Выть, реветь, кричать и кого-нибудь прибить — вот, о чём я сейчас мечтала. Попадись мне сейчас хоть кто-то, целым бы не ушёл. Я рисовала в воображении, как обращаю Пафнутия-Беса сначала в лягушку и наблюдаю, как за ним бегает цапля. Затем в зайца и с удовольствием лицезрею погоню волка. В таракана, за которым несётся целая толпа людей, ведьм, да хоть тех же чертей, и все они в громадных тапках!

Шлёп! Беги быстрее! Это тебе за ложь! Шлёп! Ты что, боишься? За побитую самооценку! Куда же ты? Стой! За изуродованную внешность!

И так я распалилась, что на самом деле представила чёрта и начала с остервенением бить тапкой по полу, а потом решительно прихлопнула воображаемого врага учебником с золотистыми рунами.

— Ого! Да у тебя тут война, — услышала вдруг насмешливый голос и на автомате бросила всё тот же учебник в говорившего.

Не промахнулась.

Андрей стоял у двери, потирая плечо.

Теперь ещё и извиняться.

Подскочила и стыдливо заглянула ему в глаза, коснулась рукой больного места:

— Я не хотела.

Андрей молча сверлил меня взглядом.

— Сейчас всё исправлю, — я быстро расстегнула его рубашку и наскоро прочитала заклинание.

Мгновение и по лицу я увидела, что боль отступила. Вздохнула с облегчением и тут…

— Да чтоб тебя! — Андрей, отскочивший, как ошпаренный, с ужасом смотрел на свою руку, а вместе с ним глазами, огромными от шока, смотрела и я.

Знаете, как выглядят оборотни? Нет? Тогда представьте кавказца с волосатой не только грудью, но и всем остальным и даже лицом. Уже проще? А теперь — что растительность переместилась на руку, причём только на плечо. Этакий кустик на девственно чистой коже.

— Юля-я-я! — истошно заорал Андрей, надвигаясь на меня.

Я боязливо улыбнулась, в надежде, что это как-то смягчит ситуацию. Он остановился. Неужели, помогло? Но нет, остановка была для того, чтобы застегнуть рубашку, а когда с этим было покончено, Андрей схватил меня за локти, бросил на кровать и прошипел:

— Отработаешь…

— Что-о-о?! Да я тебя сейчас в рыбу превращу! Ты какого обо мне мнения? Ну перепутала чуток с колдовством! Думаешь, это позволяет тебе думать обо мне подобные вещи?! — и для убедительности уже спокойнее добавила: — Никогда я с тобой не лягу в постель, понял?

Я не боялась разгневанного мужчину, но на всякий случай схватила со стола стаканчик с несчастной ромашкой.

Андрей молча прикрыл покрасневшее лицо ладонью, а затем… рассмеялся.

— Дура ты, Юля! В компании отработаешь! Я с тобой столько нервов потратил, что теперь хочу в отпуск. Будешь за меня бумаги разгребать и исправлять все косяки, произошедшие по твоей же милости.

Краска залила мои щёки, а заодно уши и шею. Я медленно прижала стаканчик к груди. Как себя вести я не знала, в миллионный раз жалея, что не могу просто исчезнуть. К счастью, Андрей от смущения избавился быстрее и сухо сказал:

— Поехали. Или ты уже привыкла к рогам?

— Иди ты…

— Тогда вперёд.

Я поставила несчастную ромашку на место и двинулась на выход. Андрей по-шутовски поклонился, пропуская меня вперёд. Уже на лестничной клетке, когда я более или менее оправилась от культурного шока, заметил:

— Знаешь, а то, как быстро ты меня раздела, было весьма неплохо. Мне понравилось.

Я фыркнула и зашла в лифт:

— Такого не повторится. Так что довольствуйся этим прекрасным воспоминанием.

Андрей нажал кнопку и нагло улыбнулся:

— Если чертовки все такие озабоченные, то я, пожалуй, потерплю твои рожки.

— Да ты… ты… — от возмущения спёрло дыхание. Я топнула ногой и завопила. — Да ты сам озабоченный! Кто меня пытался соблазнить в офисе? Кто баб меняет как перчатки?

— Но ты так резво расстегивала рубашку. Только не говори, что тебе это не доставляло удовольствия.

— Да я хотела тебе помочь!

— Но эротические фантазии на мой счёт у тебя всё же есть? — подмигнул он и приблизился вплотную.

А вот тут моя храбрость улетучилась, сердце заколотилось как сумасшедшее. Я подумала, что со своей безрукостью и везучестью вряд ли отобьюсь. Как ни крути, Андрей сильнее. Но, с другой стороны, я солгу, если скажу, что не рассматриваю этого красавца, хама как сексуальный объект. Собралась поцеловать, удовлетворяя градус своего возбуждения, внезапно вспыхнувшего в теле, но двери лифта распахнулись, и я услышала:

— Идём, недоразумение. Поцелуи подождут. Ты же об этом думала? Или скромно размышляла о моей неотразимости?

— Что?! Я… я…

— Сгораешь от желания, мечтая оказаться со мной в одной постели?

— НИ-ЗА-ЧТО!

Он ухмыльнулся и двинул вперёд, а я за ним. Андрей так быстро шёл, что пришлось бежать. Ох, как я злилась… Он ускорялся, а я со злорадством думала: «Ничего-ничего, ты следующий претендент на роль таракана».

Место, где работала специалист по избавлению от рожек, располагался в одном из закутков торгового центра на Невском. С виду это был очередной магазин обуви, но сняв морок, можно было увидеть белый кабинет с женщиной в белом халате с белыми, заплетёнными в косу волосами, по имени Белла. Белла Юрьевна, старая мамина знакомая, страдала от любви к белому цвету и любви к мультику «Красавица и Чудовище». Но, поскольку, в её семье уже была сестра, названная в честь главной героини, то Белле пришлось довольствовать изменённым вариантом имени.

— Юлечка! — пропела она, раскрывая свои объятия, — иди сюда, девочка. Как же тебя угораздило?

Я пожала плечами, потому как не горела желанием пересказывать события последних дней.

— А это кто? — переключилась Белла Юрьевна на Андрея. — Человек? Хороший. Жених? — обернулась, застыв с улыбкой и нескрываемым любопытством.

Я не успела и слова сказать, как посыпался новый град вопросов:

— Где познакомились? Как давно вместе? На свадьбу пригласите? А почему твоя мама о нём не упомянула? А ты их познакомила?

Я сухо ответила:

— Мама не успела, — остальное решила оставить без комментариев.

— Мы по делу, — прервал Андрей изучение собственного лица пристальным взглядом ведьмы, известной не только медицинскими умениями, но и тягой к сводничеству.

— Вы… подходите, — подвела итог каким-то своим мыслям Белла Юрьевна и наконец обратила внимание на мою проблему. — Чертовкой становишься. Так и знала, что твои свидания до добра не доведут.

Андрей хмыкнул, я показала ему язык. Ведьма, заметив, рассмеялась:

— Какие вы милые. Твои родители, Юлечка, тоже в молодости всё время ругались.

— Мы не ругаемся, — пробурчала я и села в указанное кресло.

— Конечно-конечно. Потом приживётесь, и станет легче, — она махнула рукой и включила огромную лампу.

Минут десять Белла Юрьевна изучала «подарок» Беса под специальной лампой то с синим, то с зелёным светом, под микроскопом и без, щупала, тёрла и в итоге безапелляционно, голосом, не допускающим и толики сомнения, заявила:

— Процесс запущен. Придётся стричься.

— А по-другому никак? — меня не покидала надежда.

— Нет.

Собрав волю в кулак, я кивнула.

— Сейчас я опущу спинку кресла в горизонтальное положение, — сказала Белла Юрьевна, — и начнём.

Я тяжело вздохнула:

— Только не слишком коротко, пожалуйста…

Ведьма замерла с пальцем возле кнопки, вздохнула и ответила:

— Боюсь, Юлечка, я не совсем корректно выразилась.

Я насторожилась.

— Тут надо не стричься, а бриться.

Я онемела. Внутри образовался не холод — обжигающий лёд.

— Налысо, — добавила Белла Юрьевна, видимо, решив лишить меня даже самой крохотной надежды.

Время, растянувшееся вдруг в ужасающую вечность, полнилось сожалениями о свидании с чёртом и грустными воспоминаниями о том, как мужчины восхищались моей внешностью, и как я сама любовалась отражением, гордо проводя расчёской по непослушной, но обладающей удивительным светло-пшеничным цветом, шевелюре. Я воскрешала в памяти моменты, когда подобно красоткам из рекламы, снимала резинку, и волосы цветком распускались на глазах у кавалеров. Мысленно прощалась со своим богатством и с грустью представляла иллюзии. Пусть даже они будут бесподобными и неотличимыми от настоящих, но я-то буду знать, что они искусственные и этого факта для глубочайшей грусти мне было более, чем предостаточно.