Мексиканцы любят, чтобы свадебные торжества длились по крайней мере две недели. Гости не покидали асиенду. Каждый день был новым праздником; пир шел за пиром и все должно было завершиться большой охотой, устроенной Железной Рукой и прочими охотниками, не исключая и команчей, в честь друзей их и товарищей Темного Сердца и Железной Руки. Охота должна была продолжаться восемь дней. Со своей стороны, дон Кристобаль, желая достойным образом отблагодарить за приглашение, делал также большие приготовления. В назначенный день, на рассвете, блестящий поезд двинулся со двора асиенды. Впереди ехали пятьдесят вооруженных вакеро под предводительством Но-Игнасио; за ними, верхом на чудных лошадях, следовали великолепно одетые гости, числом более трехсот. Длинный обоз, нагруженный палатками, провиантом, кухонной посудой, замыкал шествие. Сбоку гарцевали разведчики. Высокие травы так легко могут скрыть засаду! На этот раз, впрочем, бояться было нечего. Кавалькада была слишком многочисленна и хорошо вооружена, чтобы кто-либо осмелился напасть на нее. Сборный пункт, на котором охотники ожидали своих гостей, отстоял часов на шесть езды от асиенды. На половине пути Юлиан подъехал к Эдуарду Пети. Почтенный капитан казался восхищенным. Он бодро сидел на красивом мустанге, улыбаясь по сторонам.

— Ну что, капитан, — весело спросил его Юлиан, — как вам понравилось флоридское гостеприимство?

— Слов не нахожу, — с восторгом отвечал капитан. — Просто не знаю, во сне ли я вижу, или наяву… Жаль, что скоро придется расстаться со всеми этими чудесами.

— Будто вы уже собираетесь в Гуаймас?

— Пора… Покуда я здесь кучу, там черт знает, что делается.

— Ничего. Пусть матросики повеселятся!

— Веселиться — пусть веселятся, но дезертировать не следует. А мне дали знать, что один негодяй, взятый мною из жалости, выкинул подобную штуку…

— А экипаж ваш велик?

— Достаточно… шестьдесят человек, все на подбор… исключая, впрочем, этого мерзавца Жоана! Но если он только попадется ко мне в руки…

— Послушайте, капитан, я хотел с вами поговорить… Наймите еще человек двадцать. Мы поедем с дамами и всякие предосторожности будут не лишни…

— Извольте… Да вы не беспокойтесь, — прибавил он, смеясь, — у нас есть чем защищаться. «Belle Adele» вооружена не хуже любого военного судна. У меня контрабандой припрятаны две пушки и шесть камнеметных мортир. Покуда мы в гавани, все шито-крыто, но как только мы выйдем в открытое море, сейчас артиллерию вверх на палубу!.. Все, знаете, лучше, на всякий случай…

— Прекрасно, капитан; вы, видно, любите предосторожность. Тем лучше! Значит, я могу на вас рассчитывать и надеяться, что вы не забудете навербовать еще несколько матросов?

— Хорошо, хорошо! Будьте покойны!

Было около десяти часов, когда караван достиг сборного пункта.

В несколько минут образовался настоящий лагерь. Шатры были раскинуты, повара весело застучали ножами. Утомленное общество, тотчас после роскошного завтрака, отправилось спать. В четыре часа все опять сели на лошадей и охота началась. Охотники и краснокожие не поленились заготовить облаву для своих гостей. Целых восемь дней перед ними пробегали стада бизонов, лосей, антилоп и прочее. Для разнообразия иногда натыкались на ягуаров и медведей. Юлиан был царем охоты.

Все шкуры убитых зверей были раскуплены доном Кристобалем и его гостями, к великой радости охотников и краснокожих, не избалованных щедротами обыкновенных купцов. На девятый день кавалькада тем же порядком вернулась в асиенду, и гости стали разъезжаться по домам. Капитан Пети уехал одним из первых. Все заметили, что перед отъездом у него был длинный разговор с доном Кристобалем, но никто не придал этому особого значения.

Прошло более месяца. Юлиан и Бернардо торопились кончать свои дела. Тот и другой далеко не были богаты. Все состояние их заключалось, по их расчетам, в сотне тысяч франков, лежавших в банке Скруба и К°, в Эрмосильо. Они знали, что им придется много работать, но оба были молоды, сильны духом и телом, и будущее не страшило их. По правде сказать, им жаль было покинуть беспредельные и таинственные степи, к которым они так привыкли. Тут они были действительно свободны! Цивилизованная жизнь невольно их смущала. Они чуждались сердцем ее условностей, требований и однообразия. Но Дениза никогда не смогла бы свыкнуться с треволнениями степной жизни. Несмотря на любовь ее к мужу, жизнь ее была бы рядом определенных лишений. А нужно, чтобы она была счастлива! Юлиан и Бернардо этого хотели и решились расстаться с цветущими саваннами и девственными лесами. Настал день отъезда. Но накануне графиня де Валенфлер получила письмо, изменившее весь план ее путешествия. Важные дела требовали ее возвращения в Канаду. Однако она все-таки захотела проводить друзей своих до Урэса, куда отправлялся доктор в сопровождении новобрачных, желавших подольше быть с ним и воспользоваться случаем, чтобы проститься с генералом X.

Хозяева асиенды плакали, расставаясь с ними.

— Прощайте, мой добрый друг! — сказал Юлиан, обнимая в последний раз дона Кристобаля и садясь на коня.

— Не прощайте, а до свидания, — отвечал тот. — Я надеюсь видеть вас скорее, чем вы думаете… Мне нужно, наконец, побывать в вашей прекрасной Франции…

Радостное восклицание встретило это заявление.

— Да, — продолжал дон Кристобаль, — Бог даст увидимся в Париже, и заранее прошу вас не отказать мне в гостеприимстве.

Юлиан засмеялся.

— А я заранее обещаю вам, — сказал он, — гостеприимство самое радушное, Но, к сожалению, не роскошное.

— Кто знает, — тонко улыбаясь, отвечал дон Кристобаль.

Многочисленный конвой сопровождал путешественников. Они ехали не спеша, останавливаясь на ночь, и, таким образом, через двенадцать дней после отъезда из асиенды, прибыли в Урэс. Неожиданная радость ожидала их там. Генерал X. дал в их честь большой обед. Общество было избранное и разговор, разумеется, вращался исключительно около последних событий в асиенде. Когда подали шампанское, генерал встал и, обращаясь к Юлиану и Бернардо, сказал:

— Господа, я с нетерпением ожидал вашего приезда в Урэс и счастлив, что могу наконец выразить вам мое глубокое уважение и сказать, что я ничего не забыл… -он произнес эти слова с особенным ударением.

— Генерал… — пробормотал смущенный Юлиан.

— Да, господа, — продолжал генерал, — к вам были несправедливы. Я считаю лишним распространяться на этот счет: вы меня и так понимаете. Одним словом, вы имели право требовать удовлетворения от правительства, и оно вам в нем не отказало: награждаю вас орденами Почетного легиона! Все сознают важность услуги, которую вы нам оказали истреблением самой опасной шайки бандитов.

Радость друзей еще более увеличилось, когда они узнали, что дон Кристобаль получил то же отличие.

Когда настала минута расставания, доктор и графиня де Валенфлер решили проводить отъезжавших до Гуаймаса. Путешествие продолжалось при тех же условиях, как в начале. Ехали только днем, и то исключительно в те часы, когда солнце не пекло. Не доезжая трех лье до Эрмосильо, дорога разветвлялась: одна ветвь вела в самый город, другая в Сонору. На самом перекрестке караван встретился с крытыми носилками, пристроенными на двух мулах, и окруженными несколькими всадниками.

Один из них, лицо которого скрывалось под широкими полями соломенной шляпы, был одет матросом. В ту минуту, когда оба поезда поравнялись, матрос быстро нагнулся к носилкам и что-то прошептал. Спущенные шторы быстро раздвинулись. Бледное, изнуренное лицо, искаженное страшным волнением, показались в окне.

То был Майор. Предчувствие Навахи и Юлиана оправдались. Преданная любовь донны Люс еще раз спасла его! За два дня до атаки асиенды Майор спешно вызвал свою жену в лагерь. По окончании экспедиции он, если читатель помнит, надеялся бежать, но не иначе как увозя с собою ту, которую продолжал любить, как в первые дни их супружества. Когда он двинулся против «Флориды», донна Люс не хотела оставить его, но, боясь за нее, Майор спрятал ее в соседнем лесу под охраной нескольких наиболее верных ему бандитов. Донна Люс долго ждала его возвращения. Придя наконец в отчаяние, она послала разведчиком одного из своих телохранителей, и тот вскоре вернулся с ужасной вестью. Она поклялась спасти своего мужа. Убедившись, что победители разошлись, донна Люс в сопровождении бандитов отправилась на место побоища. Любовь одна способна внушать подобную преданность! Молодая женщина долго разбирала изуродованные ранами и предсмертными судорогами трупы. Наконец она нашла того, кого искала. Майор лежал бездыханный, холодный, весь истекавший кровью… С помощью бандитов она, не страшась опасности и затруднений, перенесла его в грот Каскада. Там Майор более месяца боролся со смертью. Когда ему стало немного лучше, донна Люс перевезла его в Эрмосильо, в дом своих родных, где его окружили всяческой заботой. Любовь донны Люс вернула жизнь этому мерзавцу!