Мири ушла спать в повозку, а мы с Лансом решили заночевать у костра. В пустошах по ночам было холодно, но здесь, в оазисе, постоянно сохранялось тепло. Я валялся у огня, положив голову на руки, и смотрел, как играет Везунчик, пытаясь поймать маленького краба.

Ланс сел рядом со мной и внимательно к чему-то прислушивался.

Взошла полная луна, освещая небольшой пятачок земли, на котором мы расположились. Деревья и кустарники окружали нас чёрной стеной, и даже прекрасное маленькое озеро ― пугало в ночи.

― Ланс, ты поставил свою защиту? Что-то мне неспокойно, ― пробормотал я.

― Разумеется, но всё же не советую тебе никуда отходить от костра. Завтра на рассвете наберём у ручья чистой воды и поедем дальше. Хоть здесь, конечно, и здорово, но почему-то не хочется задерживаться у этой красоты.

― Наверное, ночью звери придут на водопой, ― мне становилось всё страшнее, ― Мири рассказывала тебе, какие хищники здесь водятся?

Ланс посмотрел на меня и не сдержался от ехидной усмешки.

― Какие — то, думаю, водятся… Например, те, что до скелета обгрызли бедолагу у дороги.

Ох уж этот Ланс, у меня после его слов всё тело покрылось мурашками. Вот же, нашёл время запугивать… Кажется, не только я испугался, даже маленький Везунчик после его слов прижался ко мне, поскуливая.

Ланс вдруг перестал ухмыляться и замер, прислушиваясь. Я тоже, подражая ему, «навострил уши», и, к своему ужасу, услышал отчётливый топот ног.

Мы, не сговариваясь, схватились за оружие. Я сжал в руках дубинку, а Ланс забормотал, и над его ладонью возник большой огненный шар. А Везунчик… Ох, лучше бы я этого не видел! Маленький щенок увеличивался в размерах прямо у меня на глазах, неузнаваемо меняясь.

Таких страшилищ я ещё не видел. Славные миленькие ушки уменьшились, заострившись, шерсть же, наоборот, выросла, превратившись в гриву, бугрившееся мышцами тело вымахало ростом с лошадь, огромные когтистые лапы рыли песок, готовые в любой момент броситься на невидимого пока противника. Производил впечатление и длинный, увенчанный большим шипом, словно жалом, хвост, бившийся о вздымающиеся бока… Добавьте к этой картине пасть, усыпанную огромными неровными зубами, да, к тому же, полыхающую огнём, и станет понятно, почему выглянувшая из повозки Мири тут же упала в обморок, а я уронил дубинку в костёр.

Но удивиться и испугаться такому внезапному преображению не успел. Из темноты выступили невысокие коренастые люди, вооружённые копьями и дубинками. Их головы были чисто выбриты, а тела, прикрытые лишь набедренными повязками, украшали многочисленные рисунки, рассматривать которые как-то не хотелось.

Во главе этой толпы шёл вождь или шаман, разобрать было трудно, но ростом он был немного выше остальных воинов, и на его голове красовалась корона, сделанная из человеческих черепов, а худое, словно состоящее из одних жил, тело, напротив, было совершенно обнажено. В руке он держал настоящую кривую саблю, воинственно ею потряхивая, а на страшном, как смертный грех, лице с выпученными, видно, для большего эффекта, глазами было написано вполне понятное и без перевода выражение: «Всё, ребята, вам ― крышка…»

Везунчик рявкнул, мало того, ещё и плюнул огнём в вождя, испепелив его на месте. Это решило всё. Воины, побросав оружие, с непонятными воплями исчезли в темноте. Мой щенок громко зевнул и, вернувшись к прежним размерам, удобно устроился у моих трясущихся ног.

Я попытался было вытащить из костра уже начавшую гореть дубинку, но обжёгся. Выругавшись фразой, узнанной у моего старшего друга, сказал ему, так и не успевшему закрыть распахнутый в изумлении рот:

«Это что было-то, Ланс?»

― Не знаю, Реми, но чудовище нас только что спасло…Ой, я думал, сдохну от страха. А где Мири?

И, чертыхнувшись, потому что непогашенное пламя на ладони сильно обожгло ему руку, Ланс на полусогнутых ногах поковылял к повозке с лежащей Мирелой. Я же опустился на песок рядом с Везунчиком и со страхом погладил его по лохматой голове. Он поднял на меня свои влажные чёрные глаза и, как ни в чём не бывало, начал облизывать мою руку.

― Спасибо, Али, ― еле выдавил из себя фразу, в которую и сам — то, честно говоря, не верил.

Щенок на мгновение перестал лизаться, словно что-то обдумывал, а потом, как ни в чём не бывало, продолжил своё занятие. Я вытер рукавом рубахи пот со лба и посмотрел на приближающуюся к нам Мири. Ланс размахивал руками, видимо, обрисовывая размеры диковинного зверя, в которого обратился мой маленький дружок.

― Мири, это всё происки дьявола, прячущегося за Реми, надо избавиться от щенка.

Но девушка молчала. Она опустилась на колени рядом со мной и погладила Везунчика по голове.

― Нет, Ланс, на этот раз ты не прав. В этом маленьком существе нет ни капли зла, только озорство. Без сомнения, он никак не связан с нечистью, что добивается Реми. Скорее, напротив, он нам послан небесами. Кто-то там, наверху, очень тебя любит, малыш, ― сказала она, обращаясь ко мне.

И я в ответ согласно кивнул.

― Да, Мири, догадываюсь, о ком ты говоришь…

И только Ланс фыркнул:

«Вы хоть слышите себя со стороны? Это же полный бред, чушь… Ладно, вряд ли эти уроды сегодня сунутся к нам, пошли спать в повозку, а завтра с рассветом валим отсюда. По горло сыт этим оазисом».

И мы пошли за ним к повозке. Я прижимал к себе Везунчика, зарываясь носом в его пушистый мех. Мири смотрела на нас как-то странно, а Ланс демонстративно держался подальше, но больше ничего не говорил.

Этот безумный день, наконец-то, кончился, чтобы дать начало другому, не менее удивительному дню…

С рассветом мы покинули странный оазис. Я держал Везунчика на коленях и постоянно оглядывался назад, на быстро исчезающее тёплое озеро, где вчера на несколько минут почувствовал себя обыкновенным мальчишкой. С утра пополнили запасы воды, и мне так долго не хотелось вынимать руки из-под прозрачных прохладных струй ручья, что Лансу пришлось за шиворот оттаскивать меня и, ругаясь, вести к повозке.

Я не сопротивлялся и вообще всё утро просидел как пришибленный, не слушая разговоров и сосредоточившись на собственных мыслях. Это было необычно, но я не думал ни о чудесном превращении Везунчика, ни о странных людях, готовых убить нас, ни о том непонятном существе, что, по словам Мири, сидело у меня за плечами и иногда подавало голос. Ничто меня больше не удивляло, я покорился судьбе, вероятно, решившей проверить меня на прочность.

Повторил эти слова вслух и усмехнулся. «Да уж, кто бы говорил о «прочности». Если бы не доспехи, меня бы уже давно не было на свете… Может быть, так даже было бы лучше, ведь, если хорошенько подумать, кому я здесь нужен?»

― Реми, что случилось? Почему ты плачешь, тебе нехорошо? Смотри, и Везунчик расстроен, прыгает около тебя, а ты его не замечаешь, ― встревоженный голос Мирелы ворвался в мои грустные мысли.

Я хотел сказать, что всё в порядке, и просто задумался, но понял, что не могу пошевелить губами. Меня словно сковало, подвижными оставались только глаза. Ко мне наклонился Ланс, подвигав руками перед лицом, но я не реагировал. Паники не было ― только уверенность, что скоро всё само собой пройдёт.

Не знаю, кто подал мне эту мысль, возможно, мой враг, о котором пока ничего не знал, или сам додумался, но я внимательно присмотрелся к мельтешащим вокруг меня друзьям и увидел их в новом свете. В прямом смысле. Везунчика и Мири окружал яркий слепящий свет, а вот над Лансом нависла настоящая тьма.

Стоило только это увидеть, как меня тут же «отпустило». Отдышавшись, негромко пробормотал:

«Я в порядке, не суетитесь, просто что-то нашло, словно отключился на минуту», ― взял щенка и, поцеловав его большой выпуклый лоб, погладил по пёстрой шерсти, чем-то напомнивший костюм Али, надетый на нём в тот последний день…

Мири и Ланс смотрели на меня с подозрением, а я сделал вид, что ничего особенного не произошло. А на самом деле… меня трясло от того, что я увидел. Как понимать посланное мне видение, и кто тот, что зародил во мне сомнения в друге? И в друге ли?