В Раю, Найджел играл сам с собой.

В шахматы.

Если честно, игра была немного скучной, хотя он и считал своего противника потрясающе одетым и невероятно умным: парень делал такие же шаги, как и он сам, поэтому отсутствие удивления не представляло собой никакого вызова… вопреки просто великолепным стратегиям.

— Шах и мат, — произнес он вслух тишине своих чертогов.

Когда никто не выругался, не обвинил его в жульничестве, не затопал ногами и не потребовал переиграть партию, он в очередной раз вспомнил, почему игра с Колином доставляла гораздо больше удовольствия.

Поднявшись на ноги, он отошел от столика и оставил фигуры нетронутыми, на доске их было всего две — белая королева и черный король.

Потребность уйти из этого шатра и пройти по лужайке к замку, к реке, к опочивальне Колина была непреодолимым импульсом, выходящим за рамки психических границ, подбираясь к физическим.

Однажды он уже опустился до такого безумия и избежал смущения. Он не сделает этого вновь.

Найджел, отвлеченный болью в груди, обошел кровать, зашел в ванную и затем вернулся обратно. По правде говоря, он не был сосредоточен должным образом … ну, с той ужасной трапезы… когда честность Колина нанесла удар по мелкому надменному эго Найджела.

Странно, как меняется чья-то позиция, не так ли. Пока время шло, словно ленивое течение в огромном и по большей части спокойном потоке, его первоначально буйная защитная реакция превратилась в более сдержанный ответ… и он даже был готов извиниться при условии, что ему также принесут извинения.

И это служило доказательством, что чудеса-таки случаются в этом мире.

К сожалению, Найджел был совсем не уверен, что получит в ответ, и, зная себя, а также другого архангела, он понял, что очередной раунд споров не принесет пользы никому из них.

И все же, Колин мог стать тем, кто протянет оливковую ветвь[124].

В действительности, хотя Найджел никому в этом не признается, он пропустил несколько последних трапез, проводя время здесь в надежде, что появится архангел. Но он начинал терять терпение. Такая пассивность не была ему свойственна, а терпение — добродетель, с которой у него немного…

— Найджел? — послышался голос с другой стороны лоскутов ткани.

Найджел стиснул зубы, но сдержал ругательство, перепроверив свой галстук. Кто-либо кроме Колина — последнее, что ему нужно. Но едва ли было правильным наказывать невинного, пришедшего с благими намерениями.

— Байрон, старый друг, — пробормотал он, направляясь ко входу, — как дела…

Как только он отвел в сторону тяжелый атлас и увидел лицо другого архангела, то замер на месте.

— Говори.

— Колин… здесь?

— Нет.

— Мы не можем его найти, — произнес Байрон, теребя медные пуговицы на рукавах куртки. — Когда он не появился на вечерней трапезе, мы предположили, что он занимается и не стали его тревожить. Но прежде чем лечь спать, я отправился на его поиски, чтобы передать кое-какую еду. В шатре его не было. Как и на берегу. И в замке… и здесь, очевидно, тоже.

Найджел покачал головой и в то же время обострил свои чувства… и не обнаружил ни следа ангела. Действительно, если бы он не был так сосредоточен на себе, то понял бы раньше то, что видел ясно сейчас: Колина не было на Небесах.

Загорелась искорка паники, но Найджел держал под контролем эмоциональный ответ. И логически над всем поразмыслив, он знал, что есть только одно место, куда мог отправиться парень.

Почему он этого не предвидел?

— Не тревожься, — сухо сказал Найджел. — Я пойду и найду его.

— Тебе нужна помощь?

— Нет. — Ибо не ему придется ответить за выговор, который он сделал архангелу. Личностный конфликт — одно дело, нарушение субординации — другое. И непозволительно совершить последнее в лишенном моды одеянии.

Благодаря силе его мысли, мантия и туфли-лодочки с монограммой сменились серым костюмом с голубоватым оттенком, белоснежной рубашкой, бледным клетчатым галстуком и парой ботинок.

— Иди и успокой Берти с Таквином, — сказал он архангелу. — Они, несомненно, волнуются. И знай, что я скоро вернусь.

— Куда ты отправляешься?

— К нему.

С этими словами Найджел исчез, пройдя сквозь барьер, отделявший мир внизу. И, вновь обретя материальную форму, он оказался перед двухэтажным гаражом скромной, но особой постройки на фермерском участке.

Архангел подумал об Эдварде, покоящемся там.

Какая обычная метка для столь необычной души.

Найджел с мрачной сосредоточенностью преодолел узкую внешнюю лестницу и прошел через дверь, будто она была всего лишь туманной завесой.

Не зачем распахивать панели; он и так объявил о своем появлении.

И, казалось, вторжение не удивило Колина. Архангел развалился на стоявшем под венецианским окном потрепанном диване, одной рукой упираясь о подушки и скрестив ноги в лодыжках.

Найджел запечатлел в памяти каждую черточку красивого сурового лица мужчины. И затем добавил к ним синяк под глазом и вспухшую губу, которые появятся на нем позже.

— Ты же не думал, что твое отсутствие не заметят?

— А похоже, что я удивлен твоим появлением?

— Положено спрашивать разрешение перед уходом.

— Может, Байрону и Берти. Но не мне.

— Я бы не запретил тебе.

— Откуда мне было знать?

Найджел нахмурился, гнев вдруг утих, и его место заняла крайняя усталость. Как люди выносят эту эмоциональную суматоху? И почему он вообще пустил ее в свое сердце?

В этом не было ничего хорошего. Более того, это не могло продолжаться.

Когда он обратился к архангелу в следующий раз, то сделал это спокойно:

— Колин, похоже, мы с тобой достигли собственных распутий. Как бы готов я ни был признать определенные… ошибки в суждениях со своей стороны… боюсь, для тебя этого будет недостаточно, как и воды, когда ищется кровь. Кроме того, я считаю, что в своем порыве обнять логику ты упустил правду о себе. Твоя страсть руководит тобой гораздо сильнее, чем ты представляешь, и ведет в направлении, ставящем под угрозу коллективные интересы.

Колин отвел взгляд.

— Поэтому я говорю тебе, оставим в прошлом любые свидания, которые могли иметь место, и двинемся дальше, держа должную дистанцию. Быть может, спустя какое-то время мы снова начнем работать в гармонии. Однако до этого момента я жду, что ты будешь вести себя соответствующе, или я сведу к нулю любое твое влияние на происходящее.

Когда не последовало немедленного ответа, Найджел зашел на кухню и остановился перед низкой широкой дверью. За хлипким барьером, Эдвард лежал в стазисе, не дыша и не разлагаясь, тело ангела служило вазой, откуда шел запах цветов, которых там не было.

Колин поступил мудро, придя сюда, подумал он. Джим с Эдрианом заняты разгоряченной схваткой с Девиной, и этот сосуд не в безопасности… если его разрушат или повредят, будет невозможно восстановить обиталище души Эдварда.

Хотя, даже если он останется нетронутым, нельзя знать наверняка, вернется ли она. Подобное находилось в ведении Творца и его одного.

Более того, такого еще никогда не случалось.

Но все же, Колину следовало…

— Мне следовало сказать тебе, куда я собирался, — резко сказал архангел. — Насчет этого ты прав.

Найджел развернулся. Ангел все еще валялся на диване, но эти глаза смотрели наверх, встречая его собственный взгляд.

— Это извинение? — спросил Найджел.

— Понимай, как хочешь.

Найджел покачал головой и подумал про себя, Недостаточно хорошо, старый друг. Боюсь, этого просто недостаточно.

Отдернув рукава рубашки, он потянул за золотые запонки и вновь заявил:

— Я стремлюсь выиграть эту жизненно важную борьбу лучшим способом, который я знаю… и он находится в рамках дозволенных трюков. Я не могу согласиться с догматом, утверждающим, что два минуса дают плюс. Я не подпишусь под этими словами.