Остановившись сначала около больших двустворчатых дверей, Джим вышел из машины, схватился за ручку и со всей силы потянул, гадая, будет ли место…

Панель с грохотом поддалась, открывая идеально чистый цементный пол и неотделанный потолок, достаточно высокий, чтобы припарковать там трейлер с лошадью.

Джим вернулся за руль и дал двигателю завезти его внутрь. Эдриан заехал следом, припарковал «Харлей» и закрыл за ними дверь. Когда серый дневной свет исчез, Джим заглушил мотор, распахнул свою дверь…

Воздух наполнил чистый, свежий запах цветов. Он был настолько силен, что Джима чуть не стошнило, хотя аромат был вполне приятным.

Не говоря ни слова, Джим с Эдрианом подняли брезент с обеих сторон задней части кузова. Парусина, которую они купили в «Хоум Дипоу»[102] час назад, была оснащена полудюжиной тросов, и парни один за другим освободили крючки и связки. Закатав толстую голубую пелену, они открыли завернутое в простыню тело, с которым обращались предельно осторожно.

Вскоре после того, как ярость Джима выбила все окна, ангелы покинули фойе банка, взяв с собой Эдди… что, как оказалось, не составило больших усилий, по крайней мере, физических. После смерти тело было легким как перышко, будто большая часть веса покинула кожу и кости, и оставшееся представляло собой лишь очертания того, чем когда-то был Эдди.

Джим понятия не имел, куда идти, но затем на их пути появился Пес… и привел их к заброшенному трехэтажному зданию.

Оставив Эдриана и животное охранять мертвого друга, Джим вернулся в отель, собрал все их вещи и погрузил в грузовик. Вернувшись, он припарковался в подземном гараже в паре кварталов от них и предложил всевозможные планы, чтобы передвинуться в более безопасное место и подобрать другие машины и байки, которые все еще стояли у «Мэриотта».

Но в итоге он просто сел и дал Эдриану передохнуть… парень выглядел так, будто вот-вот развалится на части.

В конце концов, им пришлось сменить место, и он решил, что приехать сюда — лучший вариант на ближайшую перспективу. Эдриан ничего не ответил, но это, скорее, плохой знак… он до сих пор не пришел в себя, но рано или поздно очнется, и что тогда? Назвать это катастрофой библейских масштабов — значит сильно преуменьшить.

Джим открыл дверцу и позволил ей упасть.

— Хочешь…

Эдриан запрыгнул в кузов и ловко приземлился рядом с Эдди. Взяв в охапку закутанные останки, он сошел с машины и подошел к боковой двери.

— Откроешь нам?

— Да, конечно.

Пес вновь вел их за собой, Джим подошел к выходу, открыл дверь, и затем они втроем поднялись по внешней лестнице. Наверху он за секунды открыл замок отмычкой и отошел в сторону, пропуская Эдриана.

Односпальная кровать стояла на том же месте, где была до ухода Джима, простыни спутались после последнего раза, как он спал на ней. И, да, деньги и ключ все так же лежали на кухонном столе. Диван до сих пор стоял под венецианским окном[103], занавешенным тонкими шторками. В воздухе слегка пахло сеном, но этот аромат вскоре исчезнет.

Ведь рядом Эдди.

Посмотрев на Эдриана, Джим знал, что не было причин не использовать это место. Матиас навеки в колодце душ Девины, поэтому он не представлял угрозы, а остальные парни из специального подразделения будут заняты борьбой за оставленный им пост главы. К тому же, у Джима были проблемы только со старым боссом.

Которого он подвел в последнем раунде.

— Здесь есть чердак, — сказал Джим, зайдя на кухню.

Рядом с холодильником была узкая дверца, ведущая в мелкое отшпатлеванное помещение под свесом крыши. Протянув руку, он включил простую лампочку и убрался с дороги.

Когда Эдриан сгорбился и зашел внутрь со своей ношей, Джим открыл один из ящиков в кухонной конторке и взял длинный нож.

Он, не колеблясь, приложил лезвие к ладони и полоснул им по своей коже.

— Черт, — зашипел он.

— Что ты делаешь? — произнес Эдриан, выглянув с чердака.

Ярко-красные переливающиеся капли падали на пол друг за другом, когда он шел к тому месту, где лежало тело Эдди. По правде говоря, он не был полностью уверен в том, что здесь происходит, но инстинкты вели его, толкая вперед и прикладывая его кровоточащую ладонь к внутренней стороне дверцы… как и на само тело.

Прежде чем поднять влажную руку, он провозгласил:

— Я не оставляю павших солдат. Ты будешь с нами… пока не вернешься к нам. Можешь поставить на это свой зад.

Закрыв дверь, Джим посмотрел на Эдриана, прислонившегося к конторке и пытавшегося взять себя в руки. Ангел уставился на линолеум, словно на листы чая… карту… зеркало… или ни на что в принципе.

Кто его знает.

— Мне нужно знать, где ты, — сказал Джим. — Хочешь остаться здесь, с ним, или продолжить сражаться?

Пустые глаза оторвали взгляд от пола.

— Не должно было так случиться. Он бы лучше с этим справился.

— С этим всегда сложно иметь дело. Я и не стану заставлять тебя. Хочешь ничего не делать и горевать, пожалуйста. Но я должен знать о твоих планах.

Дерьмо, наверное, еще слишком рано просить парня подумать о том, что он хочет на ланч, не говоря уже о том, готов ли он продолжить сражаться. Но у них не было времени, чтобы разыгрывать терапию и размышлять о своих чувствах. Это война.

Когда Эдриан пробормотал что-то о том, как все это «неправильно», Джим понял, что должен привлечь внимание парня.

— Слушай сюда, — проговорил он медленно и четко, — Девина сделала это нарочно. Она забрала его у тебя, поскольку рассчитывает, что потеря выведет тебя из строя. Это же базовая стратегия — отделение. Меня от вас двоих… тебя от этого мира. От тебя зависит, сработает ли ее план.

Эдриан отвел взгляд к двери, которую закрыл Джим.

— Как могло что-то настолько… серьезное произойти так быстро?

Джим вернулся в собственное прошлое, на кухню, которую так хорошо помнил, к кровавой сцене, которую никогда не забудет: его мать, умирающая в луже собственной крови, говорит ему бежать как можно быстрее, как можно дальше…

Он прекрасно понимал, какую боль сейчас испытывает Эдриан, ужасное осознание того, что опоры, не дававшие рухнуть твоим небесам, на самом деле сделаны из бумаги, а не из камня.

— Взрывы случаются, время от времени.

На какое-то время воцарилась тишина, а затем по полу раздался шаркающий звук. Пес, по большей части остававшийся в стороне, полз к Эдриану, и, добравшись до парня, сел на его солдатский ботинок, положив голову ему на колено.

— Я не псих, — наконец, сказал Эдриан. — Я не… такой.

Это изменится, подумал Джим. Вопрос только в том, когда.

— Останься здесь, с ним, — сказал Джим. — Я должен вернуться на поле. Не хочу, чтобы ДелВеччио был сам по себе.

— Да… хорошо. — Эдриан наклонился и поднял Пса. — Хорошо.

Ангел подошел к дивану и сел на него, положив животное на колени, не отрывая взгляда от двери на чердак.

— Позвони мне, — сказал Джим, — и я сразу же вернусь.

— Ладно.

Боже, Эд напоминал неодушевленный предмет, который дышал. И последней мыслью Джима стало то, что Девина играла с огнем. Эдриан очнется от этого ступора… и заставит ее заплатить сполна.

Закрыв дверь, Джим остановился, чтобы прикурить сигарету, и посмотрел на небо. Над гаражом кучились облака, и он понял, что ищет в них какой-то образ или знак.

Но не получил их.

Джим докурил «Мальборо» и, когда он уже собрался уйти, услышал, как в квартире включилось радио.

А капелла. Бон Джови. «Вспышка славы[104]».

Как удачно.

Джим взмыл в воздух, следуя за сигнальным огнем — ДелВеччио. И на полпути к своей цели он понял…

У него не было радио.

— Стой, давай помогу.

Рэйли приняла устойчивое положение между двумя глыбами размером с кресло с подголовником, и, наклонившись, протянула руку.