– Не думаю, – отозвался Валенти. – У меня такое же чувство. А я слушал эту музыку куда дольше тебя. Но вот Том говорит, мол, все это чушь собачья, и это тоже звучит разумно. Я хочу сказать: не может же все, о чем толковал Датчери, быть правдой.

Али вздохнула.

– Не знаю. Как вы думаете, что там будет вечером у камня?

– Ума не приложу.

– Вам не кажется, что все они… ну, какая-то секта?

Валенти пожал плечами.

– Мелькнула такая мысль.

– У мамы был один знакомый, который называл себя ведьмаком – не то что он летал на помеле или колдовал, а просто у него была такая вера. Я с ним пару раз об этом заговаривала, но я тогда была совсем маленькой и мало что поняла. А мама ужасно рассердилась, что он ведёт со мной такие разговоры.

– Какие разговоры?

– Ну, – пояснили Али, – я кое-что читала на эту тему – уже когда он перестал приходить.

Мама его больше не приглашала. В общем, я помню, там был не один бог, а два – Лунная богиня и её супруг – Рогатый Человек, и…

– Очень похоже на то, что здесь происходит.

– По словам мистера Датчери…

– Ну, оленя мы сами видели. И слышали музыку. И простой олень не бросается на выручку людям, будто кавалерийский полк.

– Да, только зачем он нас спасал?

– В том-то и дело, – сказал Валенти. – Может, сегодня мы это выясним.

– Наверно… – Али задумалась. Ей хотелось пойти вечером к камню, услышать флейту вблизи, увидеть то, о чем рассказывал Льюис, – ив то же время было страшновато. Хорошо хоть, Тони тоже пойдёт. И Том. Они позаботятся, чтобы с ней ничего не случилось. Только вот если что-то случится в ней внутри! Услышав музыку, она не стала говорить по-другому, не изменилась внешне, а вот внутри… Али задумалась, будет ли там Малли, и тут же сообразила, что так и не поговорила о ней с Льюисом.

– Дождь перестаёт, – заметил Тони. – Старик был прав.

– Тони, – сказала Али, – мы так и не спросили его о Малли.

– Верно. Не спросили.

– Она говорит, что была здесь всегда, – сказал Льюис, – и хотя она, кажется, знает тайну лучше любого из нас, она не поддаётся ей, как мы.

– Мне она сказала, что она – секрет, – заметила Али.

Льюис ответил:

– Лунный секрет, да, – но я не слишком понимаю, что она хочет этим сказать.

Они все сидели вокруг стола. Перед Банноном лежал открытый сборник стихов Падрика Колумна, и он явно больше интересовался содержанием книги, чем беседой. Али, глядя на него, задумалась, как странно для человека его профессии увлекаться поэзией.

– Поймите, – продолжал Льюис. – Малли для меня такая же загадка, как для вас. Я знаком с ней дольше, но она мне ничего не объясняет, хотя ей случается кое о чем проговориться.

– Мне понятно это, хоть я и говорила с ней всего пару раз, – сказала Али.

Льюис улыбнулся:

– А все-таки я ей доверяю. Она всегда добра ко мне – и часто по вечерам спасает от одиночества. Любит, чтобы я читал ей вслух, и, случается, приносит разные книжки, которые где-то «находит».

– Все это она принесла? – спросил Баннон, обводя взглядом полки.

– Ну нет, – отозвался Льюис. – Только некоторые. Другие отыскал и привёз мне Джан-го – он знает, чем я интересуюсь. А большая часть, правду говоря, попала ко мне из библиотеки дома, в котором теперь живёшь ты, Али.

Али вспомнились слова Малли:

– «Тёмный Человек»! Льюис кивнул:

– Так называет его Малли. По-настоящему его звали Акерли Перкин. Он уехал из этих мест больше пятидесяти лет назад.

– Малли… такая старая? – поразилась Али.

– Я её знаю с тех пор, но иногда мне кажется, что она много старше.

– Но на вид она не старше меня! – Али никак не могла поверить, что маленькой дикарке пятьдесят лет, а то и больше.

– За то время, что мы знакомы, она ни капли не изменилась, – сказал Льюис.

– Так не бывает! – сказала Али.

– Боюсь, что с Малли бывает многое, чего вообще не бывает, – поведал им Льюис.

– А что с этим Перкином? – вмешался Валенти. Ему не нравилось, куда клонится разговор. Да, он, в отличие от Баннона, видел оленя и слышал музыку, так что был уверен: что-то странное действительно происходит. Но не может человек не стареть. Если только он не мёртв. – Что с ним за история? И почему Малли назвала его Тёмным?

– Он представлялся ей опасным, – пояснил Льюис, – хотя я не знаю в точности, в чем была опасность. То ли он был в состоянии доказать, что тайна – всего лишь иллюзия, что, согласитесь, сильно уменьшило бы её власть над нашими душами, то ли тайна была реальностью, но Перкин был способен создать иллюзию, которая преследовала бы оленя по всему миру, подобно легендарной Дикой Охоте, преследовавшей Души мёртвых. И вот что ещё любопытно – в Валдборо жил другой Перкин, который был в своём роде не менее таинственным, чем Акерли, и в то же время полной его противоположностью. Тут мы снова возвращаемся к иллюзиям: у первого Перкина их не было совсем, между тем как у Акерли Перкина – слишком много.

Он взглянул на недоумевающие лица гостей и виновато пожал плечами:

– Простите, если плохо объяснил, но я сам много думал над этими вопросами и не скажу, чтобы все для меня стало ясно. Поиски часто увлекали меня по ложному следу – слишком часто, я до сих пор не знаю, что иллюзия, а что нет.

– Вы хотите сказать, что олень не настоящий? – спросил Валенти.

– Он кажется вполне настоящим, – возразил Льюис.

Валенти вспомнил, что стало прошлой ночью с машиной Шоу.

– Да уж…

– Но за ним идёт погоня – и это окончательно сбивает меня с толку. Что это – непременная свита оленя? Я имею в виду, если олень – мифическое существо, может быть, за ним всегда идёт охота? Или эта охота – воплощённая иллюзия Акерли Перкина, который и пустил её по следу оленя? Или это мои сомнения, мои вопросы воплотились в псов, бегущих по его следу?

– Я думала, олень – сам охотник, – сказала Али.

– В некоторых культурах его понимали именно так, – согласился Льюис.

Валенти вспомнил первое явление оленя. Тени, бегущие по следу, тени то псов, то монахов или священников…

– Почему для вас это так важно? – спросил он. – Я хочу сказать, может, он настоящий, может, нет. И что дальше?

– Не так все просто, – сказал Льюис. – Мы в некотором смысле сдерживали в себе тайну – удерживали её в пределах этих лесов, потому что если бы она свободно блуждала по свету… – Он помедлил, пытаясь яснее выразить свою мысль. – Слишком многое в мире теперь не так, – сказал он наконец. – И если вспомнить, что тайна отражает то, с чем вы к ней приходите, что она находит в сердце человека…

В наступившей тишине гости мысленно продолжали его мысль.

– Бух! – вырвалось у Валенти. Али тряхнула головой.

– Страшно подумать… А что, если вы ошибаетесь, мистер Датчери? Может, его появление заставит людей одуматься?

– Нет на земле такой силы и ни в одной религии нет такого бога, который мог бы сделать человека не тем, что он есть. Вся история мира, как бы мало она ни была нам известна, доказывает это.

– Но…

– А если тебе нужны ещё доказательства, – продолжал, не дав ей возразить, Льюис, – тогда вспомни: ведь было время, когда тайна свободно странствовала по миру. И что же – тогда не было войн? И люди помогали друг другу в голодные годы или во время чумы?

– Так что, вам приходится держать его в клетке? – вставил вдруг заинтересовавшийся Баннон.

– Лучше сказать, мы спасаем ему жизнь, – ответил Льюис – В большом мире ему долго не выжить. Беда в том, что нас в Новом Волдинге осталось слишком мало. Слишком мало, чтобы удержать его здесь. Тайна говорит голосом флейты Томми, и с каждым разом её голос улетает все дальше. Коснувшись души мужчины или женщины, тайна будит в нем эхо. Но в последнее время отклики бывают не слишком добрыми. От них олень становится диким: все дальше от образа Зеленого Человека, все ближе к бессмысленному зверю. И в то же время охота, тоже питаясь этими откликами, набирает силу. Все катится вниз по спирали…