Учитель тоже смотрел на окна, вернее – на глядящих оттуда людей. Теперь они были так близко, что можно было без труда разглядеть их лица. И лица эти Ачаду сразу не понравились. Одно было одутловатое, с мешками под щелочками глаз, с резкими складками возле углов рта; другое – почти красивое, правильной овальной формы, с тонким прямым носом, большими блестящими карими глазами и выразительным чувственным ртом. Правда, обладатель второго лица, в отличие от первого, был абсолютно лыс, зато имел аккуратную черную бородку и усики щеточкой. Но самое главное – глаза. Как щелочки первого, так и коричневые опалы второго излучали почти осязаемый холод. Ачаду сразу стало ясно, что от обладателей таких глаз ничего хорошего ждать не стоит.

Между тем гигантская лодка совсем сбавила ход и замерла в паре шагов от суденышка Ачаду и Хепсу. Какое-то время ничего не происходило, только из глаз-окон исчезли наблюдатели. Учитель почти не сомневался, что скоро предстоит увидеть их воочию. И это его совершенно не радовало. Ачаду нахмурился, пожевал губы.

Хепсу посмотрел на Учителя с надеждой:

– Кто-то из них – мой отец?

– Нет. Может, он тоже там, но эти двое… Они мне не нравятся. Если они станут спрашивать, кто дал тебе диск…

– Маяк, – подсказал Хепсу.

– Да, – нервно мотнул головой Ачаду. – Так вот, если станут спрашивать, не говори!

– Почему?

– Не знаю. Но лучше не надо.

– А что ответить?

– М-м… Не знаю… – Учитель поморщился. – Я всегда внушал вам, как нехорошо лгать. Так вот, забудь сейчас о том, что я говорил тогда. Давай скажем, что нашли его здесь, на берегу.

– Хорошо, – кивнул мальчик, но в глазах у него осталось недоумение. А сам Ачаду вспомнил вдруг о подарке старейшины и на всякий случай, сняв его с шеи, спрятал в складках набедренной повязки.

Серебристая «лодка» снова проснулась. Вновь послышался звук, но не свист или рев, а тихое шипение. Точно так же шипят напуганные розалики, когда их пытаются схватить. Но это шипение не казалось испуганным, скорее наоборот – оно будто бы предупреждало об опасности, а то и угрожало.

По гладкому выпуклому боку блестящей громадины пробежала тонкая черная трещина, обрамив собой большой, в два человеческих роста, прямоугольник. Щель быстро росла, а вырезанный ею прямоугольник начал медленно опускаться к надувной лодке.

Хепсу, по-прежнему сидя на дне, отполз к ногам Учителя и прижался к ним. Его снова била крупная дрожь. Ачаду положил ладонь на голову ученика.

– Спокойно, Хепсу! Непонятное всегда кажется страшным, но не всегда им является…

Впрочем, и сам Учитель чувствовал себя неуютно. Но, успокаивая мальчика, он убеждал и себя. Вряд ли он сейчас по-настоящему боялся, но сказать, что страх ему был вовсе неведом, было бы неправдой.

А серебристый прямоугольник все опускался, оставив за собой в боку странной «лодки» хищно распахнутый зев. Такое сравнение пришло в голову Учителя неспроста – он был уверен, что эта разверстая темная дыра предназначена для них с Хепсу.

В то самое мгновение, когда серебряная плита, оказавшаяся с внутренней стороны темно-серой, опустилась в полушаге от лодки, в черном проеме показались две человеческие фигуры. Впрочем, были ли то действительно люди, Ачаду не смог бы сказать наверняка, потому что тела их с ног до головы покрывала такая же серебристо-блестящая, как и корпус гигантского судна, ткань. Даже головы существ оказались закрытыми этой тканью, и только в том месте, где у нормальных людей расположены глаза, сверкало по огромному, в половину лица, кругу.

Существа уверенно направились к лодке Ачаду. Подойдя к краю плиты, одно из них нагнулось, дотянулось до веревки, протянутой вдоль бортов, и подтянуло лодку к себе. Второе ткнуло пальцем на Ачаду, потом на дрожавшего Хепсу, а затем, недвусмысленно, – на черневшую позади себя дыру.

Мальчик еще сильней прижался к ногам Учителя, даже судорожно их обнял. Рука Ачаду, все еще лежавшая на голове Хепсу, погладила волосы ученика.

– Ну-ну, мальчик, – прошептал Учитель. – Пойдем! Не стоит их злить.

Хепсу затрясся пуще прежнего, замотал головой, из глаз его брызнули слезы. Он что-то нечленораздельно провыл. И тогда Ачаду взял мальчика за плечи и крепко его встряхнул.

– Ну же! – крикнул он, нагнувшись к самому уху Хепсу. – Ну! Давай! Приди в себя!

Все было напрасно – мальчик продолжал выть и мотать головой так, что черные длинные космы захлестали по рукам Ачаду.

Фигуры в блестящих одеждах переглянулись. И одна сказала другой скрежечуще-громко:

– Бесполезные. Маложивущие.

Вторая фигура – та, что удерживала за веревку лодку – молча кивнула. А первое существо вновь повернулось к людям и крикнуло:

– Быстро в корабль!

Ачаду, услышав человеческую речь, сразу успокоился, хотя слово «корабль» было ему незнакомо. Впрочем, он догадался: так называется лодка чужаков. Но предаваться дальнейшим измышлениям Учитель не стал, а просто ухватил Хепсу поперек талии и шагнул с ним за борт.

Тот человек, что держал лодку (то, что это все-таки люди, Ачаду уже почти не сомневался), выпустил из рук веревку и пнул надутую шкуру. Лодка быстро заскользила к берегу. Учитель проводил ее тоскующим взглядом – путь домой незнакомцы им отрезали.

Второй – тот, что кричал про «корабль» – толкнул Ачаду в спину и зычно повторил:

– В корабль! Быстро!

Насилу удерживая брыкающегося мальчика, Учитель зашагал в зияющий чернотой проем.

Учитель подозревал, что в загадочном корабле их ждут неведомые испытания и опасности, но он все же не рассчитывал, что они начнутся вот так сразу: стоило прямоугольной плите встать на свое место, как отовсюду – сверху, сбоку и даже снизу – забили тугие струи мерзко пахнущей жидкости. Дыхание сразу перехватило. В голове вспыхнуло: «Вот и все. Нас отравили!» Правда, рядом стояли и чужаки, по которым также хлестала вонючая жидкость, и это, похоже, их вовсе не беспокоило. К тому же, зачем применять столь сложный способ убийства? Достаточно было всего-навсего не трогать их с Хепсу – и они бы умерли сами, скорее всего – еще в эту бессонницу.

Потоки жидкости прекратились. Теперь отовсюду подул ветер. Вообще-то на земле из-за постоянной температуры почти не было ветра – лишь в горах или возле больших водоемов происходило порой слабое движение воздуха. Поэтому Ачаду не сразу понял, что их обдувает воздухом – сначала ему показалось, что это вновь бьют по телу жидкие струи, только на сей раз без запаха. И лишь когда он почувствовал, что кожа и волосы стали быстро высыхать, пришел к верному выводу.

Там, где они сейчас стояли, было довольно тесно и почти темно – лишь неведомо откуда брезжил мертвенно-синий свет. Но стоило прекратиться ветру, как прямо перед Учителем образовался проем – на этот раз возникшая в гладкой стене щель быстро раздалась в стороны, и впереди блеснул яркий свет.

В спину толкнули. Ачаду едва не упал и невольно шагнул навстречу свету. Мальчик на его руках тяжело дышал, но дрожать и вырываться перестал. Похоже, от потрясения его сознание перешло из одной крайности в другую: от паники к полной апатии. Это тревожило Учителя, да и руки его сильно устали.

– Пойдешь сам? – шепнул он на ухо Хепсу.

Тот никак не отреагировал на вопрос. Но Ачаду все-таки осторожно опустил мальчика на ноги. Хепсу пошатнулся, но устоял. Однако сзади их вновь ткнули в спины, и если бы Учитель не придержал мальчика, тот непременно бы упал. Ачаду повернул голову и процедил:

– Прекратите! Он не может идти быстро.

– Замолкни, безмозглый! – раздалось в ответ. Впрочем, нового тычка не последовало.

– Куда идти? – мрачно спросил Учитель.

– Прямо. И пошевеливайтесь!

Обхватив ученика за талию, Ачаду повел его по пустой, ярко освещенной и очень длинной комнате. Откуда льется свет, он так и не понял – нигде не было видно ни единого окна. Стены вокруг отсвечивали тускло-серым и были такими же гладкими, как и все на странном корабле. Пройдя почти половину комнаты, Учитель услышал окрик: