— Ты сказала, что мне нужно доверять правильным людям, — тихо возразила я. И с колотящимся сердцем договорила: — Я доверяю тебе.

Айви отчаянно всплеснула руками и повернулась ко мне.

— Боже мой, Рэйчел, я ведь могла убить тебя! Убить до смерти! Ты знаешь, что значит слово «мертвец»? А я знаю!

Тут и у меня запылал гнев, и я села ровно.

Да? Ладно… могу быть чуть более здравомыслящей, — заявила я воинственно. — Могу взять на себя часть ответственности зато, чтобы процесс не выходил из-под контроля, чуть лучше понимать, что делается, и не давать тебе забываться… вот таким образом. В следующий раз мы это сделаем лучше.

Не будет следующего раза. — Айви, стоически неподвижная, сидела тихо, как мертвая. Свет фонаря блестел на коротких волосах, она глядела вдаль, на мостовую в пятнах света от фонарей. Вдруг она резко обернулась ко мне. — Ты говоришь, что хочешь найти баланс крови, но ты не хочешь принимать бримстон. Понимаешь, ведьма, нельзя быть беременной наполовину. Хочешь восторгов крови? Тогда тебе не выжить без бримстона.

Она думает, дело здесь в восторгах? Оскорбленная, что она считает меня столь поверхностной, я поджала губы.

— Тут дело не в том, что ты мне как коробка шоколада — для этакой ни к чему не обязывающей эйфории, — сказала я со злостью. — Это любой вампир с реки мне дать может. Дело тут в том, чтобы быть твоей подругой.

Лицо ее исказилось гримасой сильного чувства:

— Ты ясно дала понять, что подругой этого рода ты мне быть не хочешь, — сказала она громко. — А если так, то я никак не могу этого сделать. Я пыталась исправить себя, но это невозможно. Единственный для меня способ не убивать сейчас — это сковать голод любовью, черт бы тебя побрал! А ты не хочешь, чтобы я так к тебе прикасалась!

Никогда я не видела у нее такого откровенного проявления чувств, но отступать я не собиралась — пусть даже она начинала меня пугать.

— Да брось ты, Айви! — я слегка от нее отодвинулась. — После вчерашнего ясно, что ты можешь брать кровь без секса. — Она вылупилась на меня, и я покраснела. — Ну ладно, признаю, не так уж хорошо получилось, но видит Бог, нас обеих как-то это застало врасплох. Просто нужно замедлить ход. Не обязательно заниматься сексом, чтобы было чувство близости и понимание. Господь свидетель, именно такие чувства у меня к тебе. Воспользуйся ими, чтобы сковать свой голод, — у меня лицо горело в прохладном ночном воздухе. — Не это ли называется любовью?

Она продолжала на меня смотреть, снова скрывая чувства а непроницаемыми темными глазами.

— Да, ты меня чуть не убила, — сказала я. — И я допустила это! Дело в том, что я тебя видела. На один миг ты стала такой, какой хочешь быть — сильной, вполне принимающей себя такой, как есть, знающей, кто она и что ей нужно, без чувства вины и в мире сама с собой!

Айви в свете уличного фонаря побледнела. Испугалась. Я смутилась, отвернулась, давая ей время справиться со своими чувствами.

— Мне понравилось, что я смогла привести тебя к этому, — ответила она тихо. — Это чертовски было приятное чувство, лучше эйфории. Я бы хотела привести тебя туда снова, и я… мне приятно было видеть тебя такой.

Она смотрела на меня с надеждой такой хрупкой, что больно было видеть. Глаза у нее слегка увлажнились, и она ничего не говорила — только сидела в застывшей испуганной позе.

— Не знаю, смогу ли я это сделать, — призналась я, решив заговорить, раз уж она молчит. — Но я не стану делать вид, будто ничего не было. Можем мы согласиться, что оно было, и двигаться дальше постепенно?

Айви глубоко вздохнула и переменила позу.

— Было, — сказала она дрожащим голосом. — И больше не повторится. — Я подалась вперед, возразить, но она меня опередила: — Почему ты не остановила меня магией?

Я удивленно подалась назад.

— Я… мне не хотелось делать тебе больно.

Она заморгала, и я поняла, что это она пытается не заплакать.

— Ты верила, что я тебя не убью, даже случайно? — спросила она.

Никаких чувств не было у нее на лице, но я знала, что это единственная для нее защитная маска.

Вспомнив слова Кистена, что живые вампиры жаждут доверия почти как крови, я кивнула. Но вслед за воспоминанием пришел страх. Он также говорил, что Пискари изуродовал ее душу, превратив Айви в вампиршу, способную бездумно убить того, кого она любит, чтобы он наслаждался ее отчаянием, когда она придет устыженная и сломленная. Но она уже не та, что была, и той больше не будет.

— Верила, — шепнула я. — И сейчас верю.

В нашу сторону ехал какой-то грузовик, на лицо Айви лег свет фар, блеснули на щеках едва заметные следы влаги.

— Вот почему мы не можем этого делать, Рэйчел, — сказала она, и я испугалась, что Пискари до сих пор ею владеет.

Подъезжавший автофургон очень медленно проехал мимо, слишком медленно. Какой-то предупреждающий холодок заставил меня сидеть тихо, и я наблюдала за ним, не проявив себя, дыша холодным ночным воздухом, отдающим дизельным топливом. И на повороте он тормозил слишком долго и неуверенно.

— Да, я видела, — сказала Айви, когда я царапнула туфлей по цементу. — Надо вернуться в мотель. Питер появится там с восходом.

Она заканчивала разговор, но я не собиралась так легко ее отпускать.

— Айви, — сказала я, вставая, поднимая пакет и собираясь начать заново. — Я…

Она резко вскочила, я замолчала от неожиданности.

— Не надо, — сказала она, и глаза ее в свете фонаря блеснули черным. — Не надо. Я сделала ошибку. И единственное, чего хочу — чтобы все стало, как было.

Но я хотела другого.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

На стоянке мотеля рядом с потрепанным пикапом Ника стояла незнакомая машина. Нас привезла Айви, и я видела, как она все осмотрела перед тем, как вывернуть руль и припарковаться на открытом месте. Машина эта была — черный «БМВ» с наклейкой прокатной фирмы. По крайней мере, автомобиль казался черным, а точнее в свете фонаря сказать было трудно. Не выключая мотора, Айви рассматривала автомобиль, и ее взгляд ничего не выражал.

Решив, что Уолтер передумал, я стала вылезать из машины.

— Подожди, — сказала Айви, и я напряглась.

В окне нашего номера отодвинулась штора, упал столб света. Высунулось длинное лицо Ника. Увидев нас, он отпустил штору. Айви выключила мотор, тихое гудение смолкло, оставшись лишь эхом в ушах.

— О'кей, — сказала Айви. — Теперь выходи.

Я бы вышла, даже если бы это был Уолтер, но сейчас с облегчением открыла дверь и вылезла с кожаного сиденья. Наш прерванный разговор на трамвайной остановке оставил ощущение незаконченности. Я бы оставила ее думать, будто все, что ей нужно — это говорить «нет», и все проблемы будут решены, но она будет целыми днями этот разговор в голове прокручивать. И когда будет подходящий момент, я снова подниму вопрос. Может быть, над коробкой красного карри навынос. Я взяла пакеты с заднего сиденья — их тихий шорох смешался с агрессивным рокотом эскорта спортивных машин, который провожал нас до мотеля.

— Ненавижу пластик, — сказала Айви, забирая у меня пакеты и сворачивая их так, что они перестали шелестеть.

Дверь в нашу комнату открылась, и я прищурилась на свет. Вот почему Айви всегда ходит с холщовыми сумками. Не потому, что помешана на экономии. Просто они тихие.

Свет убрался — это Ник вышел и закрыл за собой дверь. Вервольфы на той стороне дали задний ход и заехали на парковку. Я им саркастически помахала рукой. Махать в ответ они не стали, но мелькнул огонек зажигалки — они закурили и устроились надолго.

Ник был не на шутку озабочен, когда вышел нам навстречу, и не сводил глаз с вервольфов. Высокая и тощая его фигура несколько перекосилась на сторону, и он подволакивал левую ногу.

— Тут твои вампирские друзья, — сказал он, переводя взгляд с вервольфов на черный «БМВ». — Прилетели из Чикаго на своем самолетике, как только солнце село.

Мое внимание резко переключилось на дверь номера, я и остановилась. Супер. А у меня вид — как у разогретого в микроволновке дерьма.