Настроение испортилось окончательно.

— Ларрен, почему ты так ко мне относишься? — задаю вопрос и приказываю, — отвечай и не лги.

Ларрен

Отвечай и не лги. И не лги. Возможно, если бы печать действовала, мне было бы легче это сделать. Вера рассказала, каким могло бы быть мое будущее. Безрадостным. Выходит, быть свободным мне было не суждено при любом раскладе — попадись я на глаза Аргвару или нет. Но случилось то, что случилось. Изменить данность я не могу, я могу лишь изменить к ней отношение, но пока получается плохо.

Ладно, попробую ответить настолько откровенно, насколько удастся. Правда за правду.

— Твой отец Аргвар, как мне сейчас кажется, относился ко мне неплохо. Да, он лишил меня магии, превратив тем самым в страстно мечтающего как-то выделиться неудачника. Хотя тому же самому поспособствовал и мой отец, так меня и не признавший. Не знаю, прочитала ты во мне это или нет, но Ларрен Эрраде так и не заявил, что я его сын, и все детство я считался бастардом. Это, собственно, и вынудило мою мать переехать из Эрраде в Арвалию. Впрочем, не имеет значения.

Слова даются мне с трудом, но и сам понимаю, что нужно озвучить то, что давно во мне живет, но так и не было окончательно оформлено.

— Аргвар постоянно мне угрожал насилием, он при каждой встрече делал мне намеки на то, что допускает возможность возникновения между нами… противоестественной связи.

Перевожу взгляд на Верлиозию, ожидая насмешливого фырканья с ее стороны. Нет, лицо дракона серьезно, а потому продолжаю говорить:

— Но при этом все ограничивалось лишь словами и намеками. Твой отец спас мне жизнь, и история с гаремом была последней, но не единственной. Я регулярно попадал в какие-нибудь передряги, из которых он меня вытаскивал. Насмешничал, конечно, и издевался, но я ведь оставался жив. Это я говорю тебе, чтобы ты могла представить объективную реальность. А теперь поговорим о чувствах, да? Я его боялся, постоянно. Иногда страх притуплялся, иногда становился мучительным. Я все время жил в ожидании того, что со мной, благодаря Аргвару, произойдет нечто ужасное, такое, что я не смогу пережить. Он постоянно мной манипулировал, не давая об этом забыть. Ни на секунду. А в итоге он сделал меня своей вещью и вынудил активировать артефакт. Я понимаю, во многом я виноват сам… Но ты не представляешь, какое унижение я испытал.

— Представляю, — шепчет Вера.

Усмехаюсь.

— Серьезно? Но я ведь не сказал еще главного — почему я тебя ненавижу. Это не совсем ненависть. Это скорее чувство омерзения. Мало того, что ты похожа на своего отца внешне. Ты ведь и поступаешь так же, как он. Для тебя мнение других разумных не значит вообще ничего. Ты и со мной сейчас разговариваешь, наверное, потому что тебе любопытен именно я. Такое забавное существо — Ларрен, собственность Аргвара. Ты с легкостью лишаешь людей воли просто так, ради интереса. Ты прибегаешь к насилию, даже не задумываясь о том, что могут быть какие-то другие способы решения вопроса — альтернативные. Ты — капризное злое дитя, которое пожелало уничтожить мир, а между делом сделало из меня игрушку. Я ведь не человек для тебя, не мужчина, а просто занятная вещица, которую будет очень интересно разобрать на составляющие. Ведь так? Да не нужно отвечать, вопрос был риторическим. Знаешь, резюмируя сказанное, я не люблю тебя, потому что ты — зло. Беспричинное, жестокое и опасное. Я ответил на твой вопрос?

Верлиозия

Задумчиво смотрю на Ларрена. Его эмоции так и плещут через край. Вдохновенная речь. Не лжет.

Наклоняюсь через стол, заглядываю ему в глаза. Он не отодвигается, но я вижу, как ему бы этого хотелось. А мне хочется, чтобы он хотел совсем иного. Чтобы подался ко мне навстречу, протянул руку, коснулся меня. Сам, по своему желанию.

— Если я перестану быть злом, ты меня полюбишь?

— Нет.

— Значит, не вижу смысла меняться, — посылаю ему нежнейшую из своих улыбок и приказываю, — подойди ко мне.

Подходит. Останавливается передо мной, взгляд равнодушный, эмоции утихли. Глажу его по бедру.

Противно.

От самой себя противно. И от того, что он сказал. Он не прав. Он для меня не игрушка. Но он уверен в своей правоте. Это безвыходная ситуация. Я могу сделать с ним все что угодно. И печать тут не причем. Просто я сильнее. Но хочется ли мне этого? Нет. Мне хочется иного. Хочу, чтобы он сам… Довольно!

Телепортируюсь на площадь. Там никого. Сканирую пространство. Риан в трактире. Иду туда, хватаю его за шкирку и перемещаюсь к себе. Он не успел ничего сказать. А я и не хотела что-то слышать от него. Мне больше не нужна эта игрушка, потому что я не хочу ее сломать.

Бережно, стараясь не повредить, чищу память Риана. Заменяю его воспоминания. Ночи дикой страсти и жестоких фантазий, воплощенных в реальность за его счет, превращаются в нечто другое:

Он сразу опознал во мне дракона там, у ворот, и преклонил передо мной колени. А потом я увела его, чтобы поговорить. Это был классический диалог с драконом (согласно легендам этого мира) — заумные вопросы, требующие нелепых, но логичных ответов. Загадки со странными отгадками. А потом, как следствие, предложение исполнить любое его желание. И вот оно исполнено — Риан командует сотней головорезов, которые завтра пойдут на столицу Зулкибара, чтобы вернуться с победой.

Отпускаю его и отступаю на приличное расстояние. Он несколько раз растерянно моргнул, посмотрел на меня и улыбнулся. Вежливо, но равнодушно.

— Я все понял, госпожа. Сейчас выгоню их из трактира и запрещу пить. Может быть лучше прямо сегодня отправить парней в лагерь? Не мешало бы заранее освоиться в компании с другими разумными. Волколаков в нашем мире опасаются.

— Хорошее предложение. Так и сделай, — одобрила я и жестом отпустила его.

Вот и нет у меня забавной белобрысой игрушки.

Ларрен

Гадкий какой-то осадок на душе после разговора с драконом. Давно я не выкладывался так вот на публике, и не стоило этого делать. Какая Вере, в самом деле, разница, что я чувствую. Мог ведь отделаться каким-нибудь пустым замечанием. Сказать, мол, ты похожа на отца, а его я ненавидел. Нет, мне понадобилось душевно обнажиться. Глупо. И, главное, перед кем я это делал? Перед драконом! Перед жестоким и беспринципным существом, которого совершенно не интересуют мои переживания!

Нет, хватит думать на эту тему, пора заняться делом. Я решил уничтожить дракона, и я это сделаю, тем более, что, как она сказала, она не видит смысла меняться. Так и останется лишенным детства ребенком с отцом-извергом и матерью, мало чем отличающейся от мебели. И чудовищем, да, чудовищем так и останется.

Выхожу на улицу и понимаю — что-то изменилось. Вот девушка идет, голову склонила. Увидела меня, быстро улыбнулась и направилась дальше. Улыбается. Моя работа. А наемников не видно. Ни одного. И не слышно — ни пьяных воплей, ни ругани, ни лязганья. Ни одного звука, позволяющего предположить, что где-то рядом находятся агрессивные вооруженные существа.

Не наведаться ли мне в дом напротив? Перспективное такое здание на счет организации небольшой диверсии.

Заготавливаю на всякий случай одно малоприятное заклинание, подхожу к облюбованному мною жилищу. Никого. Вхожу внутрь и вижу там лишь следы торопливых сборов. Разбитая кружка на полу, оставленный кем-то пояс, сломанная стрела. Неужели солдаты удачи покинули Трали? А почему? Они могли, конечно, отправиться на какую-нибудь вылазку по заданию своей хозяйки, но в таких случаях, вроде бы, они оставляли кого-нибудь на месте. А сейчас ушли все. Что задумала Вера? Я назвал ее амбициозной закомплексованной стервой, что-то вроде этого, одержимой манией завоевания мира. Не придумала ли она что-то новенькое, решив не ограничиваться всего лишь Крионской заразой, которая, как быстро выяснилось, легко излечивается? Вполне вероятно. Если бы такую почетную миссию на себя взвалил я, действовал бы на нескольких фронтах сразу, причем различными способами, не давая противникам опомниться и выработать нормальную стратегию. И кто сказал, что дракон решил поступить иным образом? А никто.