Северский хотел возражать и спорить, но увидев стальную решимость в глазах Серого, умерил пыл. Тем более что червячок сомнения, грыз Сергея Петровича с самого момента переноса.

— Кого? — просто спросил он.

— Петрович, ты же знаешь я до тридцать седьмого проспал в стазис капсуле и до начала войны прошедшую историю узнавал в школе диверсантов и из сети. А потом кое про что рассказали умные люди в подполье. У меня прямо сейчас три десятка кандидатов на устранение. Но почти все они пока недоступны. Так что выбор невелик. Сейчас я знаю о точном местоположении единственного из них.

Серый сделал паузу, и Северский к своему ужасу понял кого тот имеет ввиду.

— Но сейчас ему едва исполнилось семнадцать — прошептал Сергей Петрович удивлённо.

— Вот, вот, значит его будет легко достать.

— Но он практически подросток.

— В будущем этот подросток выпестует целое поколение свергателей псевдо-кровавого режима, воспользуется кризисом власти в стране и сможет стать главой ослабленного государства.

Серый был прав. Когда Кирилов стал президентом то проявил себя на все вложенные деньги. Его популизм превзошёл все мыслимые пределы. В первый же год президентства он попытался подмять под себя государственную думу и запустить в страну западные корпорации.

Сначала всё шло неплохо, но через два года наступил очередной мировой кризис сопровождавшейся внеочередной пандемией. Корпорации добились от Кирилова снижения налогов практически до нуля, биржи легли, и экономика страны начала сыпаться. Именно тогда Российский политикум осознал, что страной пытаются управлять извне, но было уже поздно. Популярность Кирилова начала снижаться и его рейтинг упал до семи процентов.

Премьер-министр и министр обороны отвернулись от главы государства и попытались всё исправить. Госдума объявила вотум недоверия и назначила новые выборы президента. А когда его власть окончательно зашаталась, новоявленный альянс демократических стран принял решение что пора действовать грубо. Второго пришествия сильного и независимого лидера они допустить не хотели.

Маховик войны закрутился и наш всенародно избранный президент Кирилов приехал в посольство США и спустился там в бомбоубежище. После этого всё началось.

Уже после тридцатидневной войны выяснилось, что всё это время Кирилов был штатным агентом западных спецслужб и на его политическую раскрутку потратили миллиарды долларов.

Будучи президентом, предатель смог внедрить несколько агентов в святая святых Российской Федерации — её «Ядерную триаду». Нет всевозможные «Авангарды», «Кинжалы», «Воеводы» и «Сарматы» оставались в шахтах, на подводных лодках и воздушных ракетоносцах, но криптокоды запуска сверхзвуковых ракет и детонации ядерных боеголовок были атакованы хитрыми боевыми вирусами отложенного действия.

Из-за этой тщательно спланированной диверсии, РФ не смогла достойно ответить и проиграла так называемую, «тридцатидневную» войну.

К 2045 году мир спокойно принял тот факт, что при непосредственном участии Кирилова погибло несколько десятков миллионов Российских граждан. Мировой политикум возвёл его в ранг главного борца за демократию. Его одарили Нобелевскими премиями мира и почётными званиями, навешали юбилейных медалек и отдали в личную вотчину Москву с несколькими соседними областями.

Но несмотря на всё Северский до сих пор сомневался стоит ли прерывать жизнь, тому кто ещё ничего не совершил.

— А я всё-таки против — прошептал он, наконец собравшись с мыслями. — Серый, мы обязаны хотя бы попробовать по-другому.

— Хорошо Петрович, я тебя понял, но от своего плана не откажусь. О результатах сообщу — ответил Серый, и приставив указательный палец ко рту, распахнул крышку термо-холодильника, где лежал телефон.

Северский хотел поспорить, хотел элементарно узнать, как с ним в дальнейшем связаться, но Серый просто развернулся и решительно зашагал вниз по лестнице, оставив кипящий разум учёного в полном раздрае.

09.05.2045.

Капитан новой полиции Шилов.

Старенький Фольксваген припарковался подле высокого забора, огораживающего центральное управление новой полиции, Московского оккупационного сектора. Оперуполномоченный особого убойного отдела, капитан Александр Семёнович Шилов, выскочил под начавший лить дождик, поднял воротник форменного бушлата и заскакал между лужами, стараясь как можно быстрее добраться до пропускного пункта.

Серые тучи нависали над бывшей столицей некогда огромной страны, словно выражая свою неприязнь к тому что в этот обычно солнечный день, город даже не попытался справить юбилейный праздник столетия победы.

Сам Шилов уже пару лет открыто не отмечал День победы. Но когда дети ушли в школу, жена быстренько накрыла на стол, а он выставил бутылку водки, которую они, не чокаясь молча приговорили.

Зайдя в управление через боковой вход, Шилов остановился возле окошка выдачи оружия и показал свой жетон, с щитом в центре, раскрашенным в российский триколор, перечёркнутый чёрной полосой. Пожилой татарин Ибрагим поймал лучом сканера крипто-метку, брезгливо сморщился и через пару минут кинул на потёртый прилавок старенький наган и пластиковою коробку с семью патронами.

— Патроны утром пересчитаю — как всегда, грозно предупредил хранитель полицейского арсенала и задвинул прозрачные створки, всем своим видом показав кто тут главный.

Дабы не заиметь проблем, Шилов внимательно осмотрел патроны, зарядил потёртый револьвер и спрятал во внутренний карман бушлата, расположившийся под многословной кевларовой прослойкой.

Ну ничего, ещё год назад местным сотрудникам полиции и этим не разрешали пользоваться, а теперь можно хоть как-то себя защитить.

А защищать себя иногда приходилось. По роду деятельности оперуполномоченный Шилов часто колесил по Москве и её пригородам. Таких как он не любили ни свои ни чужие, так что иногда случались эксцессы. А отбиваться складной дубинкой или кастетом от нескольких неравнодушных граждан, такое себе удовольствие.

Добравшись до отдела, Шилов отметился в планшете дежурного, открыл свой малюсенький кабинет и первым делом включил чайник. Ночное дежурство ему нравилось намного больше дневного. Начальство давно ушло, и вся мозгоёбка автоматически переносилась на утро. А сейчас можно спокойно поработать с делами и закрыть накопившиеся хвосты.

После войны всё изменилось и особый убойный отдел при главке, работал совсем не так как раньше. Сотрудники практически ни на что не влияли, а просто выезжали на место преступления, фиксировали и составляли предварительный протокол стандартной формы. Само расследование вели либо местные жандармы, либо агенты ФБК. И только в самом крайнем случае в криминальные дела вмешивалась военная полиция, оккупационных властей.

Статисты — именно так Шилов называл себя и своих коллег за глаза.

Поначалу он не понимал зачем надо ехать через всю Москву в какую-нибудь Алапаевку, чтобы снять на личный регистратор трупы братков, пострелявших друг друга на стрелке из-за контроля над очередным мелким рынком или заправкой. Но потом его бывший одноклассник, ставший покровителем, всё объяснил. Их выезды необходимы оккупационным властям для сбора реальной статистики, совершаемых преступлений.

В руководстве альянса демократических стран отлично понимали, что если отдадут сбор статистики на откуп разношёрстным округам жандармерии, то больше половины преступлений вообще не будут зафиксированы. А так у них есть хоть какой-то шанс, получить общую картину криминальных войн, вот уже три года бушевавших в Москве и Подмосковье.

Налив чай, Шилов достал из кармана три карамельки и только успел включить сенсорную панель, когда в кабинет ввалились два его сотрудничка. Это были молодые оперативники Азамат и Дамир с которыми он мучился второй год.

Парни кинули автоматы АКС-У на кресло и уселись с двух сторон прямо на стол, при этом едва не скинув стопку только подшитых папок.