— Но ты ведь не будешь отрицать, что свела тебя с этим кавалером именно эта рабыня, она обманом проникла в наш дом с одной лишь цель: одурманить тебя сладким голосом и песнями.

Лайя расслышала в его тоне легкую угрозу и, несмотря на горячее желание защитить рабыню, решила не злить отчима.

— Я познакомилась с Марти на невольничьем рынке, и Аиша не имела к этому никакого отношения, как раз в этот день ее продали с аукциона. Почему вы до сих пор не желаете признать, что я давно уже не ребенок?

В голосе советника отчетливо прозвучала насмешка.

— Я даже и не думаю этого отрицать. Разумеется, ты уже совсем взрослая. Но вернемся к этим посланиям. Ты думаешь, я поверю, что все письма из твоей шкатулки прилетели по воздуху? Уж я-то знаю, что не обошлось без Аиши, этой змеи, которую мы пригрели на груди, отплатившей нам черной неблагодарностью. Она обманом вползла в наш дом по наущению своего бывшего хозяина. Вот скажи, кто передавал тебе письма?

Лайя ответила дрожащим голосом:

— Я отказываюсь отвечать, как ко мне попали эти письма. Скажу лишь, что она не имела к ним никакого отношения.

— Видишь ли, Лайя, я не выношу, когда меня принимают за идиота. Эти письма вскружили тебе голову, и ты попалась в ловушку, как любая молоденькая дурочка. Но я готов простить эту ошибку, любовь к тебе поможет мне все забыть. — Бернат Монкузи с нежностью взглянул на падчерицу, и его голос зазвучал мягче. — Я снова прошу тебя стать моей женой.

— Да это просто безумие!

Тон советника внезапно изменился, в нем снова зазвучала угроза.

— Я могу тебя заставить!

Лайя вскочила, дрожа всем телом от страха и отвращения.

— Да я скорее выброшусь из окна этой башни!

— У меня есть средства убеждения.

— Не тратьте время попусту. Скорее вам удастся погасить солнце в небе, чем заставить меня согласиться.

— Я не волшебник, но располагаю вполне земными средствами, чтобы убедить тебя.

— И что вы собираетесь делать?

Графский советник выдержал долгую многозначительную паузу. Лайя, повинуясь его безмолвному знаку, снова села, после чего Бернат Монкузи опять заговорил — медленно и бесстрастно:

— Ну что ж, я скажу, что я собираюсь сделать. Я сдеру кожу с твоей Аиши у тебя на глазах. Ты меня знаешь, я слов на ветер не бросаю.

Лайя онемела от ужаса.

— Либо ты добровольно станешь моей женой, либо я силой сделаю тебя своей наложницей. Сама говоришь, ты уже взрослая, и должна понимать, что это значит. В любую ночь я могу забраться к тебе в постель, и тебе придется разделить со мной ложе.

Лайя лишь молча покачала головой, растерянно глядя на него.

Советник поднялся с кресла.

— Следуй за мной! — приказал он.

С трудом выбравшись из-за стола, он в несколько широких шагов оказался у двери.

Лайя, с трудом понимая что делает, последовала за ним.

Когда дверь открылась, сидящая в коридоре дуэнья вскочила. Бернат от неожиданности фыркнул и перекрестился, а потом повел Лайю по винтовой лестнице в подвал, мимо вооруженного стражника. Советник велел ему убрать копье. Девушка почти никогда не пользовалась этой лестницей и еле поспевала за отчимом. Внизу Бернат снял с влажной стены факел и двинулся дальше, к дремлющему около узкого столика караульному. Советник разбудил его пощечиной.

— Так-то ты несешь службу, бездельник? Да я тебе все бока пообломаю палкой, пока не начнешь блевать собственными кишками! Открывай дальнюю камеру!

Несчастный стражник, бледный как смерть, с неожиданной для его комплекции прытью вскочил и, сдернув крюка в стене связку ключей, бросился к дальней двери. Вскоре тяжелая дверь с визгом и скрипом отворилась. Советник с факелом вошел внутрь, осветив убогую обстановку камеры.

У дальней стены на каменной скамье неподвижно лежал какой-то свёрток.

Голос Берната прозвучал громовыми раскатами, эхом отдаваясь от стен.

— Вот она, полюбуйся! Если, конечно, сможешь ее узнать!

Лайя приблизилась к свертку и отбросила ветошь. Ее взору предстала масса спутанных волос, закрывающих лицо. Дрожащей рукой Лайя отвела их в сторону и лишь бессильно ахнула, с трудом узнав распухшее, обезображенное лицо рабыни, все в синяках и кровоподтеках. Девушка в ужасе застыла.

— Что с тобой сделали, бедная моя подруга?

Аиша смотрела на неё невидящим взглядом.

За спиной у Лайи раздался голос Берната.

— Это сущие пустяки по сравнению с тем, что я ещё могу с ней сделать.

Лайя вскочила, словно разъяренная пантера.

— Грязная тварь! Вы мне омерзительны!

— Но пока она хотя бы еще жива — и останется жить, если будешь умницей. А если будешь упрямиться, я прикажу ее пытать у тебя на глазах. Даю тебе один день на раздумья. Если будешь вести себя благоразумно, то сохранишь ей жизнь, хотя она этого и не заслуживает. Ее судьба в твоих руках. А теперь ступай к себе и подумай, хотя я не сомневаюсь, что ты примешь мое щедрое предложение. Как только ты будешь готова, я сам решу, когда это произойдет в первый раз. Такие вещи, знаешь ли, каждая женщина помнит всю жизнь.

День отплытия приближался. Голову Марти переполняли идеи. Что-то подсказывало ему, что путешествие близится к концу и Провидение явно ему благоволят. Если предчувствия его не обманывали, то весьма вероятно, в скором времени он станет очень богатым человеком. Как же всё-таки непостижимы капризы судьбы! Другие люди, подобно Ясону и аргонавтам, всю жизнь проводят в погоне за золотым руном, а ему судьба сама дала в руки несметные богатства.

Поездка в Пелендри оказалась удачной, и переговоры с Теофаносом Авидисом прошли успешно. Этот человек, близкий друг Басилиса Манипулоса, оказался весьма сведущим в добыче и торговле медью. Он был не только посредником, но и сам владел рудником и продавал медь другому греку по сходной цене. Они договорились, что Марти будет перевозить ее на своём корабле. А пока Теофанос попросил Марти передать этому греку склянку с вязким душистым веществом красноватого оттенка под названием мирра, объяснив, что оно чрезвычайно дорого и незаменимо для изготовления благовоний. Марти решил, что ему тоже не помешает взять запас мирры, когда он в следующий раз завернет в Фамагусту.

Покончив с делами, он вернулся в Фамагусту в повозке Элефтериоса и заранее договорился за сходную цену, что тот будет возить Марти по Пелендри.

В «Минотавр» они вернулись лишь к вечеру. Простившись с возницей, который зашёл на постоялый двор, чтобы повидаться с зятем и сообщить, что теперь он перед ним в долгу за такого ценного клиента. Затем Марти спросил у Никодемоса, нет ли для него каких-либо известий. Тот ответил, что есть новости от Манипулоса. «Морская звезда» отплывает вечером в субботу, так что Марти должен быть на берегу уже после полудня, поскольку грек не хочет упустить отлив. У Марти осталось ещё три дня.

Когда он, простившись с Элефтериосом, взял котомку и направился к лестнице, за спиной раздался голос Никодемоса:

— Ах да, чуть не забыл! Сегодня утром вас спрашивал какой-то человек. Он очень хотел знать, когда вы вернетесь, чтобы передать письмо. Он не хотел оставлять его мне, только лично вам. Как вы и просили, я сказал, что вы скоро вернетесь. Тогда он ушел, предупредив, что с сегодняшнего дня будет приходить каждый день, и вы ни в коем случае не должны уезжать, не повидавшись с ним.

Несмотря на усталость, Марти так и не смог уснуть в эту ночь. Перед глазами у него вставали самые радужные картины, одна заманчивее другой. Вот он приезжает в Кербелу, где его встречает Хасан аль-Малик. Вот он возвращается в Барселону и предстает перед Бернатом Монкузи, предлагая выкупить его векселя у алчных кредиторов в обмен на руку Лайи. Он готов был заплатить любую сумму, лишь бы жениться на любимой, пусть даже после этого он останется нищим и придётся начинать все сначала. С ближайшего минарета доносился протяжный крик муэдзина, ему вторил звон колоколов, напоминающий о любимой Барселоне.