— Где Якоб? Где он? Разбуди Баса, почему он не вышел?!

— Из-за Якоба в нас попали ракетой! — ответил Герман.

— Что… Да ты врешь! Да при чем тут Якоб? Он… Он что? Бас отвечай!

— Не трогай его! — громыхнул Кальвин. — Он в критическом состоянии. Ему нужно провести операцию. Я не могу вынуть сейчас эту штуку, он может умереть.

— У него дар! Что значит умереть?! Из-за этой фигни?

— Мы не бессмертные, Афина!

— Я вернусь в самолет! Может, Якоба придавило чем-то и ему нужна помощь…

— Он погиб! — гаркнул Герман.

— Так, Финик, Финик, не надо туда идти. Угомонись.

— Да пошел ты! Убери руки!

Я собрала волю в кулак и поднялась на ноги. Нашли время собачиться. Я постаралась отодвинуть эмоции на задний план, как учили в ветеринарии. Сейчас нужно сосредоточиться не на волнении, а на помощи. Я оглянулась к самолету? Он не взорвется второй раз, более капитально?

— Замолчите! — я вложила в голос как можно больше мощи. Как ни удивительно, все притихли. Заталкивая поглубже неловкость, я продолжила: — Разве нам не нужно убираться отсюда? Те, кто попали в нас ракетой, не будут искать упавший самолет?

— А ты чего раскомандовалась?! — Афина повернулась ко мне взъерошенной фурией. — Умная такая… Радуйся, что коньки не откинула и сопи в две дырочки!

— Я будущая императрица. И пока Бас не в сознании, отдавать приказы буду я. Сейчас ему нужна операция — значит, откройте кто-то карту в телефоне и выдвигаемся к ближайшему городу.

В глазах Афины вспыхнули сокрушительные огни, кожа пошла багровыми пятнами. Она двинулась на меня.

— Иди сюда, я тебе сейчас покажу, где твое место, императрица…

Самолет она, конечно, посадила, но задницу ей надрать все равно давно пора. Пять минут — и конфликт будет исчерпан. Пока Афина грозно и неуклюже прыгала по снегу, пытаясь ко мне добраться, я приказала пумычу сидеть на месте, достала из кармана резинку и стянула волосы как попало в хвост. Не скажу, что умела хорошо драться, но физподготовка у меня лучше и вес — больше. И дралась я с девчонкой не впервые.

Но Афина, идя ко мне, превращалась в монстра. Кожа побагровела полностью, огонь захватил радужки. Казалось, в ее взгляде достаточно решимости, чтобы переломить мне все кости. Пора ей остыть немного. Я быстро скатала в ладонях снежок и метнула — попала четко в лоб. Афина опешила от такой наглости, стряхнула снег с волос и получила следом залп в щеку.

Пока она фыркала, материлась и терла глаз, я подлетела к ней и повалила мерзавку в снег. Ей легко удалось скинуть меня с себя — я отлетела в сторону, словно была пушинкой, и рухнула в сугроб.

Похоже, силы у нее в разы больше. Не успела я выгрести из ледяных объятий снега, как Афина навалилась сверху, ее цепкие пальцы сомкнулись на моей шее, перекрывая дыхание. Огненные глаза метали молнии ярости. Недолго. Всего пару секунд — и потухли. Шок и отчаянье скривили черты лица.

— Как… откуда? — пробормотала она сипло, ослабляя хватку. — Где взяла…

Ник обвил руками ее за талию и оттащил от меня. Я содрогнулась от приступа кашля, растирая шею.

— Да отпусти меня, дурачье! — пыхтела Афина. Двинула Нику между ног, вырвалась и снова кинулась мне. Уже не душила, впилась только в плечи так больно, что через куртку чувствовалось. — Бас в тебя дар Якоба всунул?

— Наверно…

Ее губы искривились в издевательской ухмылке, огни вспыхнули с новой злостью — более мрачной, чем прежде. Я совершенно растеряла смелость — меня обезоружила печаль Афины.

— Бас решил, что я самолет не посажу, и всунул в тебя ближайший дар. Конечно, ему подстилка важнее юриста.

У меня язык не повернулся ей ответить. Она только что потеряла своего парня, или кем он для нее был? Не чужим человеком.

— Финик! — Ник снова оттянул Афину от меня и теперь уже развернул лицом к себе. — Герман сказал, что из-за Якоба в нас попало ракетой!

— Не верю! — она толкнула его в грудь и кинулась к Герману, который по-прежнему держал на себе Баса. — Ты видел? Честно признайся, ты видел?

— Мне Бас сказал…

— Конечно, сказал. Просто сказал…

Мурёнышу надоело держать “место”, и он кинулся ко мне. Только я обняла малыша, пытаясь согреть, сверху снова громыхнуло. Буквально в метрах от нас в снег вонзилось пару обломков. Не успела я напомнить, что пора все-таки уходить, Афина, опустив голову, двинулась куда-то прочь. Остальные переглянулись и пошли следом.

Я старалась не смотреть на бессознательного Баса, которого Герман нес на спине. У меня сердце кровью обливалось. Хотелось подбежать к Герману и брести рядом, поглядывать каждую секунду на Баса. Но это ничем ему не поможет. Рядом шел Кальвин, он ему уколол, наверное, снотворное и какие-то лекарства, еще пока мы с Афиной препирались.

— Она знает, куда идти? — догнала я Ника.

— Да, наверно, еще в самолете карту видела. В любом случае ни у кого не выжил мобильник, — он пожал плечами. — Кстати, не думай, что ты виновата. Без дара точно погибла бы. Ремни оказались повреждены. Нас разметало по салону, как куколок. Не веришь? Ощупай затылок — там куча крови. И Мур выжил только благодаря боссу. Жаль, поймал осколок двигателя. Будем надеяться, наш врач починит Баса.

Я передала поводок Нику и дрожащими пальцами распустила хвост — раньше не заметила крови, потому что связывала пряди неаккуратно и наспех? На затылке у корней действительно волосы слиплись. Я поднесла к глазам пальцы с розовыми разводами.

Я правда чуть не умерла. Осознание этого обрушилось на меня глыбой льда. Ник придержал под локоть — я споткнулась и едва не зарылась носом в снег.

— Что теперь делать с ним… С даром?

— Наставника искать. Я бы вызвался, но босс, когда очнется, сам захочет им стать.

— А пока он не очнулся…

— Не волнуйся, Диди. Дар тебя не съест. А если что случится, мы поможем.

— Что случится?

— Если разозлишься, возможно, захочешь кому-то голову оторвать. И вполне физически сможешь это сделать. Злость дает дару волю — не успеешь глазом моргнуть, а уже надела кому-то раковину на шею, как испанский галстук! — Он хихикнул. — Да не переживай. Будем присматривать за тобой. Если что снотворным остудим.

За Мурёныша в этом плане я не волновалась — почти никогда не злилась на него, привыкла к его причудам и характеру. А вот Бас… Мы с ним в следующий раз не разнесем случайно дом в пылу ссоры?

Лишь бы удалось провести нормально операцию. Сердце вновь болезненно сжалось, когда глянула на его окровавленную спину. К глазам подступили жгучие слезы. Он держал обещание безопасности любой ценой — сберег от смерти меня и моего зверя.

Через пару километров Мурёныш отказался идти. Мы с ним никогда зимой долго не гуляли, и лапы наверняка устали и замерзли. Лесу конца края не было видно. Когда мы дойдем? Сегодня? Не встретим зверей страшнее оленей и лис? Они, к счастью, держались от нас подальше.

Ник согласился понести малыша на руках. Парень, казалось, вовсе не устал прыгать по снегу, хотя наши ноги с каждым шагом проваливались минимум по колено. Скоро с неба посыпались крупные хлопья, пряча наши следы.

Из-за белой пелены мы не сразу заметили впереди несколько маленьких деревянных домов.

— Дальше все вместе не пойдем, — сказал Герман, оборачиваясь. — Это опасно.

— Да! — Афина впервые за всю дорогу подала голос. Он сочился ядом. — Пусть Диана пойдет и сворует нам машину.

— Я не буду воровать машину! — заявила я без раздумий.

— А как мы доберемся до города? — Афина махнула рукой куда-то далеко. — Пешком? Это несчастный рабочий поселок, тут нет ничего, кроме пары десятков хижин и гидроэлектростанции.

— Басу нужно сделать операцию! И чем быстрее…

— Верно! — перебила меня она. — Чем быстрее ты своруешь машину, тем скорее мы доберемся до цивилизации.

— Финик, Финик, угомонись. — Ник положил ей руку на плечо, и она раздраженно ее скинула. — Я пойду сворую, делов-то…

— Никто ничего не будет воровать! — выкрикнула я, не сдержавшись. — Мы можем просто купить машину… Или арендовать?