— Мать?

— Ева, была военным врачом… Вродь как умерла при родах, лет девять назад, вместе с новорождённым ребёнком. Ещё во время войны… — неуверенно говорила старушка. По глазам видно, она отчетливо помнила те времена. — Не знала ещё тогда, что бедолага Артур, муж её, не вернётся домой, но отправилась вслед за ним, да сохранит господь их души.

— Когда вы в последний раз видели… Эвана? Всё было в порядке? — охотник внимательно следил за мимикой и движениями старухи, замечая даже самые крохотные признаки лжи. Её сердцебиение участилось.

— Ну… — Тамара неуверенно почесала подбородок, копаясь в памяти. — Да… Вроде, да. — она кивнула собственным мыслям. — Сегодня утром, часов эдак в семь, он как всегда собирался в училище. Он туда на трамвае ездит… Не как другие студенты. Ему за дедом своим следить надо. Тот вечно сидит дома, даже пособие получать ходит его внук… Старик он, человек добрый, и с головой вроде всё в порядке, но таблетки, прописанные лекарем перепутать может, это да.

«Не оставил перед уходом никаких следов? И не вернулся обратно, чтобы по меньшей мере раны перевязать? Смешно!»

— Что вы делали, когда видели пропавшего в последний раз?

— Я ему поесть с собой готовлю. — с какой-то еле заметной гордостью сказала старушка. — Вот он… и заходит ко мне, перед отъездом.

— Вы были с ним близки. — констатировал факт черный.

— Ну… Свои дети меня… покинули. — с горечью в голосе ответила та. — У него трудная была жизнь, вот я и помогала… чем могла.

— Почему его родственник не открывает дверь?

— Уснул наверное. Его даже артиллерия не разбудит, про стук в дверь и говорить не стоит. — со странным выражением лица ответила Тамара.

— Так когда вы в последний раз видели Эвана?

— Эээ… — старушка с недоверием и удивлением посмотрела в холодные глаза, прячущиеся за линзами круглых окуляр. — Ну… Говорила же… Сегодня утром… Часов в семь. Как всегда, когда он собирался в училище и я… готовила ему с собой поесть…

«Всё то же самое, слово в слово. Хватит с меня этих игр.»

— Интересную вы придумали историю. Вот только на дверной ручке нет ни одного отпечатка.

Сердце старушки болезненно сжалось. Она хотела было что-то возразить, но охотник тут же её перебил.

— Ох… И не говорите мне, что он был в перчатках. — черный словно знал, что она сейчас скажет. — Он был весь в крови, с тремя пулевыми ранениями. Ему некуда было податься… Или может он по пути помер?

Её лицо осунулось а взгляд ошарашенно бегал по сторонам в поисках ответа. Охотник с безжалостной усмешкой на узких губах наблюдал за растерянной старушкой. Тихий, довольный хохот дал ей понять, лгать дальше бессмысленно.

— Что вы скрываете? — с отвратительной ноткой презрения в голосе спросил черный.

После этого вопроса, ноги старушки неожиданно подкосились и она ухватилась за ручку двери.

— Вы хотите прокатится со мной в охотничий Департамент? — для убедительности, охотник продемонстрировал висевшие на поясе наручники, прямо рядом с парой стилетов в воронёных ножнах. — Лживые сведения и препятствие расследованию… — он состроил грустную мину. — Это, знаете ли, в наше время, весьма тяжкое преступление.

Тамара попыталась закрыть дверь, но та даже не шелохнулась, удерживаемая неведомыми силами.

— Ладно… — по её щеке скатилась одинокая слеза. — Я скажу…

— Так что с мальчишкой? — с наигранной заботой в голосе спросил охотник.

Старуха потупила взгляд.

— Пришел домой, полностью разбитый, в крови, без правого глаза, лишь чтобы узнать, что его единственный родственник умер, этим самым утром. Была бы дома верёвка, он там бы и повесился…

«Не знает, что он устроил в академии резню? Может быть, но наверняка догадывается. И всё равно пытается отгородить мальчишку… Какая доброта и самоотверженность.»

— Куда он ушел?

Тамара замолчала, то ли не зная, что ответить, то ли сомневаясь, стоит ли вообще? Но собравшись с силами всё же сказала:

— Понятия не имею. — она не спеша вытащила из кармана халата пару ключей на ржавом, металлическом брелке. — Эван ушел, не попрощавшись. Ключи от квартиры остались в замке и внутрь я зайти не решилась, только убрала его следы на пороге. Обратно он вряд ли вернётся. — она вложила ключи в укрытую перчаткой ладонь охотника. — Делай выводы сам…

«Больше я из неё не вытяну… А ключи — уже хорошо.»

— Благодарю за содействие. — бросил черный напоследок, давая старушке закрыть дверь.

Узкий, мрачный коридор пах пылью и старыми газетами. Дощатый пол был завален обувью, одеждой, мелким мусором и кусками штукатурки. Здесь царствовала оглушающая тишина, как в гробу. Грязные стены были усеяны глубокими следами от когтей. Деревянная полочка, предназначавшаяся для шляп, была сорвана со стены.

Справа от входной двери притаилась тесная комнатушка. В ней хватило места лишь для раковины и небольшой ванны. Черный нащупал в темноте выключатель, и комнатку осветила маленькая лампочка, свисающая на проводах с потрескавшегося потолка. Холодный бетонный пол был залит ещё не высохшей водой. Похоже, парень был здесь не так давно. На испачканном кровью умывальнике лежали окровавленные медицинские инструменты, материалы для перевязки, бутылка спирта, баночки с таблетками и три смятых свинцовых пули.

«А этот Эван не так прост… Сумел сам себя подлатать.»

Черный аккуратно поднял небольшие щипцы. Похоже, именно ими парень извлекал пули. Поднеся их поближе, охотник глубоко вдохнул запах проклятой крови.

— Что за?.. — он озадаченно нахмурился. Но его тонкие губы невольно расплылись в довольной ухмылке.

«Знакомое… Знакомый, очень знакомый запах… Словно… Словно из прошлой жизни?..» — он слизнул с инструмента остатки черной крови. Его зрачки мгновенно сузились, а кожа стала ещё бледней, чем прежде. Тело охотника пробила крупная дрожь, он сопротивлялся лишь секунду, прежде чем зашелся громким, нездоровым смехом. — «Тьма… Родная тьма, девственно чистая, не разбавленная гнусными примесями, я успел по тебе соскучился! Напоминаешь мне о доме, о семье… И эта… эта странная, смесь… Нормальной, человеческой кровью тут и не пахнет!.. Ну наконец-то, хоть что-то интересное!!! Этот парень действительно не прост! Надеюсь, хотя бы он сумеет меня позабавить! А то скука смертная, я уже начал жалеть, что пришел в этот тоскливый город! Его люди, грязь и серость действуют мне на нервы…»

Пройдя вперёд по коридору, черный обнаружил пару дверей, ведущих в жилые комнаты, кухню и кладовку. Включив везде свет и повернув налево, он оказался в просторной гостиной, переделанной под спальню. Здесь, как и в коридоре царствовали бардак и разруха. Но первое, что бросилось охотнику в глаза, было стоявшее у окна старое, потёртое кресло. В нём, запрокинув голову лежал старик. Его лицо было укрыто серым от старости полотенцем, а на коленях лежал пожелтевший фотоальбом. Рядом стояла пустая капельница на ржавом штативе.

«Мёртв.»

Единственное окно в комнате было прикрыто остатками изъеденных молью занавесок. В дальнем углу стояла небольшая лежанка, рядом письменный столик с громоздким, старым радио. Левее валялся пустой сейф с оторванной дверцей. По полу были разбросаны книги, различные документы, газеты, осколки старого сервиза и куски некогда стоявшего у стены, внушительных размеров шкафа.

Осмотрев тело старика, охотник убедился, что соседка не лгала. Признаков насильственной смерти он не обнаружил, возможно дедок помер из-за сердечного приступа, или же просто от старости.

Обойдя гостиную вдоль и поперёк, рассматривая бумаги и фотографии, охотник так и не нашел среди этого мусора ничего интересного… В отличие от второй комнаты, поменьше. Войдя внутрь, он встал в лёгкий ступор: бледных обоев на стенах было не видать, из-за висевших повсюду желтоватых листов с рисунками и эскизами. Многие из них были явно созданы в приступе безумия или белой горячки. Абстрактные фигуры и линии, тёмные, неразборчивые очертания и непонятные, рунические символы и знаки. Некоторые листы пострадали от ударов когтями, но пару-другую всё ещё можно было рассмотреть: черепа, анатомические наброски, полуразрушенное здание, портрет бородатого старика. Но из всего разнообразия выделялись рисунки одного и того же странного существа с человеческими чертами, нарисованного с разных ракурсов. Длинные когти, шершавая кожа с шерстью на плечах, шипы по всему телу и странный, деформированный рогатый череп вместо головы.