Убранство комнаты показалось Сараи крикливым и претенциозным. Поэтому она принялась изучать гравюры.

Это занятие еще не успело ей окончательно наскучить, когда в приемной появилась Мерет. Чародейка задыхалась, платье на ней сидело криво, а ноги были босы.

— Леди Сараи! — воскликнула она. — Я совсем не ожидала вашего прихода! Садитесь, садитесь!

— Благодарю, я уже насиделась, — ответила Сараи.

Следом за хозяйкой в комнату, спотыкаясь, ввалился Тар.

— Да, да, конечно, конечно, — поспешно согласилась Мерет. — Умоляю, поступайте, как вам будет угодно. Чем я могу вам помочь?

— Мне стало известно, что вы расследуете смерть Инзы, ученицы ворлока.

— По меньшей мере пытаюсь, — ответила Мерет.

Сараи ждала продолжения.

— Ничего не могу увидеть, — вздохнула чародейка. — Я сотворила заклинание Всепроникающего Видения и Прорицание Фенвела, но ни одно из моих заклинаний не сработало.

Сараи знала, что у чародеев эти заклинания — самое мощное средство получения информации. Именно они приносили Мерет более половины доходов.

— Это потому, что жертва — ворлок? — спросила Сараи. — Насколько я понимаю, различные виды магии…

— Нет, не поэтому. Или по крайней мере… — Мерет сделала паузу и, собравшись с мыслями, продолжила: — Ворлокство Инзы Ученицы расследованию, конечно же, не способствует, Леди Сараи, но мне всегда удавалось обходить подобные препятствия. Нет, дело не в ворлокстве. Девочка была убита с помощью магических сил, и при этом весьма могущественных. Что это за силы, я сказать не могу.

— Но мне доложили, что Инза Ученица была убита кинжалом, — удивилась Сараи. — Ей перерезали горло и пронзили сердце.

— Кинжалом или чем-то другим. Даже этого я не смогла увидеть. Но мне точно известно — предмет, убивший Инзу Ученицу, обладал магическими свойствами, — твердо закончила чародейка.

— Но почему маг избрал подобный способ убийства? — спросила Леди Сараи. — Разве нет каких-нибудь заклинаний… не оставляющих следов и делающих убийство похожим на несчастный случай?

Чародейка молчала. Она явно чувствовала себя не в своей тарелке.

Леди Сараи недовольно нахмурилась:

— Мерет, не считайте меня дурочкой. Я четыре года работаю Министром Следователем. Мне известно, что люди, серьезно оскорбившие чародея, ворлока или демонолога, умирают довольно быстро. В подавляющем большинстве случаев мы не можем ничего доказать. Те, кто задел ворлока, погибают от разрыва сердца, падения с высоты или, споткнувшись о собственную ногу, ломают шею. Те, кто вызвал серьезное недовольство чародея — настолько серьезное, что Гнетущей Почесухи или Фантазма Люгвайлера в качестве наказания оказывается недостаточно, — становятся жертвой нелепых несчастных случаев — они гибнут в огне или задыхаются под собственным одеялом. Дураки, ухитрившиеся повздорить с демонологом, вообще бесследно исчезают. Волшебники людей не убивают. Они для этого слишком мягкосердечны. Но их врагов начинают преследовать несчастья, слава богам, несмертельные. Я не знаю, что делают в подобных случаях колдуны, теурги и остальная братия. Но даже ребенку известно — ссориться с магами вредно для здоровья. Причем с магами любых школ и направлений. Это знает сам Верховный Правитель.

Сараи замерла, припомнив, что ее отец оскорбил не мага, а самого Бога. Однако, совладав со своими чувствами, она продолжила:

— Каждый солдат городской охраны знает, что оскорбивший мага долго не живет. В нашу задачу не входит защита людей, которые добровольно режут себе глотки. В тех случаях, когда жертва сама напрашивается на это, а маги не устраивают спектакля, мы стараемся шума не поднимать. Но в данном случае… Мерет, девочке было всего семнадцать. Насколько мы знаем, она не обидела даже мухи, а ей зверски перерезают горло. Это преступление мы просто так оставить не можем.

— Я все понимаю, Леди Сараи, — с несчастным видом ответила Мерет. — Но клянусь Гильдией Чародеев, мне ничего не известно. Я понятия не имею, почему кто-то решился на столь грязное дело. Вы правы, имеются особые заклинания, позволяющие убивать более легким способом. Мне неведомо, кто этот человек и чего он хочет. Твердо скажу одно — в убийстве замешана магия.

Сараи внимательно взглянула на чародейку и, вздохнув, тихо произнесла:

— Маг с преступными наклонностями. Замечательно.

Табеа сосредоточилась и уперлась взглядом в кувшин.

«Все было бы гораздо проще, если бы рядом находился более опытный ворлок, способный подсказать, что следует делать дальше», — думала Табеа. Но рассказать какому-нибудь ворлоку о том, что она сотворила, положительно невозможно. Придется самой догадываться, каким должен быть следующий шаг.

Она видела ворлоков в тавернах, на улицах и на Арене, и каждый из них умел передвигать предметы на расстоянии. Похоже, это была одна из фундаментальных способностей ворлоков. Инза Ученица наверняка ею обладала.

Но как все это реализуется на практике? Табеа не имела ни малейшего представления, что надо делать.

Вопреки ожиданиям ничего из того, что за пять лет учебы усвоила Инза Ученица, к Табеа не перекочевало. То, что хранила память жертвы, Черный Кинжал не передавал. Хитрости и секреты ворлокства остались для Табеа тайной.

Но присущие Инзе Ученице магические способности должны были перейти к Табеа. Черный Кинжал обязан забрать их у жертвы и передать хозяйке. Но проверить это можно только экспериментальным путем. Табеа надеялась, что ворлокство заработает, стоит лишь хорошенько подумать и как следует сосредоточиться.

Она так долго пялилась на пустой кувшин, что почувствовала невыносимую боль в висках. До нее откуда-то доносился шелест или, скорее, приглушенный шепот на каком-то незнакомом языке. Табеа старалась не обращать на него внимания.

«Здесь, в пустом доме, глухой ночью не должно быть никакого шепота, — думала девушка. — В этом звуке есть что-то чуждое». Если бы она оставалась обычным человеком, то наверняка ничего бы не слышала. Видимо, разыгрались ее обостренные чувства, ведь собаки могут уловить то, что не слышат люди. Нет, пожалуй, в данном случае это не совсем так. Около дома она не видела никаких чужестранцев. Да и язык казался Табеа очень чудным. Такого ей слыхивать ранее не доводилось.

А может быть, это вообще не человеческая речь? Не сводя глаз с кувшина, Табеа попыталась разобрать отдельные слова и определить, откуда они исходят.

Очень скоро девушка поняла, что никаких слов нет, а шепот доносится из ниоткуда. Он просто рождался в ее голове.

Сосредоточившись на этом шепоте, она ощутила прикосновение или, скорее, сама прикоснулась к чему-то, не поддающемуся определению и находящемуся внутри нее. Шепот струился, пронизывая тело, и Табеа неожиданно для себя как бы дотронулась до кувшина, хотя тот стоял довольно далеко.

Девушка прикоснулась к нему странным шепотом, охватила сосуд этим… чем бы оно ни было, затаила дыхание и рванула. Кувшин взвился вверх. Табеа, широко раскрыв от изумления рот, следила за его траекторией округлившимися глазами. Кувшин стукнулся о потолок — в момент удара девушка потеряла над ним контроль, — и упал на пол, брызнув сотнями осколков.

Табеа опять подняла глаза к потолку, и выражение изумления на ее физиономии сменилось довольной улыбкой.

Она владеет ворлокством! Все получилось как надо. Кроме того, Табеа ощутила новую необычную мощь, которая хорошо дополняла избыточную физическую силу, приобретенную после убийства Инзы Ученицы. После смерти ученицы ворлока Табеа перестала быть слабой женщиной, крепости ее мышц мог позавидовать любой мужчина.

До чего же здорово! Жаль только, что прошло четыре года, прежде чем она узнала о магических свойствах Черного Кинжала. Теперь ей надо действовать быстро, чтобы восполнить бездарно потраченное время.

Кинжал не научит ее всему. Он не способен похищать знания или воспоминания. Но клинок, бесспорно, может передавать ей могущество. Если она пожелает, то приобретет безграничную силу, любые способности и любые навыки.