когда меня не было рядом.

― Спасибо, Гай, что заботишься обо мне. Я расстроен, но совсем по другой причине: мне кажется, от меня нет никакой пользы, одна обуза…

Маг развернул меня к себе лицом и внимательно всмотрелся в заплаканные глаза.

― Ты что, Барри? Опять тебе эта дрянь за плечом всякие гадости нашёптывала? Не верь ему. Знаешь, на всё, даже на печальные события, можно смотреть по-разному. Мы все боимся перемен в жизни, но не случись беды в замке, никогда бы не отправились в путешествие. Да, оно опасное и рискованное, но зато ― интересное. Потом будет что вспомнить. Моя мама часто говорила: «Всё, что ни делается ― к лучшему».

Он осторожно потянул меня за руку, и я покорно пошёл за ним из повозки. Снаружи нас уже ждала Мири с корзинкой в руке.

― А корзинку-то тоже с собой взяла, запасливая девушка? ― улыбнулся Гай.

Мири хмыкнула, делая вид, что не замечает моего унылого лица:

«Я не только запасливая, но и много чего умею делать. Вот, например, сплела корзину, пока вы слушали историю Осы. У здешних кустов очень гибкие ветви, как раз для плетения. А ты такой невнимательный, Гай, даже не заметил, что я всю ночь работала…

Маг шутливо поклонился:

«Прости, рукодельница, виноват…»

В ответ Мирела фыркнула, и мы направились в этот пугающий лес. Не буду скрывать, как громко стучало моё сердце, едва мы в него вошли. Но он показался совсем нестрашным, почти не отличавшимся от той дубравы, что росла вблизи замка, во всяком случае, с первого взгляда. Но, несмотря на кажущееся спокойствие, все притихли: никаких шуток, весёлых разговорчиков. Вместо этого ― стремление не упускать друг друга из виду и дёрганье из-за малейшего шороха или треска ветки.

Мири всё время держалась рядом с нами и, несмотря на это, быстро набрала корзину грибов и немного ягод. Мы с Гаем подбирали хворост и, как только вышли из леса ― выдохнули с облегчением, свалив свою «добычу» рядом с повозкой.

― А я ещё, дурак, собирался идти через этот лес. Да меня и на полчаса не хватило ― весь мурашками покрылся. Что с ним не так? ― сердился Гай.

― Да ничего в этом лесу нет особенного, ― храбрилась Мири, присев рядом с нами и перебирая грибы, ― просто у страха глаза велики.

― Нет, тут ты неправа: всё время чувствовал, что за нами кто-то наблюдает, ― высказался я, вытирая со лба пот, ― надо увести повозку подальше от леса.

Но Мири заупрямилась.

― Мы уже провели у костра прошлую ночь, и ничего не случилось. Давайте караулить по очереди, и всё будет нормально.

Мы с Гаем переглянулись, но спорить не стали. Не знаю, как друзей, но меня эта тёмная громада не просто пугала, а приводила в настоящий ужас. Но, с другой стороны, я чувствовал непреодолимую тягу войти в этот лес. Причём, в одиночестве, что только укрепило растущую уверенность в моей ненормальности.

Мы занимались делами, что-то обсуждали, но чувствовалось, что все с тревогой ожидают наступления темноты. Когда, наконец, последний луч солнца скрылся за деревьями, мы собрались вокруг костра и, чтобы побыстрее скоротать время, стали рассказывать друг другу истории.

Проведённая накануне бессонная ночь сказывалась всё сильнее и, когда Мири начала клевать носом, мы с Гаем отправили её спать в повозку. А потом за ней последовал и маг, взявший с меня обещание разбудить его, если будет невмоготу дежурить, или услышу что-нибудь подозрительное. Я не изображал из себя храбреца, а лишь положил на колени большую дубину, сделанную для меня другом.