Галлиев влетает в октагон и приветственно вскидывает руки. Ведущий зачитывает информацию о наших достижениях и победах, а также наши показатели — вес, рост… Мы с Галлиевым не сводим глаз друг с друга. Он выглядит чертовски самоуверенно, вашу мать!

В центре клетки появляется рефери. Он подзывает нас к себе, и мы приветственно ударяемся кулаками.

Потом звучит гонг, и всё превращается в кашу…

Во мне просыпается зверь. Он чувствует кровь соперника, он страстно жаждет этой крови.

Я с ходу бью Галлиева по скуле с такой силой, что будь он обычным человеком, то наверняка бы отправился на тот свет. Но он всё-таки неплохой спортсмен, поэтому выдерживает мой удар. Шевелит челюстью, разминая её. Потом набрасывается на меня и пытается провести удушающий.

— Рыпнешься — и твою дочь увезут так далеко, что никогда её не найдёшь, — шипит он в самое ухо.

Вырываюсь. Тоже хватаю его в удушающий, и мы вместе падаем на пол.

— Ты же не думаешь, что я лягу в первом раунде. Никто в это не поверит.

Галлиев изворачивается, и так как я держу его вполсилы, вырывается. Мы вскакиваем с пола. Почти уже снова набрасываемся друг на друга, но звучит гонг.

Самир отступает в свой угол. Там ему выставляют табурет, и он садится. Я же расхаживаю из угла в угол, успокаивая дыхание.

Привлекаю внимание Галлиева отсутствием тренера. И как только звучит гонг, и наши тела вновь сплетаются в борьбе, он тут же рычит мне в ухо:

— Знаменитого Спартака все кинули?

Я не отвечаю, делая вид, что меня бесит его прозорливость. Выбросив левую, отвешиваю хук, но тут же попадаю под его правую. Мог закрыться, но не стал этого делать.

Толпа ревёт, увидев кровь на моей губе. Самир ухмыляется, явно довольный собой.

Слизав кровь, бросаю быстрый взгляд на Тасю. Рядом с ней всё ещё нет Алисы, поэтому нужно продолжать эту игру на выживание.

До гонга мы молотим друг друга на равных, но наши силы неравны. И Самир это знает.

Он молод и более вынослив, но в нём недостаточно злости, которая есть во мне. И он труслив, что забивает его голову ненужными мыслями.

Остаток второго раунда проходит в партере. Галлиев пытается сломать мне руку, но я вырываюсь и, с силой отпихнув его ногами, швыряю на сетку.

Я полон сил и возможностей его сломать, но Алисы всё ещё здесь нет. Глеба тоже не видно.

— Тебе пора ложиться, Спартак, — гневно цедит Галлиев, пытаясь меня задушить. — Прозвучит гонг, и я в перерыве отдам распоряжение не в пользу твоей дочери.

— Я лягу! Лягу! — вырываюсь.

Вывожу бой на рукопашную и перестаю закрываться. Галлиев навешивает мне три мощных удара в лицо и один по рёбрам. Потом бьёт с разворота, попадая в живот.

Я сгибаюсь пополам, делая судорожный вдох. Самир, не дожидаясь, когда я выставлю защиту, вновь бьёт по моим рёбрам и лицу.

Пошатнувшись, я падаю, но тут же встаю — и тут звучит гонг.

Мои губы опухли и кровоточат. Веко заплыло, закрывая правому глазу обзор. Ярость наполняет каждую клеточку тела, и я не знаю, как мне удаётся её сдерживать.

Я должен позволить ему победить. Другого выхода просто нет.

Метнув взгляд на Тасю, вновь вижу, что дочери всё ещё нет. Глаза Таси полны боли, и я отворачиваюсь.

Больше всего на свете я хочу, чтобы она сейчас покинула зал и не видела того, что я намереваюсь сделать…

Пожалуйста… Кто-то должен остановить всё это!

Первые два раунда Спартак держался просто отлично. Будто играл с Самиром как кошка с мышкой. А теперь он позволяет себя бить. И всё время падает… Поднимается, трясёт головой, получает удар в лицо и вновь падает.

Я зажмуриваюсь каждый раз, когда Галлиев наносит удар…

Мне больно!

Нет, не физически. Это что-то необъяснимое, но я тоже загибаюсь от боли.

Толпа зрителей гудит от недовольства. Слышится возмущённый свист. То ли фанаты Самира таким образом критикуют Спартака. То ли это его болельщики недовольны своим чемпионом.

— Вставай… — шепчу одними губами, когда Спартак в очередной раз падает.

На этот раз Самир не даёт ему подняться и практически добивает ногами.

Галлиев подпитывается ликованием фанатов и явно возбуждён происходящим. Он падает на Спартака сверху. Там происходит какая-то возня, и я уже молю Бога, чтобы Спартак сдался. Если не сдастся, то умрёт…

Вскакиваю, не в силах усидеть на месте.

Где Глеб?

Если у него есть какой-то план, то самое время привести его в действие!

Машинально провожу по бёдрам в поисках телефона в кармане. Но я же в вечернем платье, и никаких карманов на нём нет. А мой телефон, должно быть, остался в пальто…

Боже!

Звучит гонг, оба бойца поднимаются. Галлиев с лёгкостью вскакивает на ноги, а Спартак делает это медленно, с большим трудом.

— Сдайся… — на этот раз шепчу я, встретившись с ним взглядом. — Прошу тебя, сдайся!

Спартак не может меня слышать и наверняка не видит. Пот и кровь заливают его глаза, и он растирает всё это по лицу запястьем.

Нет, он не сдастся!

Таковы были условия, да?

Чтобы он не боролся в полную силу. И просто ждал исхода боя.

Мне нужен телефон! Я должна кому-то позвонить! Или что-то сделать!

Но мысль о том, чтобы бежать в гардероб, остаётся только мыслью. Звучит гонг, и я уже не могу оторвать взгляда от Спартака. Он не дерётся с Галлиевым, а позволяет ему себя избивать. Самир всё время применяет запрещённые приёмы, и рефери приходится его оттаскивать. Чтобы спустя мгновение вновь позволить бойцам сцепиться.

Сумасшествие!

Словно я попала в сюрреалистичную реальность и никак не могу из неё выбраться. Потому что в той, другой, настоящей реальности Спартак непобедим! А здесь он унижен, раздавлен.

Он решил проиграть ради нашей дочери. Да, он делает это ради Алисы. Моё сердце разрывается на куски от всего этого.

Ненавижу эту кровавую бойню!

Ненавижу Галлиева!

Он не чемпион, он трус!

Падаю обратно в кресло. Наверное, только сейчас я понимаю, что у нас действительно нет выбора. Либо Спартак, либо Алиса…

Беззвучно рыдая, продолжаю смотреть на то, как из моего любимого забирают жизнь.

И ничего… НИЧЕГО не могу с этим поделать!

— Таисия Сергеевна, — один из амбалов моей охраны наклоняется ко мне и протягивает телефон. — Это Вас.

Я испуганно смотрю на телефон, потом в глаза охранника. Выхватываю айфон из его рук и прижимаю к уху.

— Тася! — голос Глеба заставляет меня взорваться новым рыданием. — Отправляю тебе видео! Покажи его Спартаку! Немедленно!

Глеб отключается, а я шарю по экрану в поисках новых писем. Нахожу почту, открываю её и прогружаю видео в тот момент, когда звучит гонг.

На нём мельком вижу улыбающуюся Алису и сразу бегу к октагону. Меня не хотят подпускать, но моя охрана помогает прорваться.

— Спартак…

Мой голос срывается на писк. Просовываю пальцы сквозь металлические прутья, и у меня получается коснуться колена Спартака. Он не реагирует, безжизненно навалившись на ограждение клетки.

— Спартак! — практически царапаю его ногу, и он, наконец, смотрит вниз и видит меня.

Опускается на корточки. На перепачканном кровью лице вспыхивает негодование. Он собирается отправить меня подальше отсюда.

Но я разворачиваю телефон экраном к нему, прижимаю к прутьям клетки и кричу нечеловеческим голосом:

— СМОТРИ!

Звук на видео работает на всю мощь, и я слышу голос Алисы:

— Мамочка у меня всё нормально, я с дядей Глебом…

Дальше Спартак уже не слушает. Вскакивает на ноги, отражает летящий в его голову удар и наносит свой.

Прижимаю телефон к груди. Слыша, как Алиса болтает на записи с Глебом, смотрю на Спартака, который находит в себе силы драться.

Я не знаю, какой сейчас раунд. И сколько ещё будет продолжаться всё это. Но знаю абсолютно точно, что теперь Спартак ни за что не проиграет!

— Это последний, Тась! — голос Глеба за спиной заставляет мои губы задрожать с новой силой. — Через полторы минуты всё закончится.