Настоящей уверенности в его голосе, правда, не было. Яромир отвел глаза. Волхвы могут сколько угодно спорить о точном значении слова «всеведение», но, если отбросить хитросплетение словес, для любого человека очевидно, что бог всеведущ. Однако Нехладу довелось убедиться в обратном.

Крамола, ересь! Скажи ему кто подобное еще вчера, он бы слушать не стал. Но правда налицо: бог знал только то, что знал посвященный ему человек. Лучше понимал, глубже рассуждал, но — в известных пределах. Нехладу вспомнилось: «Что есть бог? Не более чем качество поклоняющегося ему народа…» Неужели ливеец Кандин, которого он про себя окрестил глупцом, прав?

Весьерод с легкой улыбкой следил за его лицом.

— А может быть, народ — не более чем качество того или иного бога? — спросил он. — Кисть Рябины, ты отвлекаешься. Время нашей встречи на исходе, поторопись.

— Ты сказал, ее интересуют души… Зачем ей понадобился я?

— К сожалению, не могу этого сказать, ибо, к счастью, ни один из посвященных мне людей прежде не встречался с ней.

— Древлевед действительно в силах помочь мне?

— Возможно. Он не посвящен мне, я и мало знаю о нем. В Древлеведе чувствуется огромная сила, его речи мудры… Но судьбою отмечен ты, Кисть Рябины.

— Я ли пробудил Зло в Ашете?

— Пробудил? — Бог наклонился к нему. — Ведь ты и сам видишь, что все загадки связаны между собой. Пламя Недр уничтожило Хрустальный город, завершив то, что не смогла сделать Иллиат, повелительница мертвых синтан и навайев. Они были союзниками в той войне, вероятно, они союзники и сейчас. Однако, загнав души людей в ловушку, силы Тьмы и сами оказались в западне. Ты услышал зов Данаилы, а значит, можешь стать ключом, который разомкнет оковы… Стоит ли говорить, будто в этом есть твоя вина?

Других вопросов Яромир в себе не нашел.

— Что бы ты сам хотел мне посоветовать, Весьерод?

— Кроме самого Ашета есть еще одна область, куда не проникает мой взор…

— Эйаткунваут!

— Верно. Непроглядный покров надежно скрывает лес от посторонних взоров, но я не чувствую в нем дыхания Зла. Повелитель Эйаткунваута уже помог тебе однажды. Возможно, в нем ты обретешь союзника, хотя это не более чем надежда. Но в одном я уверен: судьба избрала тебя. Для того чтобы все свершилось как должно, нужны твой ум и твое сердце… Однако не будем об этом. Узоры судьбы слишком прихотливы, а боги тоже могу ошибаться. И нет ничего страшнее их ошибок.

— Понимаю. Пусть лучше предсказания будут туманны, как то, что сделал Радиша, который посулил Безымянным Землям две судьбы.

— Безымянным? Вернее будет сказать — Земле Забытых Имен, — вздохнул Весьерод.

— Я благодарен тебе за этот разговор, — сказал Нехлад.

— Я знаю, — улыбнулся Весьерод.

Вернувшись в спальный покой, на ощупь поставив светильник на стол и забравшись в постель, Нехлад еще испытывал двойственные чувства. И вдруг понял: весь разговор был затеян для того, чтобы помочь ему обдумать все, что известно! И наверное, такая помощь была лучшей, на которую он мог рассчитывать, взывая к богу. Потому что любое высшее знание только принесло бы тысячи новых вопросов…

Тень разочарования испарилась. Засыпая, он вновь подумал: «Я благодарен тебе, Весьерод». И ему представилось, как где-то за облаками бог отвечает с улыбкой: «Я знаю».

Как он и предчувствовал, Древлевед явился в боярский дом уже утром. Прибыл он верхом на коне, к седлу которого были приторочены две дорожные сумы, все в той же долгополой одежде и меховом плаще. Слуга проводил его в покои Нехлада. Поздоровавшись с его ближниками, маг сказал:

— Вижу, ты собрал вещи.

— Мы можем отправляться в путь хоть сейчас.

— Хорошо, — кивнул Древлевед. — Вот только… Я чувствую присутствие какого-то мощного амулета. Что за оберег при тебе?

Нехлад молча достал из сумки светильник.

— Ну, конечно… как я сразу не узнал? Дай-ка. — Он требовательно протянул руку. — Приятно снова получить его… Совершенно не нужно, но приятно.

Нехлад удивленно вскинул брови.

— Это я когда-то создал его, — пояснил маг.

— Я нашел его в Хрустальном городе, где никого не было уже тысячи лет.

— Вот как? Значит, светильник удивительно хорошо сохранился. Ну если и не его, то подобные делать мне доводилось, — сказал Древлевед и вернул вещь Яромиру. — Забирай. Ты удачлив — это очень ценная находка, она тебе пригодится.

Во дворе боярского дома их ждал человек, облаченный, как и они, в дорожное платье. Он сидел, ссутулившись, на спокойном, но рослом мерине.

— Ба, да это же наш звездочет! — воскликнул Тинар. — И кажется, тоже собрался в путь?

Нехлад не сразу признал Радишу: тот сильно сдал со времени их последней встречи. Опустились плечи, лицо изрезали глубокие морщины, а в глазах возникло что-то… жалкое.

Однако Яромира он поприветствовал с радостью:

— Нехлад! Хвала богам, я не опоздал! — воскликнул он, покидая седло. — Доброе утро, Торопча, Тинар… и ты, добрый человек.

Древлевед не ответил, с усмешкой оперся о посох.

— Здравствуй, Радиша. Я знал, что ты благополучно вернулся из Крепи и остановился в Верхотуре, но, к сожалению, не мог выбрать время, чтобы навестить тебя…

— Это ничего, это ничего. Теперь-то мы будем вместе. Я еду с тобой.

Нехлад удивленно поднял брови. Торопча негромко сказал ему из-за плеча:

— Прости, из-за этого светильника я забыл тебе сказать, что встретил вчера нашего звездочета. Но он не говорил мне о своем намерении…

— Конечно! — кивнул Радиша. — Мало ли о чем бы вы подумали, например, что я слишком стар для таких путешествий или еще что-то… Но я еду с вами!

— Зачем, Радиша?

— Я еду! — с нажимом, но без убежденности объявил звездочет. — Я буду полезен, гораздо полезнее, чем весной. Я ведь многому научился с тех пор…

Радиша продолжал говорить, но Нехлад уже не слушал, только смотрел в осунувшееся лицо старого товарища, одного из своих учителей. Произошедшие в нем перемены по-настоящему не имели ничего общего с внешним обликом. Звездочет отлично держался в Ашете, но, видимо, Ашет сломил его, вселил глубинный страх.

Он еще не сдался и искренне желал победить себя, но мучительно было смотреть на его борьбу.

— Почему ты делаешь вид, будто не узнаешь меня? — спросил вдруг маг.

Радиша вздрогнул и смутился.

— Древлевед, это ты? Прости… мы так давно не виделись. И я совсем не ожидал…

— Но теперь-то узнал, не так ли? И по-прежнему намерен ехать с нами? Брось. Ученый человек в нашем маленьком отряде уже есть, зачем отягощать его недоученным?

Радиша закусил губу, но не ответил. Нехлад с беспокойством оглянулся на мага, но тот уже отвел глаза, всем видом показывая, что теперь, когда он высказался, происходящее больше его не касается.

— Друг мой, — сказал Яромир звездочету, — не знаю, какая тень пролегла между вами, но я и сам хотел попросить тебя остаться в столице. Между Нарогом и Крепью теперь будет постоянное сообщение, мы всегда сможем обмениваться письмами, и я б хотел, чтобы ты помог Старшему Хранителю Ростише в его работе… и писал бы мне о его и своих изысканиях.

Взор звездочета метнулся от Нехлада к магу, потом опустился, а когда поднялся вновь, слова были уже не нужны.

— Да, наверное, так и правда лучше. В самом деле… ведь воин из меня не очень хороший, правда? Здесь я принесу больше пользы.

Он отступил, пятясь, взял мерина под уздцы и повел — сперва к воротам, потом, спохватившись, к Книгохранилищу. Там он стоял, глядя, как уезжают путники, и крикнул напоследок:

— Счастливого пути!

— Счастливо оставаться! — ответили ему Нехлад, Тинар и Торопча.

Звездочет еще долго смотрел на ворота. Он чувствовал себя опустошенным, и воздух ему казался затхлым.

Из города выехали в молчании, и только тогда Яромир в сердцах спросил, не глядя в лицо мага: