Подошла Колина мама, извинилась, передала письмо, целый чемодан с какими-то художественными причиндалами и дорожную сумку с одеждой. Вот и хорошо.

Мирон тоже доставил несколько баулов с вещами. Потом он ещё о чём-то переговорил с Вовой, и мы двинулись в обратный путь.

Перед самым отъездом Вова махнул рукой дежурным полицейским и крикнул:

— Уважаемые! На минуточку можно вас?!

Лёня снова настроил камеру.

Старший лейтенант такой-то такойтович…

— Очень приятно. Вчера на наши земли вторгся отряд. По времени Старой Земли они прошли портал, скорее всего, сегодня утром, в районе шести-восьми часов. Если вы посмотрите по камерам, наверняка увидите. И свидетели будут. Пятеро мужчин, в камуфляже, с арбалетами. Лет по сорок пять — пятьдесят.

Лейтенант бодро раскрыл папочку:

— Вы сказали: вторглись?

— Да, напали с целью убийства.

— Если надо — мы свидетели! — подошли ближе Богдановы (Илья с Максимом). Вова махнул рукой, мол, не заморачивайтесь.

— Нападение отбито, останки вон там в мешках. Я думаю, ваш судмедэксперт разберётся. Всего доброго.

И мы ушли. Слиняли просто внаглую. Бедный лейтенант.

Я сидела в телеге и экспериментировала с подачей энергии на расстоянии. Сильно меня заусило в последний раз: а если я не успею добежать? А если не будет возможности прикоснуться? Да мало ли! Надо наловчиться хоть как-то, хоть маленько подпитать человека удалённо. Я пыталась.

— Мирон предлагает мобильную хлебопечку, — сказал вдруг Вова, — Что думаешь?

Хлебопечки по жизни мне встречались только электрические, на одну булку. Не наш формат по всем статьям.

— А что за хлебопечка?

— Типа полевой кухни, очень похожий фургончик. Тоже может работать на дровах. Они, правда, подглючивают иногда: с одного края сильнее пекут. Чтобы равномерно получалось, надо поддоны переставлять, поворачивать.

Но в моих глазах все эти неудобства уже заслонила сияющая картина горячих буханок, вынимаемых из печи. По-моему я даже запах почувствовала.

— Милый, да это такие мелочи! Зато мы будем с хлебом! Это офигеть как классно!

— Я так и подумал, что тебе понравится.

— Ещё бы! А если о будущем задуматься, вот представь: едет отряд основывать новый посёлок. Например. И у них сразу есть кухня, баня и пекарня! А?

— Да, неплохо.

— Ну? Ты договорился?

— Да договорился, конечно!

— Что, хотел сюрприз сделать и не утерпел?

— Ага.

— Зато я буду жить с предвкушением. Это даже круче!

Муж засмеялся и покачал головой.

Тётя Маша бодро топала рядом с Богдановыми, слушала их рассказы и громко удивлялась. Я предложила ей сесть в телегу, но она заявила, что так давно нормально не ходила — дайте, мол, хоть порадоваться! Илья понимающе усмехался в усы.

ПРОСТО НЕМНОГО ВНИМАТЕЛЬНЕЕ

Новая Земля, Остров-острог, 21–32.02 (июня).0001

Тётя Маша, чтобы не было путаницы в именах, предложила называть её Магда (она, оказывается, Магдалена по паспорту!). Женская палатка была полнёхонька под завязку, и в этот же день мы решили поставить четвёртую большую палатку, а девушкам нашим маленько расселиться. Теперь в каждом женском общежитии был небольшой свободный пятачок, и они уже мечтали, как наставят туда столики и табуреточки, и наведут всяческий уют.

Коле получил посылку и письмо, засиял глазами и умчался читать.

Остальной наш день был похож на предыдущие и последующие. Мы по-прежнему бегали в лес (на само́м же острове) и на рыбалку, заготавливали стройматериалы, потихоньку облагораживали быт, заготавливали всякое, что только могли, в жару купались, вечерами сидели у костров — разве что все стали чуть более осмотрительными, не ходили по одному, особенно детей старались постоянно держать в поле видимости.

Через четыре дня Лёня притаранил нам целую коробку свистков, громких и пронзительных, до щекотки в ушах. Вова провёл с детьми несколько тактических учений с отработкой чрезвычайных ситуаций, сказал, что таким образом тренироваться они будут каждую неделю, и строго-настрого запретил использовать свистки для баловства. Галя назидательно пересказала мелким рассказ про пацана, который всё кричал: «Волки-волки!» — а когда пришли волки, ему никто и не поверил. Кроме того, за ложные сигналы пригрозили отнимать свистки с запретом выхода за пределы лагеря. По-моему, эта угроза для детей была самая страшная.

И каждый божий вечер барон гонял нас на тренировки.

Лика сочла, что мэллорн достиг своей максимальной высоты и нужной толщины, и начала потихоньку с ним договариваться. Тут нужна была особая тщательность. Барон рассчитал ей винтовую лестницу, поставил мелом разметочки на коре (пока до трёхметровой высоты), и эльфа работала. Половина этой работы состояла в трансе, когда она сидела, прислонившись к стволу спиной, и разговаривала с деревом. Несколько дней я малодушно подозревала, что толку не будет. Но, на пятый или шестой день в местах отметок на коре наметились бугорочки. Мэллорн выпускал опоры для будущих ступеней. Веточки росли строго горизонтально. Достигнув полутораметровой длины, стебелёк менял направление на вертикальное, разрастаясь в ограду (или правильно сказать: перила?), часть которой служила дополнительной опорой следующим ярусам. На каждый шаг подъёма полагалось две довольно толстых и очень прочных ветки. По ним можно было вполне спокойно подниматься, но мужики решили для бо́льшего удобства всё же прикрепить ступеньки (не гвоздями, а верёвками, естественно). До практического крепления дело ещё не дошло: Лика сказала: рано, рост ещё не закончен, так что ждём. Под первым витком у ступенек отросли ещё и дополнительные массивные корешки-упоры. Мэллорн постепенно выпускал новые витки, теперь уже сам, без разметки, превращаясь в серебристо-зелёную ажурную колонну.

Дни бежали за днями, уже достроили северную башню и глубокий погреб. В столовой (под тентом, усиленным и расширенным со всех сторон армированной плёнкой) уже стояло в ряд шесть длинных столов, и Степан подумывал сварганить к ним вместо чурбаков такие же полубревенчатые лавочки. Уже был составлен генеральный план нашей будущей столовой, и барон с мужиками ударными темпами готовили для неё лесоматериал.

Вова, работавший и за кран, и за трактор, и за всякую прочую технику, старался успеть повсюду: валил огромные, в два-три обхвата, деревья, перетаскивал подготовленные брёвна (и само собой разумеется, без кучи вспомогательных приспособлений укладывать их тоже мог только он), вбивал быки для будущего моста через брод.

Про мост надо написать отдельно. Сперва наш барон втыкал толстый (в два обхвата) лиственничный столб с заострённым снизу концом «вчерне», по месту. Дальше нужны были четыре помощника, чтобы будущая опора стояла на растяжках ровно; по бокам столба делались две приступки для ног, на которые Вова забирался (чтоб все бароны так жили) и вколачивал эту сваю в дно ещё одним бревном. Пока стояло восемь шестиметровых пролётов. Ну, не знаю… Лиственничные быки такой толщины — это если не на вечно, то очень, очень надолго. Вон, Венеция уже сколько столетий на лиственничных сваях стоит, вся!

Женщины и дети усиленно занимались ягодой. Земляники стало поменьше, но всё ещё достаточно для сбора, так скажем, в товарных количествах. А вот малина как будто только набрала самый сок, кусты под тяжёлыми гроздьями ягод сгибались аж до земли.

Собирали грибы. На северной оконечности острова, в смешанном леске, обнаружились подберёзовики/подосиновики. Эти мы сушили (для супа), все боковые стены на втором этаже северной башни были увешаны прикрытыми марлей грибными гирляндами.

Короче, не зря кроманьонцы изобрели собирательство.

Солили и коптили рыбу.

Кстати, нашли тут одно место, где попадались здоровенные полутораметровые разожратые налимы. Эти гады пооборвали нам самые толстые из имеющихся лесок, и пришлось заказывать специальные, мощные. Барон научил молодёжь специальной хитрости: ловить с применением полена. Короче, крепится леска, не просто так, а через дополнительную опору (ну, типа рогули); на неё наваливается полено потяжелее, чтобы у рыбы не получалось резкого рывка — и пока она туда-сюда мотыляется, то устаёт — и можно уже вытягивать. В качестве наживки нужна была лягушка. Или мышка. Мышки на острове были жутко дефицитным товаром, как и вообще грызуны. А всё Андле. Точнее, я. Я её попросила вычистить остров от мышей и прочих острозубцев. Во-вторых, потому что они попортят нам продукты. А во-первых, потому что я боюсь мышов, хоть убейте меня. А уж крысов… Так что на острове была санитарная зона.