Тут Себастьян стал рассказывать о всех зверствах и преступлениях, которые он совершил в своей жизни, стараясь при этом сваливать всю вину на Майора и выставляя себя только слепым орудием. Кончив все, что касалось его лично, он стал, по требованию Юлиана, рассказывать все, что ему известно о Майоре. Он также рассказал, что отвез его жену к родным и что его девочка пропала в Апачерии, во время летаргического сна донны Люс.

— Где находится эта женщина в настоящую минуту? — спросил его Юлиан.

— Зачем вы это спрашиваете?

— Я хочу возвратить ей дочь.

— Ну, если так, то она живет в…

Вдруг раздался выстрел, и Себастьян упал навзничь, испустив предсмертный крик.

Охотники схватили ружья и бросились разыскивать неизвестного убийцу. Они долго искали, но ничего не нашли. Убийца исчез, не оставив и следа.

— Это Майор его убил, чтобы он не болтал, — сказал Бернардо.

— Да, вероятно; только он опоздал, — ответил Юлиан, — весь рассказ Себастьяна записан, и его настоящее имя теперь всем известно.

Когда охотники вернулись на лужайку, где был застрелен Себастьян, то, к крайнему их изумлению, его там не оказалось.

Тело его было похищено во время их отсутствия.

Вернемся теперь к одному из наших героев, то есть к Майору. Он также не терял времени.

Вообще странный человек был этот Майор. Негодяй, в полном смысле слова, а между тем даровитый и замечательный во многих отношениях человек. Его военные способности были поразительны и, вероятно, блестящая карьера, честь и слава увенчали бы ту самую жизнь, которую порочные инстинкты и необузданные страсти повергли в омут зла и бесчестия. Не сделавшись ни великим гражданином, ни доблестным полководцем, он стал первостепенным негодяем. Эта могучая натура должна была выдвинуться, где бы то ни было! Слава его гремела по таинственной шири восточных саванн. Бандиты со всех сторон стекались к нему: они знали, как он награждал своих помощников после удачной экспедиции! А, нужно сказать, что его экспедиции бывали удачны почти всегда. Счастье улыбалось ему; золото лилось рекой между его пальцами; за это разбойники прощали своему атаману его неумолимую строгость, а иногда даже и жестокость.

Его боялись, его ненавидели, но ему повиновались безусловно. Все шло хорошо до того дня, как Майор встретился с Железной Рукой и Темным Сердцем. С этого дня все переменилось: эти люди принесли ему несчастье, и неудача стала ему поперек дороги. Судьба сталкивала их постоянно, и при каждой встрече Майор терпел поражение. Отчего? Он сам не знал, но ненавидел их страшно и решился бороться с ними ни на жизнь, а на смерть. На этот раз он надеялся с ними покончить. Мы находим его в укрепленном лагере, окруженном земляными окопами и высоким частоколом. Кругом, молча, ходят часовые. Множество костров ярко блестит в вечернем сумраке. Число их показывает, что шайка довольно значительна. Посреди лагеря на небольшом возвышении стоит плетеный из ветвей шалаш. Здесь живет сам атаман. Лицо его сумрачно. Проклятья извергаются из его уст. Он быстро ходит взад и вперед по шалашу, порой останавливаясь, чтобы направить подзорную трубу в темную даль чернеющей саванны. Напрасно… Вот уже десять дней, как он ждет известий. Ни Наваха, ни Себастьян еще не возвращались. Калаверас, который давно уже должен был быть тут со своими 150 луизианскими разбойниками, тоже не показывается, а без этого подкрепления Майор не решался двинуться к асиенде. Что там делалось, он решительно не знал, а эта неизвестность томила его более всего. Но тише… Раздался протяжный крик часовых: кто идет?.. Вслед за тем послышался лошадиный топот… Кто-то въезжал в лагерь. Майор встрепенулся. Странная улыбка мелькнула на его губах.

— Наконец-то! — прошептал он.

Лицо его мгновенно приняло почти беспечное выражение. Он опустился в кресло перед столом, заваленным бумагами, делая вид, что весь поглощен чтением. Одеяло, служившее портьерой в шалаше, приподнялось.

— А! Наваха! — сказал небрежно Майор. — Я уже потерял надежду вас видеть.

— Немного недоставало для того, чтобы мы с вами более никогда не встречались, — ответил вошедший.

— Ого! Ну а известия есть?

— Есть!

— Дурные или хорошие?

— И те, и другие.

— Вот как! Но вы, конечно, устали и проголодались? Я сейчас велю подать ужин, и за столом вы мне все расскажите.

Он громко свистнул. Портьера открылась и показалась косматая голова.

— Ужин! — повелительно сказал Майор.

Голова скрылась, и через несколько минут двое слуг внесли стол, уставленный кушаньями и винами.

— Оставьте шалаш! — приказал им атаман. — Мне нужно быть наедине с Навахой.

Слуги молча вышли.

— Садитесь, Наваха! — сказал Майор, усаживаясь также за столом. — Теперь подкрепляйте ваши силы и говорите… Ну, что Калаверас?

— Он будет здесь завтра, на рассвете…

— Отлично. А Себастьян?

— Он умер. Я его убил.

— Что такое? — вскричал гневно Майор. — Но, товарищ! Это требует объяснения!

— Майор, на моем месте вы бы точно также поступили.

— Вот как! Посмотрим! Но мы об этом поговорим после. Скажите теперь, были вы в асиенде?

— Был.

— Ну что же, ожидают ли они там нападения?

— Как же!

— Сколько их?

— Всего триста двадцать три человека. Из них самыми опасными противниками для нас будут стрелки, приведенные графиней Валенфлер. Правда, их только восемнадцать человек, но Железная Рука и Темное Сердце между ними. К счастью, запасы у них плоховаты. Дон Кристобаль с трудом собрал двести фунтов пороху.

— Тем лучше для нас! Знаете ли вы план их обороны?

— Главные силы будут оберегать ранчерию. Там находятся огромные склады золотого песка и серебряных слитков.

— Как! — встрепенулся Майор. — У них есть склады золота и серебра?

— А вы этого не знали?

— Совершенно не знал.

— Странно. Нужно вам сказать, что я пробрался в асиенду в костюме вакеро и поэтому никто не обращал на меня внимания. Притом же я тщательно избегал всех тех, кто мог бы меня узнать. Таким образом, я узнал, что дон Кристобаль, боясь французских мародеров, не отослал своих сокровищ в Гуаймас, а спрятал их в ранчерии. Впрочем, посмотрите на этот план: так вы лучше поймете.

Он вытащил из кармана замасленный бумажник, достал из него большой лист бумаги, сложенный вчетверо, и подал его Майору. Атаман лихорадочно схватил его и разложил перед собою на столе, шумно отодвинув тарелки и бутылки, которые со звоном полетели на пол.

— Молодец, Наваха! — радостно вскрикнул он. — Вот друг, так друг!

— А вы в первый раз замечаете, что я вам друг? — спросил Наваха с добродушным видом.

— Ну, нет! Я вас давно знаю, приятель, и отдаю вам полную справедливость. Вы не сообщали этого плана Калаверасу? — добавил он с некоторым беспокойством.

— Будьте покойны, Майор! Никто, кроме вас, о нем не знает.

— Так победа за нами! Наконец-то, я покончу с моими врагами! — сказал Майор свирепым тоном.

— Заметьте красную точку, здесь, под стеною. В этом месте дожди размыли ее, и она легко поддастся сильному натиску.

— Прекрасно… Значит, мы их поставим меж двух огней… В то время как незначительная часть нашего отряда открыто направится против асиенды и ранчерии, главные силы тихонько проберутся через парк… Но, Наваха, приятель дорогой, вы рассказали мне, как пробрались в асиенду; расскажите же мне, как вы оттуда выбрались?

— Это было около четырех часов утра. Я всю ночь рыскал по парку, отыскивая удобное место, чтобы перелезть через стену. Тут-то я и заметил место, означенное красной точкой. Вдруг легкий шорох заставил меня притаится за кустами. По дорожке шли Темное Сердце и мажордом. Они шепотом разговаривали, но, к удивлению моему, разговор их внезапно оборвался, и они скрылись за деревом. В это время над стеною показалась голова, потом плечи и наконец какой-то человек соскочил во двор. Но он не успел ахнуть, как ловко брошенное лассо повалило его навзничь, Темное Сердце и мажордом выскочили из своей засады, скрутили ему руки и почти полуживого потащили в асиенду. Я успел, однако, разглядеть этого человека: это был Себастьян.