— Мамочка! — немного напуганный голос Алисы. Её ручки на моей талии. — Мамочка, где мы?

Я опускаюсь на колени и прижимаю дочку к себе.

— Лисёнок…

Так, не плакать… не плакать…

Я должна держаться, не должна пугать её ещё больше. Поэтому улыбаюсь через силу и указываю на клетку:

— Там твой папа.

Знаю, ей лучше не смотреть на это кровавое представление. Но не знаю, как ещё объяснить всё это.

— Он победит? — спрашивает Алиса, вглядываясь в происходящее в клетке.

— Он всегда побеждает! — вместо меня отвечает Глеб. Он забирается на самый верх ограждения октагона и, перевалившись через край, складывает ладони и вопит в них, как в рупор: — СПАРТАК!! ПОЛОЖИ ЕГО, ТВОЮ Ж МАТЬ! ДРУГОГО ШАНСА НЕ БУДЕТ!

Конечно же, Глеб привлекает внимание Самира. И у того вытягивается лицо при виде Алисы.

Спартак тоже смотрит на дочку. Он устал. Он тяжело дышит. Но он улыбается ей.

Сегодня я собственными глазами увидела, насколько он непобедимый. Сколько силы духа и ярости заключено в этом могучем теле.

Спартак делает невозможное. Он швыряет Галлиева, как пушинку, и когда тот поднимается, проводит захват. Поднимает тело соперника вверх и с силой опускает на своё колено. Они оба падают. Галлиев орёт от боли, рефери готов остановить бой, но Спартак ещё не закончил.

Он проводит удушающий…

— Сдайся! — на этот раз я почти выкрикиваю это, только уже Самиру.

Держусь лишь на одном адреналине, бурлящем в венах.

Спартак усиливает захват ногами и руками, и сам взвывает от боли и усталости. Галлиев ударяет по его плечу — и в этот момент звучит гонг.

Самир сдаётся…

Он сдался!

Спартак победил!

Спартак

Я продолжаю держать Галлиева, придавив его горло локтем и сцепив ноги вокруг его торса.

Зверь во мне говорит, что я должен его убить. Он посягнул на моё! На самое ценное в моей жизни. Мою кровь и плоть.

Зал продолжает гудеть от восторга, подливая масла в огонь моей ярости.

— Спартак!

Голос Глеба достигает моих ушей, но я не реагирую.

— Отпусти его!

Я знаю, что меня в любой момент могут дисквалифицировать. А если убью Галлиева — сто процентов закроют. Потому что бой уже закончен, и сейчас это просто расправа.

Самир уже хрипит, продолжая дубасить по моей спине ладонью. Рефери и набежавшая охрана пытаются разжать мой стальной захват… Но отпускаю я Галлиева только потому, что совершенно неожиданно замечаю взгляд дочки.

Она не понимает, что происходит. Она напугана, видя меня — такого окровавленного и безумного.

Она не должна меня таким видеть! Я не такой. Больше — нет!

Сползаю с Галлиева и поднимаюсь на ноги. Рефери преграждает мне путь, что-то настойчиво втирает. Медики заходят в клетку, проверяют пульс Самира. Он дышит с большим трудом, но он живой. Я не совершил непоправимой ошибки!

Галлиева откачивают, и он даже сам поднимается с пола. Рефери хватает нас обоих за руки и смотрит на судей.

Ведущему передают листок, он подносит микрофон к губам и взрывает зал своим голосом:

— И ПОБЕДИТЕЛЕМ СТАНОВИТСЯ… СПАРТААК БУГРООВ!!

Меня не дисквалифицировали. Я победил!

К чёрту!

Сейчас меня не интересует победа.

Алиса…

Пытаюсь пробиться к дверям клетки. Кто-то жмёт мне руку, кто-то обнимает, называя чемпионом. Перед глазами всё расплывается, ноги меня почти не держат.

— Папа!

Голос Алисы звучит совсем рядом, и я распихиваю толпу, чтобы увидеть её. Оказывается, Глеб пропустил и Тасю, и Алису в октагон. Тася улыбается и плачет одновременно. Алиса замирает в шаге от меня в нерешительности.

Я опускаюсь на колени перед ней, протягиваю руки. Она делает робкий шаг вперёд. Её пальчики с опаской касаются моего разбитого в кровь лица.

Наверняка я сейчас неузнаваем.

Дочка вглядывается в мои глаза. Они точь-в-точь такие же, как у неё. Сокращает расстояние между нами, обвивает ручками мою шею, и я крепко-крепко прижимаю её к себе.

В её объятьях — центр моего мира. Я в жизни не чувствовал себя таким счастливым и таким уязвимым одновременно. Потому что никогда не любил так, как люблю Тасю и свою дочь.

— Я больше не хочу заниматься боксом, — тихо признаётся Алиса, вновь заглядывая в моё лицо.

Я улыбаюсь. Поднимаюсь с колен и беру дочь на руки.

— Ты права, Лисёнок. Такой опасный спорт не для такой принцессы, как ты. Но мы придумаем что-то другое, не менее интересное.

Чмокнув её в щёчку, приближаюсь к Тасе. Она прячет лицо у меня на груди, и я прижимаю её к себе свободной рукой. В одной руке дочка, в другой — Таисия…

Тася поднимает голову и говорит негромко:

— Ты вернулся ко мне… С Алисой на руках. Да?

— Да. Я же слово дал!

Месяц спустя

Я практически сияю от счастья, глядя на то, как Алиса беззаботно носится по дворику нашего нового дома. А Тайсон лает на резиновый мячик, призывая дочку поиграть с ним.

Алиса наконец стала забывать то, что с ней случилось. Она больше не спрашивает про бабушку и Андрея. Правда, всё ещё помнит тот бой и то, что её папа — чемпион. Она безумно им гордится.

— Лисёнок! — зову дочку. — Через десять минут ужин.

Она кивает, поправляет шапку, которая сползла на глаза, а потом хватает мячик и зашвыривает его на несколько метров. Тайсон срывается с места и бежит за ним. Приносит обратно и кладёт возле её ног. Алиса дразнит пса, якобы не видя мячика, и он вновь лает.

В этот момент ко мне со спины подходит Спартак и шепчет на ухо, заключив в объятья:

— Целых десять минут, говоришь? Значит, я успею показать тебе нашу новую кровать.

Спартак полдня возился, собирая её. Никогда прежде он этим не занимался, но, как настоящий мужчина, с лёгкостью осваивает всё новые и новые горизонты.

Драться он больше не будет. А вот зарабатывать на хлеб всё же собирается тем, в чём хорошо разбирается. Спартак арендовал помещение в центре города, и теперь там проходят его тренировки с детьми. Желающих отдать своих деток на обучение борьбе и боксу именно Спартаку Бугрову настолько много, что его будни расписаны на много лет вперёд. А вот выходные он поклялся проводить с семьёй.

— Ты покажешь мне новую кровать ночью, — игриво прижимаюсь к мужчине спиной. — И у нас будет намного больше, чем десять минут.

— Обещаешь?

— Обещаю!

Позже мы ужинаем все вместе, и даже Тайсону разрешено быть где-то недалеко от стола. После ужина пьём чай и обсуждаем предстоящую поездку на Новый год в вотчину деда Мороза. Алиса на седьмом небе от счастья, что мы и правда поедем.

Пока я мою посуду, всё время смотрю на кольцо, подаренное Спартаком. Мы поженились неделю назад. Сразу после того, как суд официально зарегистрировал развод с Андреем. У нас не было какой-то пышной церемонии, мы просто расписались в Загсе и поужинали втроём в ресторане.

Про бывшего мужа я почти не вспоминаю. Разве что иногда вдруг накатывает лёгкая паранойя, и мне начинает казаться, что этот человек всё ещё способен разрушить моё счастье.

Андрей остался без покровительства Галлиева, потому что того посадили за похищение ребёнка. Нам даже ничего не пришлось делать, общественность сама вынесла приговор и взялась за его исполнение, поливая грязью имя бывшего чемпиона.

В тот день во время боя, когда Глеб вёл Алису в спортклуб, на входе толпились репортёры. Глеб не стал прятать Алису, и она, ужасно смущаясь, рассказала на камеру, где была всё это время, и как её украли из парка. Я узнала об этом не сразу. А потом уже не смогла остановить последовавшую за этим интервью лавину разбирательств. Да и не хотела останавливать. Андрей должен был ответить за случившееся. И его мать тоже.

Марту, конечно, не привлекли к ответственности. А её сын сбежал, и о его местонахождении до сих пор неизвестно.

Галлиеву дали три года.

Я никогда не была склонна к вендетте, и сейчас меня волновала только наша семья. Мне было плевать на всех остальных.