Разумеется, немцы возлагали надежду на то, что неудачи войны, ослабят союз России и Запада. В Берлине надеялись, что у противников войны с Германией возобладает следующая логическая схема: цели России связаны с Турцией и Австро-Венгрией; зачем же двум династиям, Романовым и Гогенцоллернам, вести яростную братоубийственную войну, ослабляя друг друга и радуя соседей? Такие ожидания становились все более обоснованными. Впервые с начала войны в среде правящего класса России получает хождение тезис, что мир с Германией является условием русского развития, что она не должна бросать свою армию на германские пулеметы, если все мыслимые национальные цели России связаны вовсе не с поражением Германии. В глубине России, старались не касаться огнеопасного вопроса союзнической лояльности, возникает оппозиция страшному и бессмысленному взаимоистре6лению русских и немцев. Было бы верхом наивности связывать возникновение оппозиции войне только происками немцев. Но организованное германское воздействие на русские умы тоже имело место. В июле 1915 г. Альберт Баллин, известный судовладелец, сообщил Бетман-Гольвигу, что Россия готова заключить мир и что она сражается только под давлением Британии и Франции. Довольно неожиданно претендовать на роль примирителей России с Центральными державами взялись японцы. Их посол в Стокгольме Усида заявил, что в будущем его страна будет вынуждена пересмотреть систему своих союзов. (Речь шла, естественно, о японо-британском договоре, срок действия которого истекал в 1921 году) {164} . Инициативой японцев постарались воспользоваться прежде германские военно-морские круги. Адмирал Тирпиц предложил Бетман-Гольвегу подумать над идеей союза между Германией, Россией и Японией, главная направленность которого была бы против Британии и, возможно, Соединенных Штатов {165} . Германские представители Стиннес и Люциус предприняли попытку выяснить: не может ли японское правительство призвать русское правительство послать своих представителей (тайно, возможно, лишь одного человека) на переговоры с немцами в Стокгольме? Усида обнадежил своих собеседников: союз с Британией не представляет собой препятствия для переговоров о союзе между Германией, Россией и Японией. (В качестве предварительного условия он требовал отказа Германии от своих островов в Тихом океане и от зоны Киаочао в Китае.) Стиннес был давним сторонником союза с Россией против Запада — только этот союз обеспечит Германии необходимые ей границы на Западе и гарантирует ей конечное преобладание здесь.

Ключевой фигурой в данной игре оказался министр иностранных дел Ягов — но он не был настроен столь решительно решать германские проблемы на Западе при помощи России. Он позволил своему послу в Швеции Люциусу осторожно прощупать возникающие возможности. (Собственно, фон Ягов хотел лишь договоренности о нейтралитете России, а не о союзе с ней.) Но Ягов вполне понимал глобальную значимость японских увертюр и вполне использовал предложенный японцами вариант в своих размышлениях о будущем. Ягов объяснял свой скептицизм в отношении союза с Россией тем, что эта страна слишком ослаблена внутренними распрями и в качестве союзника значительного интереса не представляет. Германии нужна нейтральная Россия {166} . «Я не принадлежу к тем, кто хотел бы союза с Россией любой ценой лишь для того, чтобы нанести сокрушительный удар Британии. Россия — слабый партнер».

Более того, Ягов в сентябре-октябре 1915 г. был энергичным и откровенным сторонником аннексии русских территорий на северо-западе. Он послал тайного советника М. Серинга с инспекцией этих территорий. Доклад Серинга послужил основой для последующей выработки германской политики в отношении России на этом участке. В нем предлагалось провести границу между двумя государствами по линии — озеро Пейпус — Дрина — Ровно — река Збруч (что почти буквально совпадает с установленными в 1920 г. границами России). Главными целями германского освоения должны были, по мнению Серинга, стать Литва и Курляндия. Серинг был уверен, что десяти процентов немецкого населения (уже проживавшего здесь) будет достаточно для германизации крестьян, рабочих и интеллигенции. Экономические меры и германские средние школы сделают свое дело, а там, где возникнут трудности, поможет поток германских переселенцев, которых следовало расселять на землях русской короны, в имениях крупных русских землевладельцев, на землях русской церкви. Серинг также рассчитывал на два миллиона германских колонистов во внутренней России, которых он выделял как этническую группу с самым высоким уровнем рождаемости в Европе. Через два-три поколения Курляндия станет полностью германской.

Труднее будет проходить германизация Литвы — здесь Серинг верил в привлечение на сторону Германии наиболее производительных крестьян, которым допуск на германский рынок давал многое. Поляков отсюда следовало депортировать.

Наиболее видным идеологом раздела России в 1915-1916 гг. становится Т. Шиман, полагавший» что русское государство не является продуктом естественного развития, а конгломератом народов; удерживаемых вместе искусственно монархией, которая дегенерировала в деспотию {167} . Первое же историческое испытание сокрушит Россию. Он требовал легитиматизации права каждого народа на сецессию. Его взгляды получили значительное распространение среди военных и части германского общества; Возглавляемая Шиманом группа ученых, публицистов и идеологов (Я. Хадлер, П. Рорбах, Клас, Лезиус) требовало управления западными землями России «на римский манер». Такие историки как Ф. Майнеке, X. Дельбрюк, Д. Шефер выступили адвокатами колонизации России.

Административная система управления оккупированными русскими землями получила в ноябре 1915 г. обозначение «Оберост» — ее высшими руководителями стали Гинденбург и Людендорф {168} . Эта администрация проявила чрезвычайную энергию и подлинно прусский дух в осуществлении германизации восточных— земель. Официальным языком стал немецкий, система обучения вводилась немецкая. Людендорф изучал демографическую статистику как боевые сводки. В 1915-1917 годах в Берлине проводились конференции; по колонизации западных областей России {169} . «Фёлькиш — народные компоненты германской политики выделились очень явственно в процессе колонизации… Идея репатриации русских немцев возникла в рейхсканцелярии уже в декабре 1914 г. Если бы эти идеи были реализованы, результатом был бы „оборонительный вал“ Германии против восточно-центральной Европы {170}.

На Западе продолжали считать, что союз с Россией нерасторжим. Историк А. Тойнби указывал в 1915.г.: «Россия присоединилась к битве на стороне свободы наций. Если ее усилия в совместной с Западными державами борьбе решат ее исход в пользу нашего общего дела и мы осуществим столь желаемое переустройство Центральной Европы на национальной основе за счет германского и венгерского шовинизма, у России не будет ни воли, ни силы далее сдерживать процесс приведения в порядок собственного дома… Россия положила свои руки на плуг истории, и она уже не может избежать своей участи» {171} . В то же время единство Российской империи соответствует интересам почти всех национальностей, составляющих ее». Тойнби указывал и на главную угрозу: «Малороссийский элемент образует почти треть всей расы, и, если он будет оторван от основной массы и создаст собственную орбиту притяжения, это в критической степени ослабит всю систему… братоубийственная борьба ослабит силу обоих фрагментов и повредит концентрации их энергии». Результатом будет, в худшем случае, крушение Российской империи, в лучшем — продолжительный политический паралич. Чтобы избежать этой катастрофы, малороссы должны отставить свой партикуляризм и абсорбироваться в неделимой общности «Святой России» {172}.

Проантантовские силы в России в самые тяжелые дни отступления русских армий создали широкую политическую коалицию, которую олицетворял в Думе «Прогрессивный блок» — союз основных политических партий ради достижения победы. Царь произвел ряд персональных перемещений. Как уже говорилось, в середине июня 1915 г. военным министром вместо Сухомлинова стал инициативный генерал Поливанов. Создаваемые по всей России Военнопромышленные комитеты — их число превысило 220 — явились, по существу, последней попыткой России достичь самодостаточности в условиях войны индустриального века. 20 июня 1915 г. создается Особое совещание по обороне, которое мобилизует силы русской буржуазии для создания базы производства вооружений на русской земле. Был поставлен исторический вопрос; достаточны ли эти силы?