– Мне не нравится наша задача, – произнес Кем.

– Вы не верите в виновность царевны?

– Просто на этом вы сломаете себе шею.

– У меня много доказательств.

– Чего все они будут стоить против одного слова супруги фараона? Сдается мне, что своими действиями вы очень поможете той каналье, которая хочет сделать из вас инвалида. Вы представляете себе, как разъярится царевна Хаттуса? Защитить вас не сумеет даже визирь Баги.

– Перед законом равны все.

– Хорошо сказано! Но к реальности имеет мало отношения.

– Посмотрим.

– Откуда у вас такая уверенность?

– Меня убеждают в собственной правоте глаза моей жены. А еще – полет ласточки.

Поднялся сильный ветер, по Нилу пошли волны. Сидящий на носу человек, измерявший длинным шестом глубину реки, не смог выполнять свои обязанности. Застигнутые бурей врасплох, матросы не успевали маневрировать; ветром сломало рею, главная мачта погнулась, руль не действовал. Потеряв управление, судно наткнулось на песчаную отмель. С кормы сбросили якорь – большой камень: он поможет удержать судно среди бурлящего потока. На палубе суетились моряки; Кем своим мощным голосом восстановил спокойствие. Вместе с капитаном он составил перечень повреждений и приказал приступить к ремонту.

Пазаира укачало, он промок до нитки и чувствовал себя бесполезным, Кем отвел его в каюту. А закаленные матросы начали нырять, чтобы выяснить состояние корпуса судна. К счастью, он не очень пострадал; как только Нил уймет свой гнев, можно будет тронуться в путь.

– Экипаж беспокоится, – заметил нубиец. – Перед отплытием капитан забыл покрасить заново магические очи, расположенные по обе стороны от носа судна. Эта небрежность, сделав судно слепым, могла привести к его гибели.

Судья вынул из сумки писцовые принадлежности, приготовил свои черные несмываемые чернила и твердой рукой восстановил контуры магических очей, защищающих судно.

Капитан принадлежащего царевне Хаттусе судна для перевозки овощей и фруктов предупредил стражников гарема, и пятеро из них, в пятидесяти километрах севернее Фив, ждали, когда пройдет судно речной стражи, на борту которого находился судья Пазаир. Задание у них было простое: остановить его любым способом. В награду за свою преданность они получили клочок земли, две коровы, осла, десять мешков зерна и пять кувшинов вина.

Непогода обрадовала их: что в данных обстоятельствах может быть лучше, чем кораблекрушение и утопленники? Лучшего конца для судьи, чем упокоиться на дне великой реки, и придумать трудно: как утверждают легенды, утопленники прямиком попадают в царство праведников.

Пользуясь штормовой погодой и ночной тьмой, пятеро злодеев на быстроходной весельной лодке вплотную приблизились к своей жертве, по-прежнему неподвижно стоящей у песчаной отмели. Замедлив ход метрах в двадцати от судна, они бросились в воду и, доплыв до кормы, без труда вскарабкались на борт. Их вожак, вооруженный дубинкой, залитой изнутри свинцом, оглушил стражника, стоявшего на часах. Остальные моряки спали на циновках, завернувшись в одеяла. Злоумышленникам оставалось лишь взломать дверь каюты, добраться до судьи и утопить его. План был особенно хорош тем, что вина за содеянное падет не на них: причиной смерти Пазаира станет Нил. Бесшумно ступая босыми ногами, они прошли по палубе и остановились перед закрытой дверью каюты. Двое будут присматривать за моряками, остальные займутся судьей.

Вдруг огромная черная масса бросилась с крыши каюты на вожака, завопившего от боли, когда клыки павиана вонзились ему в тело. Выбив легкую деревянную дверь и зажав в каждой руке по кинжалу, Кем ринулся на непрошеных гостей. Двое получили смертельные раны. Еще двое, вконец напуганные, попытались сбежать, однако разбуженные моряки уложили их ничком на палубу.

Павиан ослабил свою хватку лишь по приказу Кема. Весь залитый кровью, главарь злоумышленников едва не терял сознание.

– Кто тебя послал? Раненый молчал.

– Если не скажешь, тебя допросит мой павиан.

– Царевна Хаттуса, – признался тот и потерял сознание.

Как всегда, гарем произвел на Пазаира сильное впечатление. Каналы, содержащиеся в прекрасном состоянии, орошали обширные сады, где любили гулять знатные дамы Фив, приходившие подышать свежим воздухом в их тени, а заодно и показать свои новые наряды. Журчала вода, цветочные клумбы радовали глаз яркими красками, музыкантши наигрывали мелодии, звучавшие во время недавних пиров. В ткацких и гончарных мастерских кипела работа, и это зрелище вызывало у наблюдателя чувства величия и умиротворения одновременно; ремесленники, имевшие дело с цветными пастами и редкими породами дерева, с раннего утра мастерили свои шедевры, а носильщики таскали на борт торгового судна кувшины с благовонными маслами.

Гарем царевны Хаттусы в соответствии с традицией представлял собой маленький город, где искусные мастера, в чьей душе и сноровке жила красота, трудились здесь, на приволье, оживляя ею выходившие из-под их рук безупречные изделия.

Пазаир мог бы часами бродить по этому упорядоченному мирку, где тяжелый труд выглядел забавой, гулять по посыпанным песком аллеям, разговаривать с садовниками, отведывать фрукты, перекидываясь словечком с пожилыми вдовами, нашедшими здесь свой приют, если бы не аудиенция, которую он попросил у царевны в качестве старшего судьи.

Управляющий дворцовыми покоями провел Пазаира в зал для приемов, где его уже ожидали Хаттуса и двое писцов.

Судья поклонился.

– Я очень занята, поэтому прошу вас быть кратким.

– Мне бы хотелось переговорить с вами с глазу на глаз.

– Вам запрещает это официальный характер вашего визита.

– На мой взгляд, он требует этого.

Пазаир развернул папирус.

– Вы хотите, чтобы секретари записали обвинения, которые я вам предъявляю?

Усталым жестом царевна отпустила писцов.

– Вы отдаете себе отчет в том, в каких выражениях вы позволяете себе говорить со мной?

– Царевна Хаттуса, я обвиняю вас в попытке нарушить поставки продовольствия и покушении на убийство старшего судьи царского портика.

Прекрасные глаза женщины загорелись огнем.

– Как вы смеете!

– У меня есть доказательства, свидетельства очевидцев, протоколы допросов. Обвинять вас есть все основания; но до того как предать дело огласке, я требую, чтобы вы объяснили ваши действия.

– Никто до сих пор не говорил со мной в таком тоне.

– Ни одна из жен фараона не совершала подобных деяний.

– Рамсес уничтожит вас!

– Фараон – сын и слуга Маат. Моими устами говорит Истина, и он не сможет этим пренебречь. Ваше положение не должно позволить замолчать ваши злодеяния.

Хаттуса встала и отошла от трона.

– Вы ненавидите меня за то, что я хеттиянка!

– Вы прекрасно знаете, что это не так. В своих действиях я не руководствуюсь подобными чувствами, несмотря на то, что вы хотите свести со мной счеты.

– Я хотела лишь остановить ваше судно, чтобы не дать вам добраться до Фив!

– Значит, ваши подручные плохо вас поняли.

– Но кто осмелится покушаться на египетского судью? Вам никто не поверит, и суд отвергнет ваших свидетелей как лгунов.

– Вы ловко защищаетесь, но как можно оправдать хищения продуктов?

– Если ваши фальшивые доказательства столь же убедительны, как эти домыслы, моя невиновность станет всем очевидна!

– Ознакомьтесь с этим документом.

Хаттуса взяла документ и стала читать. Ее лицо сморщилось, руки сжались в кулаки.

– Я буду все отрицать.

– Свидетельства убедительны, факты неопровержимы.

Она посмотрела на него горделиво и с вызовом.

– Я – супруга фараона.

– Ваше слово весит не больше, чем слово простого земледельца. А ваше высокое положение – это отягчающее вину обстоятельство.

– Я не позволю вам возбудить дело.

– Руководить процессом будет визирь Баги.