— Какое еще собрание?

— Я же тебе сегодня утром сказал и пароль, и отзывы…

— Ах, это!.. Ну и что? С какой стати я туда потащусь? А что, кто-нибудь заметил мое отсутствие?

— Да, Моревер, еще как заметили… Его светлость лично изволил высказаться по этому поводу.

— Неужели? — И Моревер приподнялся на локте, опираясь на подушку.

Он вел себя как человек, которого грубо разбудили, а теперь еще навязывают ненужную беседу.

— Можешь сказать нашему дорогому герцогу, что я и впредь не намерен являться на подобные собрания… Он же меня не приглашал, как всех прочих. Или его светлость ожидал, что я скромно появлюсь через заднюю дверь только потому, что ты шепнул мне утром какой-то дурацкий пароль? Нет уж, пока герцог не пришлет за мной кого-нибудь, я из гостиницы — ни ногой!

Менвиль присел на край кровати. Слова Моревера звучали очень убедительно. Они рассеяли бы любые подозрения, но Менвиль ни в чем и не подозревал Моревера. Он знал одно — человек, в котором видит предателя сам герцог де Гиз, обречен. А Менвиль ценил Моревера, их связывала грубоватая солдатская дружба. Они вместе бывали в разных переделках, не раз смотрели в лицо смерти, вот Менвиль и решил спасти приятеля.

— Знаешь, почему тебя не позвали? — спросил Менвиль.

— Не знаю и знать не хочу! — сердито заявил Моревер. — Герцог уже столько раз на меня дулся, оскорблял, говорил всякие нелепицы. А потом как ни в чем не бывало возвращал мне свое расположение. И на этот раз, думаю, все утрясется. Нрав его светлости нам с тобой давно известен.

— Нет, сейчас все гораздо серьезней; ты на подозрении…

— На подозрении? И кто же меня подозревает? А главное, в чем?

— Ничего определенного, но это-то и страшно. Если бы тебя обвинили прямо: например. Моревер сказал то-то или поступил так-то, ты бы мог защищаться. Но ничего толком не говорят; тебе попросту не доверяют.

— «Ничего толком не говорят». Ты это о ком?

— О герцогине де Монпансье. Называет твое имя, а сама этак небрежно поигрывает знаменитыми ножницами.

— Эта колченогая? Змея! У нес ветер в голове, и она погубит брата, попомни мои слова! Пусть обвиняет, если ей так нравится. Я оправдываться не намерен…

— Моревер, позволь дать тебе одни совет, послушай старого друга…

— Никаких советов, я спать хочу, завтра поговорим, дружище Менвиль!

— Завтра будет поздно. Как хочешь, но совет мой ты выслушаешь сегодня!

— Говори, я готов слушать, — вздохнул Моревер.

И он склонил голову с видом комического смирения и так естественно, что Менвиль расхохотался, подумав: «Нет, эта проклятая герцогиня и впрямь змея, надо же такое придумать про Моревера!»

— Так вот, — вслух произнес Менвиль, — знаю, ты любишь путешествовать. По-моему, тебе пора в путь, и немедленно!

— Прекрасно! И когда же, по-твоему, мне следует уносить ноги?.. Ты же мне предлагаешь бегство!

— Сейчас же. Сегодня ночью. Спасайся, приятель!

— Прелестно! И куда же мне направить мои стопы? В Париж? А может, за границу? Например, к туркам?

— Куда хочешь, но как можно дальше от семейства Гизов, понятно?

— Замечательно. А каким образом я отправлюсь в путешествие?

— Что значит «каким образом»? Верхом, черт возьми! Конь, шпага да пистолеты в седельной сумке — вот и все, что нужно для путешествия.

— Ты забыл о деньгах. Герцог мне должен две тысячи ливров, но, похоже, я их нескоро получу. А офицерское жалованье мне уже пять месяцев как не выдавали.

Менвиль минуту поколебался, затем глубоко вздохнул и предложил:

— Слушай, у меня есть около двух сотен пистолей, которые лежат себе да скучают в кошельке. Пусть они с тобой попутешествуют. Польза будет и тебе, и мне: по крайней мере, не стану до зари играть в карты.

Даже жестокое сердце Моревера дрогнуло. Что-то похожее на человеческое чувство шевельнулось в потемках его холодной души. Однако Моревер сумел быстро справиться с собой.

«Глупец! — подумал он. — Я понял тебя, Менвиль! Ты пытаешься обвести меня вокруг пальца. Пытаешься все вызнать, чтобы потом выдать меня Гизу со всеми потрохами! Ты же ради этой лотарингской семейки голову на плаху положишь!»

Но эти мысли никак не отразились на лице Моревера. Напротив, он широко улыбнулся и протянул Менвилю Руку.

— Спасибо! Вижу, ты — настоящий друг. Но я не хочу злоупотреблять твоим благородством. Я остаюсь.

— Ты совершаешь большую ошибку! Повторяю, тебя подозревают в предательстве. Может, завтра герцог прикажет мне убить тебя ударом кинжала из-за угла… Мне этого вовсе не хотелось бы…

— И ты выполнишь такой приказ? Менвиль, неужто ты сможешь заколоть своего старого друга?

— Ты же знаешь, приказ есть приказ, — вздохнул Менвиль.

Моревер опустил голову. Он чувствовал, что Менвиль говорит искренне, а искренность собеседника всегда ставила Моревера в тупик.

— Допустим, я откажусь, — продолжал Менвиль, — но ведь есть еще Бюсси и два десятка других. Не я, так они уберут тебя с дороги… Возьми двести пистолей, не валяй дурака! Через два-три часа твоя жизнь гроша ломаного не будет стоить…

— Неплохая награда за десять лет безупречной службы! — с горечью произнес Моревер. — Я вынужден бежать… как предатель, как жалкий трус!

— Я берусь переубедить герцога, — пообещал Менвиль. — Я докажу, что ты невиновен, и его светлость возвратит тебе свою милость. А когда опасность будет устранена, ты сможешь вернуться… Договорились? Ты уедешь?

— Видно, придется бежать…

— Прекрасно. Сейчас принесу двести пистолей.

— Хватит и ста. Я далеко не поеду. Знаешь что… Поеду-ка я в Шамбор и там тебя подожду.

— Хорошо, — заявил Менвиль. — Схожу за деньгами и минут через двадцать вернусь.

Менвиль удалился, а Моревер вскочил, быстро оделся и аккуратно собрал кое-какие документы — в том числе и вексель на пятьсот тысяч ливров, подлежащий оплате на следующий день после смерти Гиза. Вскоре вернулся Менвиль. Он принес двести пистолей, но Моревер согласился взять лишь сотню. Двое друзей обнялись, а потом вместе вышли на улицу.

— Ты знаешь пароль? — спросил Менвиль. — Иначе тебя не пропустят у городских ворот.

— Не знаю, — ответил Моревер. — Ты мне что-то утром говорил, но я забыл.

— Запомни: «Екатерина и Кутра». А теперь прощай! Если с тобой что-нибудь случится по дороге к городским воротам, не забудь: ты меня не видел!

Менвиль опасливо огляделся, в последний раз пожал руку Мореверу и быстро удалился, стараясь держаться поближе к стенам.

Моревер стоял и ждал. Наконец, убедившись, что его приятель ушел, он направился в сторону замка. Но не пройдя и десяти шагов, он хлопнул себя по лбу:

— Идиот! Я же не могу оставить здесь моего коня! Менвиль сразу догадается, что никуда я не сбежал. А вдруг он поинтересуется у стражи, проезжал ли я ночью через городские ворота?

Он оседлал коня и повел его в поводу к замку. Через четверть часа Моревер был уже в молельне королевы Екатерины. Королеву разбудили (теперь Моревер знал пароль, офицеры охраны слушались его), и она тут же явилась в молельню. Екатерина вопросительно взглянула на Моревера.

— Ваше Величество, — сказал он, — мне известен день и час, и я знаю, как все произойдет.

Королева задрожала от волнения. Редко она переживала столь страшные минуты.

— Говорите, говорите же! — приказала Екатерина, не отрывая взгляда от лица Моревера.

— Прежде всего, — начал Моревер, — я попрошу Ваше Величество отдать один приказ. Пусть кто-нибудь из офицеров сейчас же выедет из города через городские ворота. Он должен взять моего коня, который стоит во дворе замка, и накинуть мой плащ. Все равно, кто поедет, но отправляться нужно немедленно.

— Ларшан! — позвала королева.

Вошел капитан гвардейцев. При его появлении Моревер отступил в темный угол комнаты.

— Ларшан, — заявила Екатерина, — мне только что сообщили, что у башни, прямо за городской стеной, намечается собрание гугенотов. Сейчас же отправьте кого-нибудь проверить эти сведения. Во дворе стоит лошадь, пускай ваш человек возьмет ее и пускай накинет вот этот плащ.