Хватка на плече еще чуть усилилась и исчезла. Зажав плечо рукой, я села и оглядела поляну, стараясь не трястись. Поляну запрудили волки и вервольфы — последние, кроме одного, в человечьей ипостаси.

Дженкса окружили трое в коричневом камуфляже и с чем-то вроде винтовок. Не знаю, что это было за оружие, но достаточно мошное на вид, чтобы понаделать в нас дырок. Дженкс так и не опустил руку с рогаткой, нацеленной на четвертого вервольфа, стоящего чуть в стороне от всех. Он-то как раз оружия в руках не держал, но ясно было, что он главный, потому что на бейсболке у него сияла металлическая эмблема, а не нашивка, как у прочих. И постарше он был. В кобуре на поясе у него висел пистолет, а лицо разрисовано коричневым гримом. С-супер, я попалась гребаным «выживальщикам». Просто счастье, блин.

Тот вервольф, что прыгнул на меня, обнюхивал трех спящих волков. Где-то невдалеке завыл еще волк, я вздрогнула и села прямей.

— Могу я встать?

Вервольф с эмблемой на кепке фыркнул.

— Вот не знаю, мэм. Можете?

Очень, очень остроумно.

Приняв его ответ за разрешение, я с мрачным видом встала и отряхнула с себя листву и сучки. Он говорил слегка в нос, будто вырос на Юге.

— Оружие сюда давайте, — сказал он, следя за каждым моим движением. — А еще сумку и все амулеты.

Целых три секунды я колебалась, потом высыпала шарики на землю и все раздавила, и только потом бросила ему пистолет. Он поймал его с небрежной легкостью, весело улыбнувшись. Взгляд задержался на моей шее с явными следами зубов вервольфа, а я состроила злобную рожу. Бог ты мой, может, мне надо было водолазку надеть для штурма вражеской крепости?

— Ведьма? — спросил он.

Я кивнула, бросая ему сумку и оба амулета. Лучше б я их Маршаллу отдала, все равно пользы никакой.

— Я пришла из-за Ника, — сказала я, дрожа теперь от холода. — Что вы за него хотите?

Окружившие нас вервольфы очевидно расслабились. Дженкс дернулся, когда один потянулся к его рогатке, а я ничего не сделала, когда они повалили его на землю и отобрали и рогатку, и поясную сумку — будто школьные гопники у пацана после уроков. Стискивая зубы при звуках ударов, я смотрела не на них, а на вожака, пытаясь понять, с кем мы имеем дело. Он не альфа, решила я, пока его щенки укрощали Дженкса. Но судя по чисто выбритой роже и по осанке, занимает в стае достаточно высокое положение.

В солдатских ботинках на толстой подошве он был моего роста, что для вервольфа очень неплохо; хорошо сложен и подтянут, узкоплеч, с фигурой бегуна. Изящный, никак не массивный. Лет тридцати пяти — сорока: пострижен он был слишком коротко, чтобы понять, седой он или просто блондин.

Дженкс с омерзением стряхнул с себя трех вервольфов и встал — угрюмый побежденный пикси. На лбу кровавая ссадина, и руки тоже разбиты в кровь. Он посерел, когда увидел кровь, потерял всю волю к сопротивлению и послушно встал за мной, когда нам сказали идти к дороге.

Ну что ж, пора встретиться с боссом.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Пока нас трясло по лесной дороге, ветер высушил пот и превратил мои кудри в спутанные лохмы. Нас с Дженксом посадили в открытый кузов «Хаммера», — вау, открытая машина! — вервольф со значком на кепке и еще трое его подчиненных уселись напротив с оружием напоказ. Очень некстати, потому что был бы там кто-то один, можно было б его уложить и выпрыгнуть — ну, если не бояться выстрелов из кабины. Но у Дженкса по голове текла кровь, он весь трясся, прижимая к ране чистый бинт, который ему дали оборотни. Рана не показалась мне сперва опасной, но сейчас у него вид был такой, словно он в пять минут загнется. Надо выяснить, что с ним на самом деле, прежде чем пускаться в авантюры.

Вервольф в волчьей шкуре сидел в кабине рядом с водителем, щурясь от ветра и высунув язык. Забавно было б смотреть, если б не ружья.

— А что они так быстро едут? — вполголоса спросила я у Дженкса. — Здесь же олени ходят.

Главный оборотень глянул мне в глаза, У него самого глаза были карие, красиво смотрелись в трепещущем свете негустого леса, а выражением напоминали глаза Дэвидова босса — сутствующие и ко всему внимательные одновременно.

— Днем они не часто ходят, мэм, — сказал он; я кивнула.

Особенно убитые и выпотрошенные, — кисло подумала я. Впрочем, тема не больно меня занимала, на главный вопрос я получила ответ — он не запрещал нам с Дженксом говорить. Я не понимала пока, гости мы или пленники, хотя если учесть стволы…

Мистер Главный поправил кепи и постучал водителя по плечу, показывая на рацию.

— Эй, — сказал он в протянутый ему микрофон, — ответьте кто-нибудь.

Пару секунд спустя сквозь треск неразборчиво донеслось:

— Что там?

Оборотень поджал и без того тонкие губы.

Троих из стаи Ареты усыпили зельем на месте субботней охоты. Гоните туда цистерну и поживее. Сделайте полный осмотр, прежде чем их разбудить.

Но у нас раствора нет, — заныл кто-то на той стороне. — Никто не сказал мне, что мы в этом месяце будем осмотр делать.

А мы и не собирались, — ответил «главный» с заметным раздражением если не в голосе — говорил он медленно и спокойно, — то на лице. — Но их усыпили, а поскольку Арета щенная, обследуйте ее ультразвуком. И поосторожней там, звери разозлены и могут вести себя неадекватно.

— Ультразвук? — возмутился тот. — Да кто это говорит?

— Это Бретт говорит, — врастяжечку сказал «главный», еще дальше сдвигая на затылок кепи и щурясь на солнце. Машина наехала на кочку, я схватилась за стойку кузова. — А я кого слушаю, а?

Ответом стали одни помехи, и я прыснула, радуясь, что не у меня одной неприятности.

— Так что, — спросила я, когда Бретт вернул микрофон водителю и сел на место, — вы «выживальщики» или исследователи волков?

— И то, и другое.

Он посматривал то на меня, то на Дженкса. Пикси опустил голову к коленям, и так старался не отрывать руку от раны, что ничего вокруг не замечал.

Я вытащила изо рта опять туда попавшую прядь и подумала, что хорошо бы на мне было побольше надето. В черном трико я выглядела настоящей воровкой, а народ вокруг к своим денежкам явно относился с любовью. Все здесь были одеты в мешковатую форму, и у каждого, насколько я успела заметить, на сгибе уха имелась татуировка — кельтский узел. На кепках тоже он красовался. Хм.

У большинства стай существуют обязательные для всех членов татуировки, но чаще их ставят в более традиционных местах. Вервольфы татуировки любят — не сравнить с вампирами, которые шарахаются от игл, даже если найдется салон, где их примут. Боль — она вроде как часть ритуала, а при том, что вампы способны боль превратить в удовольствие, мало кто из тату-мастеров соглашался работать с вампирами, все равно живыми или мертвыми. Но вервольфы могли себе не отказывать в этом невинном развлечении, да и настоящему мастеру время от времени надеваемая меховая шуба не помеха. Но я рада была, что Дэвид не поднимал вопроса об отличительной татуировке нашей стаи.

У Дженкса начиналась гипервентиляция; я взяла его за плечо:

Все не так страшно, Дженкс, — попыталась утешить его я, сама начиная беспокоиться, потому что свет стал ярче и машина замедлила ход, въезжая в симпатичный на вид кемпинг. Он стоял у озера и казался лабиринтом маленьких домиков и домов побольше, везде были проложены хорошо утрамбованные тропинки. — Я что-нибудь сделаю, как только мы остановимся.

Правда? — спросил, косясь на меня. — Ты меня вылечишь?

Я готова была посмеяться над его страхом, пока не вспомнила, что у пикси поддерживать жизнь супруга — освященная предками обязанность жен, и ничья больше, а Маталины с нами нет.

— Маталина не рассердится, — сказала я, и засомневалась. — Ты как думаешь?

Восемнадцатилетнее лицо просветлело.

— Нет-нет, я не имел в виду…

— О Господи, Дженкс, — сказала я, съезжая вперед — мы остановились. — Все нормально.

Во время нашего диалога у Бретта в глазах отражалась работа мысли. Он велел нам сидеть, пока все не выйдут. Последним выпрыгнул оборотень-волк, а как только наши с Дженксом ноги шагнули на землю, Бретт велел нам идти к озеру. Встречные смотрели на нас с любопытством, но останавливались только одетые в обычную городскую или же в попугайски-яркую одежду, казавшиеся такими же неуместными, как мы, среди обилия камуфляжа. К «выживальщикам» они явно отношения не имели, и мне стало интересно, что они здесь делают. Все вокруг ходили в людском обличье, что меня не удивило: на острове, похоже, обитали две или даже три стаи — большие стаи, — а когда стаи перемешаны, надо оставаться людьми, а то шерсть полетит клочьями.