— Вы себя плохо чувствуете, мистер Лаусон?

— А как я могу чувствовать себя хорошо? Мне нанесли удар, ужасный удар...

— Удар? Каким образом?

Молодой человек огляделся с таким странным видом, что мисс Марпл почувствовала некоторую неловкость. Он посмотрел на нее.

— Говорил ли я вам?.. Я спрашиваю себя... Да, я спрашиваю себя... За мной только что шпионили...

Мисс Марпл больше не колебалась. Она решительно взяла его под руку и сказала:

— Поговорим в этой аллее. Вы видите, что здесь нет ни деревьев, ни кустов, никто нас не услышит.

— Да, вы правы.— Он вздохнул, опустил голову и почти шепотом сказал: — Я сделал открытие... Отвратительное открытие.

— Какое открытие?

Молодой человек начал дрожать с головы до ног. Он почти плакал.

— Кому доверять... В кого верить!.. И все это ложь! Только ложь! Ложь, придуманная для того, чтобы помешать открыть правду. Я не могу вынести этой мысли. Это слишком жестоко. Видите ли, этот человек... Я верил только в него... А теперь я заметил, что именно он причина всего! Это он мой враг, он заставляет за мной шпионить! Но это ему не сойдет с рук. Я ему все скажу. Я ему скажу, что я в курсе всех его махинаций.

— О ком вы говорите? — спросила мисс Марпл.

Эдгар Лаусон выпрямился во весь рост. Он мог бы показаться важным, но он был только смешным.

— Я говорю о моем отце.

— Лорде Монтгомери или лорде Уинстоне Черчилле?

Эдгар Лаусон бросил на нее пронзительный взгляд.

— Меня заставляли в это верить, чтобы помешать мне угадать правду. Но теперь я знаю ее. У меня есть друг, настоящий друг, который меня не обманывает. Он дал мне понять, до какой степени меня запутали. Мой отец будет вынужден считаться со мной. Я ему покажу, что я знаю правду. Его ложь я брошу ему в лицо! Вы увидите, что он ответит!

Вдруг Эдгар бросился бежать со всех ног и исчез в парке. Мисс Марпл медленно отправилась к дому. У нее стало серьезное выражение лица. «Мы все немного сумасшедшие, дорогая мадемуазель»,— сказал доктор Маверик. Ей казалось, что этого утверждения в случае с Эдгаром недостаточно.

Левис Серокольд вернулся в 6 часов 30 минут. Он остановил свою машину перед оградой и пешком пошел домой через парк. Мисс Марпл видела из своего окна, как Христиан Гульдбрандсен пошел ему навстречу и оба мужчины, пожав друг другу руки, стали ходить взад и вперед по террасе.

Мисс Марпл привезла в Стонегат свой бинокль, чтобы наблюдать за птицами. Она пошла за ним... Ей показалось, что пара каких-то красивых птиц порхала вокруг деревьев вдали. Как только она поднесла к глазам бинокль, далекие детали вошли в поле зрения. И прежде всего оба мужчины. Она заметила, что они оба казались взволнованными. Она немножко наклонилась вперед и поймала нить их разговора. Если бы кто-нибудь из них обернулся, он решил бы, что внимание этой страстной любительницы птиц обращено на предмет, не имеющий к ним никакого отношения.

— ...Как скрыть от Керри-Луизы это открытие? — говорил Гульдбрандсен, когда они проходили под окном. Серокольд сказал:

— Если бы можно было от нее это утаить. Прежде всего надо думать о ней.

Некоторые обрывки фраз доходили до слушательницы:

— ...Очень серьезно...

— ...Несправедливо...

— ...Очень большая ответственность...

— ...Может быть, нам надо узнать еще чье-нибудь мнение?

Наконец она услышала, как Христиан Гульдбрандсен сказал:

— Становится свежо, вернемся.

Мисс Марпл отошла от окна очень разочарованная. То, что она услышала, было слишком отрывочно и не давало ей возможности восстановить все целиком, но это подтверждало неясные предчувствия, которые в ней росли и о которых ей говорила Рут Ван Рейдок. Что бы ни угрожало Стонегату, это было направлено на Керри-Луизу.

Некоторая неловкость царила в этот вечер за обедом. Гульдбрандсен так же, как и Левис, был погружен в свои мысли. Вилли Худ был больше, чем всегда, мрачен, даже Джина и Стефан не разговаривали между собой. Только доктор Маверик поддерживал разговор, продолжая бесконечную техническую беседу с Бомгартеном. После обеда все пошли в холл. Гульбрандсен извинился, сказав, что ему срочно надо написать очень важное письмо.

— В вашей комнате есть все, что вам необходимо? — спросила Керри-Луиза.

— Да, да, абсолютно все. У меня не было пишущей машинки, но сейчас мне ее принесли. Мисс Беллевер так внимательна и предупредительна, как только можно желать!

Он вышел в левую дверь, которая выходила в маленький вестибюль, оттуда начиналась главная лестница. Вестибюль продолжался коридором, переходящим в его апартаменты — в комнату и ванную.

— Что, Джина сегодня не идет в театр? — спросила Керри-Луиза, когда Христиан вышел. Молодая женщина отрицательно покачала головой и села у окна, выходяще-го на подъезд и на дорогу. Стефан направился к пианино. Он сел и начал играть под сурдинку маленькую странную и меланхолическую арию. Оба терапевта и доктор Маверик ушли. Вилли повернул выключатель настольной лампы, послышался треск, и почти весь свет в холле погас. Вилли заворчал:

— Этот проклятый выключатель! Я пойду сменю пробку.

Видя, что он удаляется, Керри-Луиза пробормотала:

— Вилли так неловко обращается со всеми электрическими приборами... Вы помните, как он починил тосi ер?

— Это все, на что он способен,— объявила Мильдрид Стрит и прибавила: — Мама, вы пили лекарство?

Мисс Беллевер казалась недовольной.

— Признаюсь, что я совсем об этом забыла,— сказала она и бросилась в столовую, откуда сейчас же вынесла стаканчик, содержащий розовую жидкость. Керри-Луиза улыбнулась и покорно протянула руку.

— Отвратительный наркотик! Мне никогда не дадут о нем забыть! — сказала она с гримасой.

— Ты не должна его пить сегодня вечером, дорогая,— вмешался неожиданно Левис.— Я не уверен, что оно тебе помогает.

Со спокойствием и значительностью, которая всегда в нем чувствовалась, он взял стакан из рук Беллевер и поставил его на небольшой галльский столик из инкрустированного дуба. Мисс Беллевер воскликнула:

— Мистер Серокольд, я не согласна с вами! Миссис Серокольд намного лучше с тех пор, как...

Она замолчала и отвернулась с недовольным видом.

Входная дверь с шумом распахнулась. С видом кинозвезды, с триумфом появляющейся на сцене, вошел Эдгар Лаусон. Он остановился посреди холла и принял драматическую позу. Это было смешно... но не очень. Он продекламировал театральным тоном:

— Я вас открыл, о мои враги!

Он обращался к Левису Серокольду, у которого был немного удивленный вид.

— Но, Эдгар, что происходит, мой друг?

— Бесполезно! Вы меня не обманете! Маска с вас сорвана! Вы мне солгали, вы за мной шпионили, вы объединились с моими врагами против меня...

— Ну-ну, дитя, спокойствие. Вы все это расскажете в моем кабинете.

Левис взял его за руку, провел через холл, и они вышли в правую дверь. Серокольд закрыл ее за собой. Потом все услышали звук ключа, запирающего дверь.

Мисс Беллевер и мисс Марпл переглянулись, у них мелькнула одна и та же мысль: дверь запер не мистер Серокольд.

— По-моему, этот молодой человек сходит с ума. Это опасно,— мрачно сказала мисс Беллевер.

— У него в кармане что-то было, он его все время ощупывал,— сказала Джина.

Стефан перестал играть и сказал:

— В кинофильме это был бы, конечно, револьвер.

— Но, знаете ли... Это был действительно револьвер,— как бы извиняясь, произнесла мисс Марпл.

Через запертую дверь рабочего кабинета Левиса сначала послышались голоса, потом слова стали неразборчивыми. Вдруг Эдгар начал орать:

— Ложь!.. Ложь! Все это ложь! Вы мой отец, а я ваш сын! Вы меня обокрали! Это мне должен принадлежать этот дом! Вы меня предаете! Вы мечтаете избавиться от меня, я знаю!

Послышался успокаивающий голос Левиса, затем снова голос сумасшедшего, который становился все громче и громче... Эдгар выкрикивал оскорбительные слова, он, по-видимому, больше не владел собой. Иногда можно было различить несколько слов, произнесенных Левисом: