Через десять минут он вышел из здания главка, через центральный вход. Стоявшие на рамке сотрудники, из западноукраинского контингента, слегка удивились висящей на ремне кобуре с ТТ, но сканер считал свеженькую крипто-метку и его пропустили.

Всю дорогу до дома Шилов лихорадочно соображал, что делать дальше, ведь если кто-то из татарчат очнётся и откроет рот, то ему точно не поздоровится.

Было девять утра, когда он поставил старенький Фольксваген на охраняемую стоянку около ведомственной многоэтажки. Жена встретила на пороге квартиры и придирчиво его осмотрела.

От её глаз не укрылась кобура с пистолетом и грязный бушлат с пятнами крови на рукавах.

— Саша, ты с кем воевал? — настороженно спросила она.

— Наташ, да в принципе ни с кем, опять на усиление кинули и всю ночь пришлось алкашей по Арбату и Тверской гонять — соврал Шилов.

— Да, да, конечно — пробурчала она, и указала на кобуру. — А что теперь местным полицейским разрешают оружие домой брать?

— Не всем, но мне можно.

Наташа кивнула, явно не поверив ни единому слову, а Шилов уловил запах жареной яичницы и почувствовал, как ему хочется жрать.

— Серёга отвёл брата в школу и уже отзвонился что в институте на парах. Лёшка наелся и спит. Так что не шуми, скидывай грязное шмотьё и дуй в душ, а потом ты мне всё расскажешь, и я тебя может быть накормлю — распорядилась Наташа.

Мудрая она у меня — подумал Шилов. Жена за время их заграничных злоключений ни разу не устроила истерику. А когда во Вьетнаме ему пришлось отправиться на три месяца на заработок в золотой треугольник, только что родившая третьего Наташа смогла это время прожить с детьми на четыреста долларов и не разу потом не спросила, чем он промышлял в краю азиатских наркокартелей и контрабандистов. А вот сейчас она точно спросит и Шилову придётся изворачиваться.

Когда он вышел из душа в кухне на столе стояла большая сковорода парящей яичницы с сосисками и кружка ароматного кофе. Рядом лежала пачка заляпанных кровью долларов, перемотанная резинкой. Наташа сидела в углу прямо под включённым головизором, по которому шли Московские новости, и с укором смотрела на него.

Шилов едва не стукнул себя по лбу. Он настолько устал физически и морально вымотался, что совсем забыл про замаранную кровью пачку денег. Всё только что придуманное в ванной, теперь не стоило и ломаного гроша.

Он поглощал пищу, и старательно не замечая пристальный взгляда жены, посматривал на трёхмерный экран головизора. Новости как всегда не отличались разнообразием и правдивостью.

«Московская республика развивается ошеломительными темпами».

«Полностью восстановлено пятое транспортное кольцо».

«Международные корпорации начали восстановление ещё двух небоскрёбов в свежеогороженном районе Москва-Сити».

И, казалось бы, в новостях говорят правду, но сколько же там недоговаривают. Никто не рассказывает, что за пределом МКАДа начинается так называемая зона свободного предпринимательства, где группировки бандитов соревнуются с жандармами за контроль над любым лакомым кусочком, оставшимся вне ведения оккупантов.

Никто не сообщит населению что все преступления, совершённые иностранными гражданами — даже не протоколируют. О том, чтобы их расследовать речи вообще нет.

В новостях не сообщат что корпорации альянса демократических не в грош не ставят местные власти и делают всё что пожелают. А наш канцлер Кирилов, оставшийся у власти после предательства, потворствует интересам интервентов не решаясь возразить.

— Ну что ты мне скажешь? — спросила Наталья, видимо не выдержав, и указала на доллары.

Шилов снова хотел что-то наврать, но вместо этого подтолкнул пачку к ней и быстро заговорил:

— Помнишь твоя знакомая предлагала купить старенький внедорожник её погибшего мужа? Возьми сколько надо и завтра же купи, но официально сделку не оформляй. Пускай выпишет генеральную доверенность, заверенную в жандармерии. У меня на антресолях валяется взломанный трекер, я установлю его сам. Пригонишь машину, я заеду на заправку и к перекупам, залью полный бак и наполню канистры. Там же куплю консервов, сколько влезет в багажник.

Чем дольше Шилов говорил, тем сильнее расширялись глаза Наташи. Когда он начал про сбор чемоданов с самым необходимым жена принялась яростно вытирать со стола несуществующие крошки, в отчаянной попытке куда-то деть трясущиеся руки.

— Саша, всё совсем плохо? — спросила она, когда Шилов закончил.

— Если случится кое-что нехорошее — то да, но я надеюсь на лучшее — уклончиво ответил он и внезапно замолчал, услышав, о чём говорит диктор.

«Вчера днём прошла церемония закладки мемориального комплекса, возводимого в честь жертв большевистских репрессий, жертв советского голодомора, узников Сталинского ГУЛАГа и павших воинов альянса демократических государств, при помощи которых мы освободили территорию страны от банд русских террористов. Президент Московской республики Евгений Аркадьевич Борисов, возложил цветы к памятному камню, специально привезённому из США.

После этих слов на трёхмерном экране появился неизвестный Шилову лысоватый брюнет, вслед за которым курсанты кремлёвского полка несли несколько венков к торчавшему из земли остроконечному камню.

— Наташа, кто это? — растерянно спросил Шилов и указал на неизвестного мужчину.

— Саша, ты меня пугаешь. Это же наш президент, до войны ты сам ходил за него голосовать.

Шилов посмотрел ей в глаза и без труда определил, что она говори правду. Внезапно он вспомнил что агент ФБК, тоже упоминал некого Борисова, который почему-то должен создать новую федерацию независимых республик.

— А где президент Кирилов? — спросил Шилов и увидел тень полного непонимания в глазах жены.

— Саша, какой Кирилов? Я не понимаю о ком ты.

Слова Натальи прогремели набатом в сознании, и Шилов внезапно осознал, что со вчерашнего дня, всё вокруг неуловимо изменилось.

2021 год. «Северский».

Очередной день как всегда начался с кормёжки кота. Этот полосатый проглот за две недели привык к постоянному присутствию своего раба и теперь требовал еду каждые четыре часа. Васька был как никогда игрив и Северскому не верилось, что пятнадцать лет назад, или девять вперёд он его лично похоронил. Теперь он до дня знал сколько ему отмеряно, но до сих пор вздрагивал, когда посреди ночи кот давал о себе знать.

Васька самозабвенно уплетал варёный хек, при этом урча как паровоз и периодически озирался в поисках призрачных конкурентов. В это время Северский снова уткнулся в телевизор, словно там скрывалось решение всех проблем.

В какой-то момент, прямо перед прыжком в прошлое, ему показалось что он легко всё изменит, но теперь отставной учёный видел, что легко смог сломать только свою судьбу и будущее близких.

Итак, что мы имеем? — Доступ в лабораторию и к проекту «сигнал», навсегда закрыт. Собранные данные сохранены, но лежат в одном из отводов вентиляционной системы научного центра. Туда попасть невозможно.

А ещё есть бывший курсант суворовец, а ныне ветеран подполья Волков, решивший действовать самостоятельно. Правда непонятно что он один сможет сделать, ведь если честно нынешний его вид не впечатлял.

Тяжкие размышления прервались, как только в новостях начался блок криминальной хроники. Одна из фамилий потерпевших показалась знакомой, это заставило прислушаться и сделать громче.

— «А теперь к хорошим новостям. Впавший в кому, после ужасного нападения, видеоблогер Паша Кирилов, известный в сети под ником Кирилоид, сегодня утром пришёл в себя. Возле больницы собрались его подписчики, узнавшие о улучшении состояния».

И всё-таки Серый его достал! Но как? Ведь он совсем один в огромном городе, без документов, денег и оружия.

На экране появились внутренности реанимационного отделения с лежачими больными, потом кадр переключился на уличную съёмку, где два десятка молоденьких девчонок и пара парней стояли с плакатиками, под окнами корпуса травматологии.