Когда Натали наконец-то начала засыпать, ей вдруг пришла в голову мысль, заставившая ее открыть глаза и напрочь забыть о сне. Мысль эта касалась Сары. Когда-то Натали тщетно пыталась понять, что происходит с девочкой. Ей казалось, еще немного, и она догадается, но ничего не получалось.

И вот теперь она поняла. Ну конечно! Естественно! Она знает, что не так с девочкой.

Малком лениво перекатился на бок и потянулся к жене. Кровать оказалась пуста. Более того, простыни уже остыли. Должно быть, место рядом с ним пустовало давно.

Он открыл глаза и сонно заморгал. Сквозь щель небрежно задернутых штор в комнату врывалось яркое солнце. Определенно уже наступило утро.

Он зевнул, потянулся, перевернулся на спину и закинул руки за голову, стараясь не думать о постыдной неудаче, которую потерпел вчера вечером, но мысль о ней возвращалась снова и снова. Смущение и раскаяние охватили его – два чертовски неприятных чувства. Черт подери! Он вел себя вчера как последний кретин! Даже хуже – как хам! Он сделал ей больно. Для мужчины его возраста и с его опытом это недопустимо.

Ну ничего. Когда Натали снова ляжет в постель, он окружит ее нежностью, которую не сумел продемонстрировать вчера вечером.

Он решил заниматься с ней любовью медленно, сначала довести до экстаза ее, а уж потом отдаться на волю собственных чувств. Если бы она не выглядела такой потрясающе соблазнительной в этой ночной рубашке… Нет! Никаких оправданий! Он сам во всем виноват, только он один, и никто больше.

Кроме того, лучше не вспоминать о том, как она выглядела в этой ночной рубашке, иначе можно опять потерять контроль над собой.

Но где же, черт побери, Натали?

Наконец до Малкома дошло, что Натали не торопится возвращаться в спальню. Он встал, оделся, стараясь отогнать от себя беспокойные мысли. Глупо искать в ее исчезновении какой-то тайный смысл. Наверное, она просто рано проснулась и не захотела его будить. Скорее всего она ждет его внизу.

Но внизу Натали не оказалось. Слуги сообщили ему, что она ушла рано утром и взяла с собой Сару. Даже миссис Бигалоу не знала, куда они отправились.

Во всем этом было что-то чертовски тревожное. Малком с мрачным видом позавтракал в одиночестве. Неужели то, что он так неуклюже занимался с ней любовью накануне, напугало ее? При воспоминании об этом Малком досадливо поморщился. Он взял ее, как жеребец кобылу. Желание, охватившее его, было настолько сильным, что он не мог ждать ни минуты. Он чуть с ума не сошел, когда увидел ее в этой прозрачной ночной рубашке, а когда держал ее в объятиях, вдыхая исходящий от нее пленительный аромат меда, жасмина и еще чего-то, не менее приятного, и вовсе потерял голову. А уж когда распустил ей волосы… Черт подери! Эти ее потрясающие волосы, способные свести с ума любого… увидев их, он вообще потерял способность соображать. Даже сейчас, при свете дня, Малкому пришлось потрясти головой, чтобы избавиться от наваждения.

Однако Натали нельзя назвать чересчур застенчивой девицей. Похоже, она уже простила его.

Впрочем, хмуро усмехнулся Малком, слава Богу, что она оказалась настолько невинна, что даже не поняла, как грубо он ее использовал. Однако это не освобождает его от ответственности. И Малком поклялся себе, что никогда больше не позволит себе потерять голову от страсти. Натали заслуживает лучшего обращения. Гораздо лучшего.

А он еще надеялся завоевать ее любовь! Хорошенькое начало! При этой мысли Малком отложил вилку: аппетит начисто пропал. Черт, черт, черт!

Выйдя из-за стола, он задумчиво побродил по дому, преследуемый мыслями не только о Натали, но и о Кэтрин. Она, казалось, шла за ним по пятам, насмехаясь над его любовью. Неужели из-за того, что он довел Кэтрин до смерти, ему суждено понести наказание и испортить отношения с Натали? Он не заслуживает счастья, это очевидно. Но ведь Натали заслуживает! Может быть, небеса сжалятся над ним и дадут ему еще один шанс – сделать Натали счастливой? Но ему это не удастся, если она его не полюбит.

Утро шло своим чередом, и к середине дня Малкому стало очевидно, что, пока они с Натали живут в Лондоне, он не сможет сделать ничего для того, чтобы она в него влюбилась.

Вскоре после завтрака чередой пошли визитеры: то и дело раздавался стук дверного молотка. Малком приказал говорить всем, что их с леди Малком нет дома, но вскоре с раздражением понял, что если они с Натали останутся в столице, им не будет покоя. Мало того, что толпой валят посетители, так еще, кажется, Натали нашла городские достопримечательности весьма соблазнительными. Где она? Неужели ей так не терпелось прогуляться по городу, что она не смогла и дня пробыть со своим молодым мужем?

Что он по сравнению с многочисленными удовольствиями, которые может предложить столица? Если они здесь задержатся, то будут вынуждены вести великосветскую жизнь: походы по магазинам, званые обеды, вечера, балы, театры. У них совсем не останется времени, чтобы побыть друг с другом, им постоянно будут мешать. Она отдалится от него. Даже когда они окажутся наедине, мысли ее будут далеко. Так разве он сможет здесь за ней ухаживать?

И Малком решительно приказал прислуге паковать их вещи и готовить дорожную карету. Когда леди Малком и мисс Чейз вернутся оттуда, куда отправились, он отвезет их домой, в Ларкспер.

Поскольку сначала Малком планировал пробыть в Лондоне несколько недель, экономка была поражена таким резким изменением планов, однако, взглянув на хозяина, бросилась выполнять приказ. Оставшись один на один со своими мрачными мыслями, лорд Малком все больше нервничал.

Время ползло, как черепаха. Где же они, черт подери? Прошел полдень, потом час дня, потом два часа. Нетерпение Малкома сменилось страхом. Натали не знает Лондона. Случись что-то непредвиденное, и она будет так же беспомощна, как Сара.

Сара…

Она взяла с собой Сару. Зачем? Малком не мог придумать никакого разумного объяснения тому, что заставило Натали увести Сару из дома, но когда пребываешь в плену ужасной тревоги, тут уж не до разумных объяснений.

Малком не часто обращался с молитвой к Богу – он считал, что Господь вряд ли услышит молитвы такого ничтожного человека, как он, – но сейчас он мысленно просил Всевышнего о том, чтобы тот вернул ему жену и ребенка живыми и здоровыми. Если с ними что-то случится, он всем головы поотрывает, начиная с этих идиотов, отцовских слуг, которые позволили Натали и Саре выйти из дома без него.

Он был в библиотеке – метался по ней, как загнанный в клетку тигр, – когда вдруг услышал стук колес. Быстро подойдя к окну, он выглянул, терзаемый страхом и полный надежды: перед домом стояла отцовская карета. Сквозь стекло он увидел, как лакей опустил лестницу, распахнул дверцу и из кареты вышла Натали с безмятежно-спокойным лицом, а за ней Сара. Пока он на них смотрел, Натали наклонилась к девочке, что-то прошептала, улыбаясь, а малышка рассмеялась и порывисто прижалась к ней.

Малком с облегчением вздохнул, но уже в следующую секунду облегчение его сменилось яростью. Он почти весь день места себе не находил от волнения, а оказывается, Натали и Сара целы и невредимы! Он продолжал наблюдать за ними. Его молодая жена и Сара бок о бок вошли в дом. Похоже, о Малкоме они и думать забыли. Ни на лице Натали, ни на лице Сары не отражалось ни малейшего чувства вины. Они даже не думали о том, чтобы найти его и извиниться перед ним! Они приятно провели время вместе, а на него им, кажется, глубоко наплевать!

Сару еще можно простить, она слишком мала и вряд ли понимает, что о ней волнуются, а вот Натали должна была знать, что, исчезнув из дома почти на весь день, доставит ему немало неприятных минут. Как она может выглядеть столь безмятежной? Ну ничего, сейчас он ей скажет все, что о ней думает!

Малком вышел в холл, где Натали развязывала ленты на шляпке своей падчерицы. Услышав его шаги, она оторвалась от своего занятия и, увидев Малкома, радостно улыбнулась. Но в следующую секунду она, должно быть, заметила его искаженное гневом лицо, потому что улыбка ее погасла. Она выпрямилась и со страхом взглянула на мужа. Однако вместо того чтобы заговорить с ним, она обратилась к Саре: