– Но почему?! Что я сказал неправильно?

– Что он сказал неправильно? – поддержала друга Кызя. – Или ты не можешь отказаться, потому что тебе нравится убивать? Ты привык это делать? Потому и говоришь, что терять тебе нечего?

Ачаду вздрогнул и покраснел, словно получил пощечину. А потом положил руки на плечи Хепсу и Кызе и притянул детей к себе.

– Я рад, что вы так говорите, что вы так думаете, так чувствуете! Ох, как я рад! Если вы, став взрослыми, сохраните хоть половину этих измышлений и чувств, то, возможно, не так все и страшно… Кто знает, может, и нет никаких распорядителей и вершителей? Может, это мы сами и есть, только боимся себе в том признаться?

Так и стояли они, обнявшись, а точнее – висели в бесконечной, всеобъемлющей серости, каждый обдумывая что-то свое, но наверняка в их мыслях было много общего. Наконец Ачаду улыбнулся, потрепал мальчика и девочку по волосам и сказал:

– Ну, ладно, мировые проблемы мы решили. С моими личными тоже почти разобрались. Давайте-ка теперь подумаем о наших общих проблемах! О самых, так сказать, насущных… Если уж не смогли выяснить «кто виноват», то давайте соображать «что делать». – Ачаду заметил, что Хепсу ищет подтекст в последних фразах и пояснил: – Это там, на Земле, на той планете, где я когда-то жил, один великий народ, к которому и я принадлежал, любил задаваться двумя этими вопросами…

– Ответы всегда находили? – с легкой ехидцей спросил Хепсу.

– На первый вопрос их более чем достаточно находилось! Со вторым получалось хуже. Как и у нас сейчас. Меня послушать, так и вы с Кызей виноваты, и какие-то распорядители судеб!.. А вот что делать, я не знаю…

– Давайте все вместе думать, – подала голос Кызя. – И перестань, пожалуйста, себя корить. Сам говоришь, на первый вопрос ответов и так хватает.

– Ну, раз так, – весело и открыто улыбнулся Учитель, – ежели вместе, то надо, чтобы каждый высказал свои измышления, пусть даже и самые нелепые. Потом сообща и будем каждое взвешивать и обдумывать. А раз ты это предложила, то сама и начинай! В той стране, где я жил, говорили: «Инициатива наказуема исполнением».

– Что-то в твоей стране поговорить очень любят, я смотрю, – фыркнула девочка.

– Не без этого, – кивнул Ачаду, по-прежнему улыбаясь. – А ты давай, выкладывай свои идеи, мы ждем!

Кызя задумалась, тряхнула светлой головкой и сказала:

– Я ничего не могу придумать, кроме того, что надо пробовать думать о корабле, представлять его все время, просить у этих вершителей-потрошителей! Авось да и выпросим!.. Правда, мы с Хепсу уже пробовали…

– Хорошо, – кивнул Ачаду. – Принимается. Лишний раз попытаться не помешает. Попытка – не пытка!

– Тоже с той твоей… планеты выражение? – хмыкнул мальчик.

– Ага. Землянам палец в рот не клади, – ответил Учитель и сам же рассмеялся: – Это, кстати, тоже оттуда!

– По-моему, они не очень умные, твои земляне, – сказал Хепсу. – Зачем кому-то вообще класть в рот палец?..

– Ладно тебе, умник, – подмигнул ученику Ачаду. – Говори лучше свое измышление.

– Скажу! – согласился мальчик. Пока Кызя говорила насчет просьбы о корабле, ему в голову и правда пришла одна идея. – Я подумал, может, нам стоит попробовать не корабль представлять, а сразу то место, где мы хотим очутиться?

Измышление Хепсу заставило девочку открыть в изумлении рот. Призадумался и Ачаду.

– Интересно… – сказал он после непродолжительной немой сцены. – Такое очевидное решение! Только я вас прошу, – поспешно добавил он, – не делайте этого сейчас!

– Почему? – покраснела Кызя. Судя по всему она как раз сейчас этим и занималась.

– Потому что мы можем оказаться в разных местах! Более того – в разных мирах даже! Как мы потом друг друга найдем? Нам надо сначала обговорить и решить, где мы хотим оказаться. Хотя сильно надеяться на то, что у нас получится, я бы не советовал!

Хепсу отреагировал почти сразу:

– Между прочим, – сказал Ачаду, – на той планете, где я жил, так играют словами очень многие. Знаешь, как это называется? Стихи.

– Я назвал это краслами, – поделился Хепсу. – Красл – это значит: красивые слова.

– «Краслы» лучше, чем «стихи», – поддержала друга Кызя.

– Да я и не настаиваю, – улыбнулся Ачаду. – Краслы так краслы! А еще я хотел сказать, что те звуки, которые ты издавал с помощью дусоса, на Земле… на той планете называются музыкой.

– Там тоже это делают?! – очень удивился Хепсу. – Очень странная и интересная эта твоя… планета. Да, я все хочу тебя попросить: расскажи подробней о планетах! Ты что-то упоминал про какие-то шары… Что они и есть планеты… Как я понял, так где-то называются иные земли? Да ты и сам ее землей называешь…

– Земля – это название, имя. Это как Бишто, Авонсо, наша с тобой земля…

– Значит, планета – остров?

– Нет. Планета – это шар, ты правильно понял сначала. Огромный шар, который летит в пустоте вокруг еще большего шара – огненного, раскаленного. Большой шар – это звезда. Звезд в пустоте, которую на Земле называют космосом, огромное количество! Думаю, именно их мы видели с тобой под гладью черного «озера».

– Постой, но ты когда-то говорил, что, может, и мы живем на огромном шаре! На его черной основе разбросаны острова-земли…

– Там другое… Наш шар, на котором мы с вами жили, – непредставимо огромен! Это тот же космос, только свернутый в подобие шара… А может, так и есть, мне тоже это представить трудно… Снаружи его – наши острова, а внутри – другие миры, бесконечное множество звезд, вокруг которых вращаются планеты. Но планеты хоть и большие шары, они исчезающе малы по сравнению со сферой основы, ведь она и содержит их внутри…

– Бесконечное в конечном… – прошептал Хепсу, мотая головой, словно пытаясь сбросить наваждение. – Искры под основой – иные миры… ведь у меня было такое измышление! Я высказал его Оброду, умнику, который отправил меня в полет. И он сказал, что они тоже так думают! А еще он говорил то же, что и ты. Что мир как бы вывернут наизнанку, только не в трех, а большем числе измерений, тут я не понял… И что мы живем снаружи этого выверта. А еще, что и основа, и небо – это как раз то место, где происходит этот выверт, изгиб мироздания… И мне кажется… что мы сейчас находимся как раз в этом изгибе!..

Кызя тоненько ойкнула и тут же зажала ладошкой рот. Учитель лишь покачал белой головой:

– Ну и молодцы твои умники! Мне ведь отурк тоже об этом говорил… Правда, он много о чем говорил. Вот только верить ему…

– Расскажи! – в один голос воскликнули Кызя и Хепсу.

– Это долго, – отмахнулся Ачаду, – да мне и самому не очень понятно. К тому же, все мы уже друг другу почти рассказали. Только отурк еще говорил, что таких миров, как наш, замкнутых, тоже может быть много – причем как снаружи, так и внутри. А еще – в разное время одновременно и в разных местах – в одной точке. Одним словом, мир – это такая сложная вещь, что человеческим сознанием осмыслить его невозможно.

– А чьим можно? – тут же спросил Хепсу, который слушал Учителя с горящими глазами. Да и в глазах Кызи тоже блестели искры. Она так увлеклась этим странным разговором, что даже не заметила, как машинально выхватила из серой пустоты ветку «пальчиков» и стала отщипывать вкусные сочные ягоды. Зато это сразу заметили Ачаду и Хепсу и тоже потянулись к желтым плодам.

– Чьим? – переспросил Учитель, забросив в рот горсть «пальчиков» и проглотив сладкий сок. – Не знаю. Может, ничьим. А может – тех самых вершителей и держателей, если они существуют.