— Боги, упокойте его душу… — тихо пробормотал Монк, сдерживая готовый было ринуться наружу завтрак. Он скинул с плеча свой вещмешок и смачно хрустнув шеей, приготовился отправить это безумное творение ренегатов обратно в землю.
Монстр отбросил в сторону свой обед и закутавшись в плащ из собственной кожи молвил:
— Назовись, воин.
Монка пробрала оторопь. Он удивился не столько тому, что это создание обладает разумом и умеет говорить, сколько тому, что говорило оно голосом съеденного им Праведника. Уж эту, полную безысходности и печали манеру речи Громила мог узнать из тысячи.
— Скажи мне своё имя, чтобы я мог запомнить его после твоей погибели. — повторила бестия глухим, полным печали голосом.
— После моей гибели? — Монк не спеша намотал покрытые паутиной рун кожаные ремешки на свои кулаки. — И зачем же сразу лезть в драку? — спокойно спросил он.
— Прости, воин… — с неприкрытым сожалением бросил белый. — Я сотню лет был заточен в каменном гробу. Голод по свежей крови и сражениям гложет меня… Таким я был создан, и не могу противостоять своей природе.
«Эту тварь выпустили на волю, лишь что бы избавится от нас?»
— И ты собирался съесть меня? — улыбнулся Громила. — Ну прямо кощей бессмертный.
— Раз не желаешь называть имя, то погибнешь забытым… — белый медленно склонился к земле, коснувшись каменных плит когтистыми пальцами рук, явно готовясь к рывку.
— Смотри, не подавись. — презрительно фыркнул Громила, плиты пола треснули под его ногами и он пушечным ядром сорвался с места первым.
Переполненный энергией каменный кулак со смачным треском впечатался в уродливую морду. Бестия отлетела на несколько метров. Оставшись на ногах, но застыв, вывернувшись в нелепой позе, с откинутой назад головой.
«Я сотру тебя в порошок!» — Монк не дал ему времени прийти в себя. Зачерпнув энергию из Искры, он дотронувшись кончиками пальцев к полу, перенаправил её в землю. Каменные плиты вздулись пузырями и волна громадных каменных шипов с рёвом устремилась к белому. Тот, словно марионетка неумелого кукловода, крутонулся волчком и взмыл на несколько метров ввысь, пропуская под собой волну. Монк сделал вид, что удивился, но тварь оказалась именна там, где ему и нужно. Пасс руками, и каменные шипы бесчисленными стрелами устремились к цели. Грохот оглушающим эхом заполонил зал. Когда поднявшаяся пыль немного улеглась, в воздухе продолжала парить груда булыжников и щебёнки, в самом сердце которой был заточён монстр.
Громила выставил руку вперёд и начал медленно, наслаждаясь процессом, сжимать кулак, наблюдая, как с каждым мгновением окутавшая гору камней паутина энергии начинала мерцать всё ярче, всё сильнее сжимая образовавшееся подобие кокона. Давление в самом его сердце должно быть достаточно высоким, чтобы стирать древесину и мягкие породы камня в пыль. От живого существа при таком воздействии не останется даже мокрого места.
Монк устало выдохнул, не опуская руки. Уж больно много подобная магия забирала сил. Он бросил удивлённый взгляд на застывшую в воздухе груду камней, услышав тихий скрежет. Поверхность кокона начала быстро покрываться паутиной мелких трещин. Он ощутил вырвавшуюся наружу, грязно белую, пятнистую ауру разьярённого монстра.
Стоило Громиле лишь на мгновение ослабить контроль, как груда камней взорвалась изнутри десятками костяных шипов. Монк закрылся от смертоносных лезвий щитом из мелких камушков и пыли, и чуть не пожалел об этом, когда острый наконечник костяного копья остановился в десятке сантиметров от его глаза.
Неуклюже дёргаясь, словно охваченное конвульсиями уродливое насекомое, монстр вылез из рухнувшего на землю кокона. Костяные пластины на его теле увеличились почти в три раза, но видимых повреждений на нём не было.
«Горная темница… Это было моё сильнейшее точечное заклинание…» — без каких либо эмоций подумал Монк, окидывая противника пристальным взглядом. — «Ни царапины…» — он устало вздохнуд. — «Ну ладно. Он обладает невероятной прочностью и сопротивлением к физическому воздействию, умеет создавать из своих костей оружие и наполнять его энергией. Стихия земли против него бесполезна. Не повезло мне с противником. Придётся разбираться с ним, как говорят кобольды, «по старой моде».»
— Ты правда рассчитывал убить меня, забросав парой камушков? — издевательски прострекотало чудовище, вновь принимая боевую стойку. Длинный костяной меч с мерзким хрустом вырвался из его ладони.
— Была такая мысль. — пожал плечами Громила, уже сплетая на кончиках пальцев новое заклинание.
— Мои кости прочнее стали…
— Ты слишком много болтаешь, для того, кто только что, чуть не умер. — спокойно прервал его паладин, с силой топнув ногой по земле. Из пола рядом с ним вырвался громадный булыжник, взмах ладони и он летит навстречу белому.
Чудовище ударило клинком в самый центр булыжника разбив его на мелкие осколки, но не заметило летевшего за ним вслед паладина. Монстр дёрнулся, отшатнувшись от резкого удара в висок. Колющий удар должен был пронзить Громилу насквозь, но Монк легко поймал его клинок, будто назойливую муху. Одно мгновение, и меч, словно тонкий фарфор разлетелся на осколки в каменных кулаках. Затем последовала серия пулемётных ударов в грудь твари, но её костяной панцирь выдержал напор. Белый попытался ударить Монка вновь созданным лезвием в шею, но попался в захват. Подсечка и лишившийся руки монстр, тряпичной куклой был словно из катапульты брошен о пол, чудом увернувшись от тут же последовавшего удара пяткой, оставившего глубокую дыру в камне.
Чудовище кузнечиком отпрыгнуло от паладина, швырнув в того веером костяных шипов из вновь отрощенной руки. Но те лишь высекли искры о каменную кожу Монка. Рывок, и вот он вновь сблизился с противником, избивая того, словно боксёрскую грушу, с каждым молниеносным ударом кулака, передавая в тело бестии вспыхивающие в полумраке энергетические импульсы. Громила окончательно перешел в нападение, заставляя монстра бессильно пятиться, уклоняясь, и принимая тяжелые удары на покрывшиеся костяными пластинами конечности. Белая крошка летела с тела монстра во все стороны, там где ступала нога Громилы, каменные плиты пола превращались в пыль и щебёнку. Внезапно белый перестал пятится, продолжая принимать удары на подобие щитов.
«Ждёт, пока я устану?» — тут же понял паладин, но лишь усилил напор, вкладывая максимальное количество энергии в каждый удар, как в свой последний. Пол и стены покрывались трещинами, воздух вокруг начал плавится, подземелье тряслось от вибрации и от потоков высвобождаемой энергии. Белый твёрдо держался под этим градом, пусть его ноги и начали погружаться под давлением в пол. Ещё никто не сумел продержаться в бою с Нерушимым так долго. Но со временем даже его костяные щиты стали давать слабину, из образовавшихся в них трещин начала медленно струиться багровая кровь. — «Сейчас!» — Монк ощутил, что начинает выдыхаться, нанеся такое количество ударов. Он резко пригнулся к земле, пропуская над головой удар щитом, и впечатал раскрытую ладонь в живот твари, выпуская из неё «большое магическое копьё». Яркая вспышка высвобождающейся энергии и белый пушечным ядром отлетел к стене, оставив в ней приличных размеров воронку. Камни полетели во все стороны, тяжелое облако пыли поднялось в воздух.
«Доигрался.»— бросил в душах Монк, тяжело дыша. — «Осталось только добить. Оторву голову, а затем четвертую, уж чтобы наверняка.»— он сделал уверенный шаг вперёд и неожиданно для себя, бессильно упал на одно колено. — «Что такое!?»— паладин удивился собственной слабости.
— Уже выдохся, воин с каменными кулаками? — речь, от которой у Нерушимого внутри всё сжалось. Оно говорило его голосом, выходя из пыльной завесы. Живот твари не слабо разворотило финальной атакой паладина, и пусть белый был оглушен ударом такой силы, он всё ещё крепко держался на ногах. Напоминающие шипастые кастеты, костяные баклеры* никуда не делись с его рук. А вот крови на них больше не было. Она впиталась в тело чудовища, словно в губку.
