Гарри, сам того не понимая, сопротивлялся геккону. Выходит, он не в каждого мог проникнуть, а только в неокрепший ум, в давних пленников «Стрелы» или в только что умерших. Он умел нашептывать, подчинять своей воле, управлять, играть на слабостях, но не мог просто так захватить тело.

Ричард почувствовал бесформенный гнев существа.

Потом мишенью стала Ванесса, молча стоявшая в стороне, и она снова превратилась в геккона. Она сорвалась с места, побежала, перепрыгнула через Анетт и, не опускаясь на пол, вопреки законам гравитации, полетела на Ричарда, как живая ракета.

Ударившись головой в живот Ричарда, она сбила его с ног.

Выхватив из его кармана целлулоидный пакетик, она выбежала из вагона с противным девчачьим торжествующим криком.

Звонкий смех постепенно затих.

Гарри стоял, вытирая пятно крови на пиджаке. Одно из ружей он бросил, но второе держал под мышкой. Он помахал скрюченной рукой, все еще дрожащей после выстрела. То ли сломанный, то ли выбитый из сустава большой палец торчал вбок.

Еще одна фигура, закутанная в платки, тяжело переступая толстыми лодыжками, вошла в вагон-ресторан. На миг Ричарду показалось, что это миссис Свит пришла жаловаться на кражу своих драгоценных ружей, но оказалось, что это «Эльза Никлс. Миссис. Медиум-экстрасенс», которую в последний раз он видел на вокзале.

Миссис Никлс прошла мимо Арнольда, который не призвал ее вернуться в вагон своего класса, и осмотрела окровавленные руины, мертвую женщину и обезумевших мужчин.

— Ох, знала я, что добром это не кончится, — покачала головой она. — Духи злятся, бесятся. И пока они не успокоятся, с ними ничего не поделаешь. Это все равно что запихивать зонтик в змеиное гнездо. Или совать галстук в мясорубку.

Ричард мысленно попросил Гарри не стрелять в женщину.

Он чувствовал, что Самый ценный член клуба рассматривает эту возможность. Пальба из ружей затягивает. В первый раз ты боишься, беспокоишься о шуме, об опасности, о беспорядке. Потом у тебя возникает желание сделать это снова. Тебе хочется сделать это лучше.

И не важно, на чем лежит твой палец, на спусковом крючке охотничьего ружья двадцать второго калибра или на кнопке пуска межконтинентальной баллистической ракеты, — принцип один. И даже не имеет значения, во что ты целишься. Дави на курок, жми на кнопку. Ба-бах!

— Послушай ее, Гарри, — сказал он.

Гарри не понял, что он имел в виду. Почему он должен обращать внимание на какую-то антинаучную клушу? Для него как для парапсихолога она являлась врагом, потому что своими действиями она подрывала репутацию всей отрасли, превращала серьезное дело в тему для обсуждения в воскресных газетах.

— Послушай ее акцент, — настаивал Ричард.

— О чем это он толкует, скажите на милость? — возмущенно воскликнула миссис Никлс.

Ричард рассчитывал на то, что в Гарри проснется чувство классовой солидарности. Если манеры Ричарда его бесили, то простоватый язык миссис Элси, даже если она несла чушь, должен был, наоборот, успокоить его. Разумеется, он был северянином, а она родом из Лондона, так что он мог ненавидеть ее только за это, и в таком случае Ричарду не оставалось бы ничего другого, как умыть руки, и гори оно все огнем.

Гарри опустил ружье и поднял поврежденный палец.

— Страсть какая! — воскликнула она. — Ну-ка, дай посмотреть. Семерых детей воспитала и никогда не видела, чтобы кто-то такое с собой сотворил.

Гарри позволил женщине осмотреть руку. Секунду подумав, она крепко взялась за палец, дернула и вставила сустав на место. Гарри завопил, потом выругался, но затем пошевелил пальцем и буркнул что-то в благодарность.

— Так-то лучше, — сказала миссис Никлс.

Боль разогнала туман в голове Гарри. По крайней мере, Ричарду хотелось на это надеяться.

— Мы застали эту тварь, когда она пряталась, — сказал он Самому ценному члену клуба. — Сначала пряталась в этой девочке, а потом хотела завладеть тобой, но ты отбился. Помнишь?

Гарри с мрачным видом кивнул.

— Продолжай отчет, Джеперсон, — сказал он.

— Это какая-то форма бестелесной сущности…

— Злой дух, — вставила миссис Никлс. — Жуткая тварь.

— Это не призрак. Не остатки человеческой личности. Что-то большое, злое и примитивное. Но оно умное. Оно забирается в душу. Оно понимает, кто мы, как нас можно подцепить. Хотя природа его довольно проста. Но оно склонно к насилию. Думаю, оно питается болью. Я называю его «геккон», потому что, когда оно попадает в человека, тот начинает двигаться, как ящерица. Может быть, оно гнездится в какой-то животной части человеческого мозга и дергает за ниточки оттуда. А может быть, оно просто знает, что мы не любим ползучих тварей, и устраивает представление пострашнее.

— Геккон, — протянул Гарри, пробуя новое имя. — Я запишу это. Ты открыл его, Джеперсон, тебе его и называть.

— Спасибо.

— Теперь, когда мы знаем, кто нам противостоит, нам должно быть проще его изловить. Я опишу все, что нам известно, и позже мы вернемся со специальной, более подготовленной группой. Мы пересадим этого твоего геккона из поезда в духохранилище. Там его можно будет как следует изучить.

Ричард знал, что духохранилища не всегда бывают сделаны из металла или дерева. При должном «запечатывании» духохранилищем могла стать и Ванесса.

Посмотрев на Анетт, закатившуюся под стол, Ричард сказал:

— Если это не принципиально, Гарри, мне больше хочется его не поймать, а убить.

— Нам нужно понять, как вести себя со следующим гекконом.

— Давайте сначала разберемся с этим.

Тут внимание Ричарда привлек грохот поезда. В нем что-то изменилось.

Раздался свисток. Неужели произошла очередная временная сдвижка?

— Мы что, приехали? — спросил Гарри. — Портнакрейран?.

— Нет, сэр, — ответил Арнольд, который до сих пор, похоже, не замечал ничего необычного. — Мы сбрасываем скорость, чтобы пересечь Инвердитский мост.

Ричард прислушался к стуку колес.

— Мы не сбрасываем скорость, — сказал он. — Мы разгоняемся.

— В такую же ночь, как сейчас, в 1931 году, — сказала миссис Никлс, — Инвердитский мост рухнул…

Ричард понял, почему геккон убил Анетт. Она увидела, что их ожидает.

— Сейчас не время писать отчеты, — сказал он Гарри. — Мы не можем откладывать действия на потом. Геккон собирается убить нас сейчас. Он хочет этого.

Лица Гарри и миссис Никлс удивленно вытянулись.

У Ричарда появилось знакомое чувство. Он почувствовал, что знает больше других, почувствовал силу, которую дает интуиция. Чувство было теплым, соблазнительным, приятным — оно вызвало у него желание поиграть со своим открытием, намекнуть, что он проник в тайны, не доступные обычному восприятию, похвастать перед старшими. Нет, это искушение. Что, если его оставил геккон или какой-нибудь другой «злой дух»? Или же оно сидит в его разуме, в какой-нибудь ползучей его части, и эту черту характера необходимо сдерживать?

— «Марш-коды», — сказал он. — Оно получило цифры.

Миссис Никлс кивнула, как будто поняв, о чем речь. Ричард знал, она притворяется, чтобы оставаться в игре. А Гарри побелел, он действительно понимал.

— Бредовая идея — посылать эти чертовы коды поездом, — сказал Гарри. — Эд советовал не делать этого, но клуб не послушали. Из-за американцев! Проклятые янки!

— Мы тоже хороши, — добавил Ричард. — Это должно было случиться рано или поздно, но случилось именно сегодня из-за того, что мы находимся в поезде. Мы подтолкнули геккона. А ему только того и надо было. Мы необычные люди. Мы замечаем разные вещи, но и разные вещи замечают нас. Мы для них — топливо, и если обычные люди — это куски угля, то мы — галлоны топлива для реактивных двигателей. Анетт, Дэнни, ты, я.

— Я — нет, — возразил Гарри.

Ричард пожал плечами:

— Может, и нет.

— Но она?

Гарри посмотрел на Эльзу Никлс.

Ричард тоже посмотрел на нее, пожалуй, впервые. Медиум-экстрасенс. Талант. Но у нее было что-то еще. Знание.