– Как чувствует себя фараон?

– Он сейчас на севере, поехал проверять военные гарнизоны. По-моему, его очень беспокоит исчезновение полководца Ашера.

– Ваше прежнее взаимопонимание вернулось?

– Увы, нет! Иначе я бы поняла причину объявления этой смехотворной амнистии, которая так не понравилась народу. Рамсес устал, его власть слабеет. Великие жрецы Гелиополя, Мемфиса и Фив скоро собираются устроить праздник возрождения: все чувствуют, что это необходимо.

– Страна будет ликовать.

– В душе Рамсеса снова зажжется огонь, который помогал ему победить самых опасных врагов. Если вам понадобится моя помощь, обращайтесь без колебаний; теперь наши отношения приобрели официальный характер.

Ободренная царицей, Нефрет почувствовала, что ее силы утроились.

Рабочие ушли, и госпожа Тапени стала осматривать мастерскую. Ее опытный глаз привык замечать самую мелкую кражу; каждый инструмент или кусок ткани должен оставаться на своем месте, ничто не должно исчезать из ее владений, иначе виновного тут же настигало суровое наказание. Строгий порядок был залогом высокого качества ее продукции.

В мастерскую вошел мужчина.

– Денес… Зачем ты пришел?

Судовладелец тщательно прикрыл за собой дверь. Массивный, с квадратным лицом, он медленно приближался к ней.

– Ты же сказал, что мы не должны больше видеться.

– Именно так.

– Ты совершил оплошность. Я не из тех женщин, которых можно использовать, а потом бросить.

– Ты тоже совершила оплошность. Я не из тех, кого можно шантажировать.

– Или ты согласишься на мои условия, или я разрушу твою репутацию.

– С моей женой только что произошел несчастный случай; боги были благосклонны к ней, иначе ее уже не было бы в живых.

– Это обстоятельство ничего не меняет в наших с ней договоренностях.

– Вы с ней ни о чем не договаривались.

Одной рукой Денес схватил Тапени за горло и прижал к стене.

– Если ты не перестанешь надоедать мне, то с тобой тоже может приключиться несчастный случай. Я терпеть не могу эти игры, со мной они не проходят. Не пытайся увидеться с моей женой и забудь о нашей сегодняшней встрече. Если хочешь дожить до старости, занимайся своими делами. Прощай.

Освободившись от его хватки, Тапени шумно вдыхала воздух.

Сути убедился, что за ним нет слежки. После допроса, учиненного ему Кемом, он опасался, что за ним будет установлено наблюдение. Нубиец не шутит, он это понял; даже Пазаир не сможет защитить своего друга, если его виновность докажет верховный страж.

К счастью, подозрения, касавшиеся его любовницы-ливийки, были развеяны, и теперь Сути и Пантера могут покинуть Мемфис, но только незаметно для нубийца. Суметь воспользоваться своим огромным богатством было делом тонким и сложным, без посторонней помощи здесь не обойтись. Молодой человек связался с несколькими сомнительными личностями, известными скупщиками драгоценностей, но до поры не раскрывал сути своего дела. Он намекал на крупную сделку, требующую, кроме прочего, услуг по транспортировке.

Коротконогий показался ему подходящим партнером: торговец не задавал лишних вопросов и согласился поставить Сути выносливых ослов, сушеное мясо, бурдюки с водой в то место, которое тот укажет.

Вывезти золото из пещеры, доставить его в большой город, где-то спрятать и затем продать, чтобы купить себе роскошную усадьбу и жить там в свое удовольствие, – это было очень рискованное предприятие. Но Сути любил играть со своей судьбой, постоянно ее искушая. До богатства оставался лишь шаг, и удача не должна покинуть его.

Через три дня они с Пантерой отправятся в Элефантину. Снабженные деревянной табличкой с инструкциями, они добудут ослов и еду в селении, где их никто не знает. Взяв с собой часть золота, вернутся в Мемфис и постараются продать его на черном рынке, где торгуют греки, ливийцы и сирийцы. Рыночная стоимость желтого металла так высока, а в продаже он появляется так редко, что покупатель на него найдется.

Однако он рисковал получить за это пожизненное заключение, если не смертную казнь. Но когда у него будет самое богатое поместье в Египте, он устроит там царский прием в честь своих друзей Пазаира и Нефрет. Он будет жечь свое богатство, как солому, так, чтобы этот веселый огонь поднялся до цебес, где несуществующие боги будут радоваться вместе с ним.

Голос визиря был хриплым, лицо его осунулось.

– Судья Пазаир, я пригласил вас, чтобы поговорить о вашем поведении.

– Я совершил что-нибудь неподобающее?

– Вы не одобрили амнистию, не скрывая этого, но, напротив, демонстрируя ваше к ней отношение.

– Молчать в такой ситуации было бы хуже.

– Вы согласны, что повели себя неосторожно?

– Но вы тоже не скрыли свое неодобрение от царя?

– Я старый визирь, а вы – молодой судья.

– Разве мнение скромного квартального судьи может оскорбить Его Величествр?

– Но вы были старшим судьей царского портика. Храните ваши мысли при себе.

– Мое следующее назначение будет зависеть от моего молчания?

– Вы достаточно умны, чтобы самому ответить на этот вопрос. Судья, идущий против Закона, недостоин исполнять свою должность.

– Если так, то я от нее отказываюсь.

– Но это же цель вашей жизни.

– Да, это будет тяжелая утрата, я признаю, но лицемерить еще тяжелее.

– Ваше упрямство не чрезмерно?

– Это замечание, исходящее из ваших уст, я считаю похвалой.

– Не люблю высоких слов, но я считаю, вы нужны стране.

– Сохраняя верность своим идеалам, я надеюсь жить в гармонии с Египтом, где есть пирамиды, Фивы и ослепительное солнце. Этот Египет не знает об амнистии. Если же я ошибаюсь, то моя дорога и дорога Закона отныне расходятся.

– Здравствуй, Сути.

Молодой человек опустил чашу со свежим пивом.

– Тапени!

– Я долго искала тебя. Эта харчевня производит мрачное впечатление, но тебе здесь, похоже, нравится.

– Как ты поживаешь?

– После твоего отъезда – так себе.

– Хорошенькие женщины обычно не страдают от одиночества.

– Мы ведь женаты, ты забыл?

– Когда я уезжал, мы, кажется, разводились.

– Ошибаешься, дорогой мой; я расцениваю твое бегство как простое отсутствие.

– Наша женитьба была частью расследования, которое я вел; амнистия положила ему конец.

– А я восприняла наш союз серьезно.

– Брось шутить, Тапени.

– Ты именно такой муж, о котором я мечтала.

– Я тебя умоляю…

– Ты должен бросить свою ливийскую шлюху и вернуться к домашнему очагу.

– Какая глупость!

– Я не хочу тебя потерять. Сделай, как я говорю, иначе пожалеешь.

Сути пожал плечами и допил свое пиво.

Смельчак вышагивал впереди Пазаира и Нефрет. Пес посматривал на воду канала, но не хотел подходить к нему близко. Маленькая зеленая обезьянка сидела на плече у хозяйки.

– Мое решение раздражает Баги, но я его не поменяю.

– Ты будешь работать в провинции?

– Нет. Я больше не судья, Нефрет, потому что позволил себе выступить против ошибочного решения.

– Нам надо было уехать в Фивы.

– Твои коллеги уговорили бы тебя вернуться.

– Мое положение не такое прочное, как может показаться. То, что старшим лекарем царства стала женщина, раздражает кое-кого из влиятельных придворных. При малейшей оплошности они потребуют моей отставки.

– Я хочу осуществить свою давнюю мечту: стану садовником. В нашем будущем доме без этой работы не обойтись.

– Пазаир…

– Жить вместе с тобой – это несравненное счастье. Работай на благо страны, я буду выращивать цветы и деревья.

Глаза Пазаира не обманули его. Речь действительно шла о приглашении, поступившем от главного судьи Гелиополя, священного города, расположенного севернее Мемфиса. Самостоятельного экономического значения город не имел, он весь состоял из храмов, построенных вокруг гигантского обелиска, символизировавшего солнечный луч.