– Может, пора ему уходить? – спросила Али. – Вы же знаете – круг замыкается и все такое… Может, ему надо уйти, чтобы вернуться в новой силе?

– В тебе говорит христианка. Чудо Христа, восставшего из мёртвых и вознёсшегося затем на небеса.

Али мотнула головой:

– По-моему, скорей уж язычество. Перевоплощение душ и так далее.

– У меня уже голова трещит, – признался Валенти. – Чем больше вы говорите, тем меньше я понимаю.

– За много лет исследований и размышлений я добился примерно такого же результата, – отозвался Льюис. – Сдаётся мне, Малли, может, и права, когда советует отдаться течению. Мол, что будет, то будет.

– Мне она показалась более деятельной, – вставила Али.

Льюис улыбнулся:

– Она считает, что лучше действовать и испытывать судьбу, чем кудахтать над тем, как она повернётся.

– А если ответа просто не существует? – спросил Валенти.

– Подождём до вечера, – предложил Льюис. – Может быть, вы найдёте ответ.

– А Малли там будет? – спросила Али.

– Может, и будет. Она не всегда приходит.

– Что сталось с Акерли Перкином? – спросил Баннон.

– Мир затеял войну, и Перкин решил испытать её. Больше мы о нем не слышали.

– А что с другим Перкином? – спросила Али. – С тем, что в Англии?

– Не знаю, – вздохнул Льюис. – Время уже позднее. Пожалуй, лучше заняться ужином и оставить вопросы до другого раза. Дождитесь вечера.

– Ладно, – согласилась Али. – Вам помочь с ужином?

– Помоги, пожалуйста.

Валенти метнул взгляд на Баннона, однако Том углубился в книгу, оставив Льюиса с Али нарезать салат. Жаркое у старика уже стояло на плите, и тесто как раз подошло. Когда запах свежего хлеба наполнил хижину, Валенти вернулся к двери и выглянул наружу. Где-то там за деревьями, выше по склону, скрывался тот самый камень. Где-то в лесу бродила тайна в облике оленя, или козлоногого человека, или увенчанного ветвистыми рогами мужчины в зеленом лиственном плаще. У Валенти мелькнула мысль: а не случалось ли тайне оборачиваться черноволосой девчонкой с репьями и прутиками в волосах – девчонкой, зовущей себя Малли? Или стариком, живущим в одинокой хижине среди леса или на краю деревушки, не обозначенной ни на одной карте?

И какого беса увидят они вечером? Тони оглянулся на Али. Девочка весело нарезала капусту и морковку. Может, и не стоило приходить сюда. Если с ней что-нибудь случится… «Иисусе, – сказал он себе, – лучше даже и не думай».

К шести часам вечера в понедельник Хови пришёл к выводу, что Эрл его бросил. Он испытывал странную смесь сожаления и облегчения. С одной стороны, добыча ожидалась солидная. Эрл, понятно, собирался и дальше крутить большие дела и зарабатывать большие деньги, но Хови ещё не решил, что станет делать с обещанной ему долей. Он знал только, что впервые в жизни у него будет достаточно денег, чтобы делать, что вздумается. Люди теперь будут слушать, что он говорит. Девицы будут рады заполучить его к себе в штанишки.

И все это накрылось тазиком. Зато ему не придётся таскаться за Эрлом. За Эрлом с глазами психа. За Эрлом, который запросто может пристрелить человека за неудачную шутку. Не сказать, чтобы Эрл не нравился Хови, но ему становилось все страшнее. Вроде как в цирке на выступлении хищников, только командует туг лев, а не дрессировщик, и если он прыгает через обруч, так только потому, что ему самому захотелось.

Хови заёрзал в кресле. И что ему, черт подери, теперь делать? Сколько будут нянчиться с ним Лайза и Шерри, пока всякому не станет ясно, что Эрл за ним не вернётся?

Словно подслушав его мысли, девушки, откинув сетку от насекомых, выскочили к нему на крыльцо. У Лайзы между пальцами дымилась сигаретка.

– Хочешь затяжку? – предложила она ему косячок.

– Да, конечно. Спасибо.

– Нам, – объявила Шерри, – надо раздобыть что-нибудь пожевать. Хочешь пиццу?

Мечты о том, чтобы залучить к себе обеих, не сбывались, но Шерри временами оценивающе поглядывала на него. Хови не мог понять, в чем тут дело. Как правило, девчонки интересовались им, только если рассчитывали что-то вытянуть, но жаловаться не приходилось. Хови уже подумывал, как бы сплавить куда-нибудь Лайзу.

– Пиццу? – повторил он. – Ещё бы.

– А ещё чего-нибудь не хочешь? – спросила его Шерри.

– Чего угодно. Шерри захихикала:

– Ясно, чего угодно не хочешь!

– Нет, я хотел сказать…

Хови не успел закончить, как обе девушки разразились хохотом. Они курили с самого утра и были уже здорово на взводе. Хови курил раза в три меньше – этого хватало, чтобы заглушить ноющую боль в плече, и притом Эрл, вернувшись, не нашёл бы его в отрубе. Теперь Хови ухмыльнулся девушкам и глубоко затянулся, наполнив лёгкие дымом марихуаны. Пропади он пропадом, этот Эрл. Сколько можно ждать!

– Порядок, – отдышавшись, выговорила Шерри, – тебе пиццу с чем угодно, Хови. – Она снова хихикнула, но сдержалась.

– Поняла, – подхватила Лайза. – Возьмём одну большую: половину с грибами и перцем, вторую с чем угодно, и одну маленькую, с ветчиной и ананасом. – Она отобрала у Хови окурок. – Никто не хочет покататься?

Хови оглянулся на Шерри. Та ответила ему взглядом, от которого у парня подкосились ноги, и он покачал головой.

– Ладно. Так я вернусь через часок. Ведите себя хорошо, детки.

Оставшись вдвоём с Хови, Шерри устроилась на коленках рядом с его креслом.

– Забавный ты парень, Хови, – сказала она. Он откашлялся:

– Да?

– Угу. Ты тихий – но такой спокойно-тихий, а не жутко-тихий. Понял? Как твоё плечо?

– Нормально. Даже хорошо.

Девушка склонилась вперёд, опёрлась локтем на кресло рядом с его ногой.

– Слушай, я знаю одну полезную процедуру… – Её пальцы пробежались по бедру Хови.

Даже сквозь джинсы он ощутил каждый ноготок. – Догадываешься?

Хови покачал головой. Он боялся спугнуть волшебство. «Господи, – думал он, – не может быть, чтоб это было со мной».

– Ну, как твой личный врач, – проговорила Шерри, – я думаю… – Замолчав, она потянула вниз молнию его джинсов, нащупывая под ней налившийся член, – думаю, тебе пошла бы на пользу небольшая любовная процедура – просто чтобы вернуть волю к жизни. Как ты полагаешь?

Хови сглотнул и кивнул.

– Разумеется, – продолжала Шерри, опуская голову, – ты будешь у меня в долгу, а я, сразу предупреждаю, всегда взимаю долги.

Хови откинулся назад.

Пожалела она его, или он ей понравился, или она просто накачалась по уши – ему было все равно. Поверить было невозможно, и только хотелось, чтобы это никогда не кончалось.

Две пустые коробки из-под пиццы валялись на земле. Не выпуская из рук стаканы с пивом и передавая друг другу цигарку, все трое смотрели, как над озером Калабоги спускаются сумерки. Хови парил в небе. Он то и дело поглядывал на Шерри, вспоминая, и тут же отводил взгляд. Сумерки наводили на мысли о прошедшей ночи: о погоне за девчонкой Эрла, об олене и прочем, но больше всего – о музыке.

– Тот парень, что здесь живёт… – начал он.

– Стив?

– Да, Стив. Он когда вернётся?

– Не думаю, чтобы он объявился до утра, – предположила Шерри, вопросительно глядя на Лайзу.

Та покачала головой:

– У него сегодня ночью какие-то дела с Максом. Пам говорила, что, может, заглянет попозже с Эриком. У него травка – настоящий динамит. Выторговал у Джонни Мерзавца – знаешь такого? Из растаманов, кучерявые такие…

– Знавал кое-кого в Торонто, – кивнул Хови. – Но я к чему это говорю – вы, девчата, не хотите прокатиться?

Лайза улыбнулась:

– Поискать твоего Великого Оленя?

– Как ты догадалась?

– Я вижу все, я знаю все, – напомнила Лайза. Шерри затянула мелодию «Сумеречной зоны», и все трое рассмеялись.

– Но я серьёзно, – немного погодя снова заговорил Хови. – Не знаю, увидим ли мы оленя – боже, я совсем не уверен, что так уж хочу видеть этого гада, – но вот музыка – это что-то. Честное слово.